Свадебный марш для ловеласа

Овчаров уже не мог спать. Хотел, но не мог.

– Ребята, привет, – вышел он из комнаты, нещадно зевая. – С праздничком вас. Как повеселились?

– Да вот Ане чего-то не понравилось… – виновато пожал плечами Шурка. – А уж я и так, и эдак…

– Ага! – снова взвилась Анна. – Он даже баб пригласил! И ведь еще, гад такой, пришли, главное, так нет чтобы к столу меня уважительно пригласить, в ресторанчик бы спуститься… сауна там была, оказывается… так он меня, Иуда, сразу в постель!

– Ну, Аня, – фыркнул Семен. – Он хотел, чтобы сразу все тридцать три удовольствия, чего уж ты?

– Да? Тридцать три? – уперла руки в бока Анна. – И я хотела! Мечтала, можно сказать! Так он же… что, думаешь, он на той кровати делал? Он же меня спать укладывал! Как завыл мне в ухо: «Рыбки уснули в пруду-у-у-у, мышки полезли в нору-у-у!», а у самого ни слуха, ни голоса. И ведь так нудил, у меня уж и в самом деле глаза стали закрываться. Уснула уже почти вся. Нет, слышу – хохот какой-то девчачий! Открываю глаза – мамонька родная! А там три девицы! И на всех трех из одежды только кожа! А этот… Шурка! Вот ты мне скажи, ты чего с ними делать-то собирался?! У тебя ж геморрой, грыжа паховая, радикулит! У тебя ж… Господи, у тебя ж, как у нашего Сидорыча, только один орган здоровый – костыль!

– И чего?! – гордо вытянулся Шурка. – Мне уж и вовсе… И совсем мне уже, что ли, помирать?! Я еще… я и вообще еще…

Анна, хоть и дулась на мужа, но дело свое дамское знала великолепно. Поэтому, пока ее рот вовсю сыпал проклятиями, руки ловко резали хлеб, вытаскивали из холодильника нарезку и салаты.

– Ты лучше скажи мне, – прервала супруга Анна. – Куда ты маленького поросенка дел? Где наш поросенок?

– Так… ты про Янку? – наморщил лоб Шурка и проявил чудеса памяти. – Ее ж Василь Васильич с собой взял. Еще вчера. Да-а-а…

Анна сузила глаза – ответ ей явно не понравился.

– Я тебя не про Янку, я тебя про поросенка! Молочного мы привезли! Из дома! Ты чего – съел его уже?

Шурка швыркнул носом.

– Вот ты, Аня, орешь, прямо как ворона какая-то, а здесь, между прочим, маленький ребенок отдыхает, – напомнил он. – Вчера весь вечер «Ксюсынька, Ксюсынька», а сегодня ребенок из-за тебя заикаться станет. Видишь – даже и не видно нигде ребенка-то!

Анна подавилась очередной фразой и мгновенно умолкла. И лишь потом перешла на шепот.

– Сень, а где гости-то все? – прошептала она.

– Ань, они еще вчера ушли, – так же шепотом ответил Семен. – Чайник поставь.

– Погоди ты с чайником… – отмахнулась Аня. – А куда они? Ксюша же маленькая, чего уж, нельзя было здесь переночевать? Их же отец выставил, куда они пойдут?

Семену не хотелось обсуждать с Анной эту непростую тему.

– Они, Аня, к родне подались. Ты, говорю, чайник… да я сам поставлю.

Анна все же пыталась дойти до сути:

– Нет, а чего они тогда сразу не пошли к родне?

– Я не понял, – перебил шептунов Шурка. – А чего тогда вы шепчетесь? Нормально не можете говорить, что ли?

– Мне так лучше, чем криком, – все так же шепотом пояснил Семен. – Вишь, как сразу стало душевно. Ти-ихо.

– Вот гад, а? – во весь голос удивилась Анна. – Он скоро нас заставит на цыпочках ходить! Вот вы, Овчаровы, все одинаковые! Кровопивцы!

В таких разговорах и протекал первый день Нового года. И был бы он и вовсе серым и будничным, если бы…

Ближе к пяти в дверь позвонили, и на пороге появился сияющий, как медный таз, Петька Орехов.

– О, давно тебя не было… – без особой радости встретил друга Семен. – Выспались уже, что ли?

– Сенька, ты не представляешь! Счастье прет, прошу заметить, прямо с первого дня! – захлебываясь радостью, тараторил Петро. – Проснулись мы, значит, с Люськой… нет, погоди, еще, значит, спим, а в комнате телефон вовсю надрывается! Ну и теща… хрен ведь от дивана оторвешь, а тут вскочила, прямо тебе девочка! И к телефону – шасть! И чего-то радостно так, прошу заметить, хихикает…

– Ты короче можешь? – угрюмо поинтересовался Овчаров.

В прихожую высунулась голова вездесущей Анны.

– А, это ты, Петро, привет. С Новым годом, – бормотнула она и уже в комнате пояснила мужу: – Думала, Янка пришла, а это Петька. Да ты его знаешь, с Люськой который, друг Сенькин.

Шурка хорошо знал чету Ореховых, неоднократно праздники вместе отмечали, поэтому и выскочил к мужикам в прихожую.

– Петь, привет, – протянул он руку. – А чтой-то ты такой… скалишься чего? Радость, что ль, какая приключилась?

– Так я ж и говорю! – еще пуще обрадовался Петро. – Короче, теща моя…

– Ну понятно, теща по телефону болтала, дальше-то чего? – уже терял терпение Семен.

– А того! – наконец выдал Петр. – К нам еще человек пять родни приезжают!

– Блин! – дернулся Семен. – Ну вот жил я себе весь день спокойно, а тут ты – радость притащил… Ну приедут, и чего? Ты меня порадовать прибежал?

– Ты совсем ничего не понимаешь? – уставился на друга Петр. – Если б они просто так, я б повесился! Люська все поняла, ну и… «Иди, говорит, хоть с мужиками посиди, что ли. Столько моей родни ты не вынесешь». Ну и вот… я пришел… с мужиками чтоб посидеть. Прошу заметить, отпустили меня на неограниченное время! Может, в бильярдный клуб махнем, а? Там сейчас никого, я узнал уже.

– В клуб? – задумался Семен, но тут же махнул рукой. – Да ну тебя, ты в прошлый раз все деньги проиграл.

– Деньги? – заинтересовался братец Шурка. – А чего, вы там на деньги играете? А я, как дурак, у нас в клубе просто так у всех выигрываю. Ну, за бутылку разве… а тут если на деньги… Сень, идем! И даже не верти мордой! Мы ж там… Мы там всех сделаем!