Пока он жив, я мертвая. Триллер

Надя замерла. Рот снова наполнился противной слюной вперемежку с кровью. Осторожно языком она нащупала осколки выбитых зубов.

Память выхватила представительного мужчину в полицейской форме с силой ударившего ее по зубам! Что он тогда сказал ей?

Ах, да! Он сказал, «папа не воспитал тебя». А рядом стояли полицейские и хохотали! Бог мой, полицейские! Казалось, что она попала на маскарад! Не может быть, чтобы это были полицейские! Не может быть такого, ведь они обязаны защищать! Или это ряженые?

Ах, как они смеялись! Тот ужас, что она испытала тогда не объяснить. Она помнила, как кричала, что пойдет в полицию. И как, задыхаясь от смеха, ее уверяли, что они и есть полиция. Они ей окажут помощь, она может не сомневаться! Только пусть она немного скрасит им ночь.

Надя кусалась, отбивалась, кричала, что все расскажет настоящим полицейским! Только после этих слов смех прекратился и начался ад.

Их было много.

Сколько это длилось, Надя не могла определить. Темная каморка, куда ее затащили и бросили прямо на голые доски, напоминала склеп. Она видела окошко вверху, у самого потолка. За окошком была ночь. Она смотрела и ждала, когда синева зальет маленький квадрат окна и все закончится…

Все закончилось быстрее. Надя вспомнила, как волокли ее по стертому дощатому полу, заплеванному и грязному. Как ходили по комнате полицейские, приводя в порядок одежду, и брезгливо перешагивая через нее, как через кучу мусора. Помнила ногу их начальника, вытершего носок туфли об ее тело и содрогнулась. Боже, какое унижение…

Надя остановилась, и перевела дух. Осмотрелась. Вокруг виднелись разодранные пакеты со смердящей начинкой, разложившиеся трупы животных, битый строительный мусор.

Ее тоже посчитали за кучу мусора и выкинули здесь.

Они решили, что именно здесь ей и место. Только они ошиблись…

Лицо Нади исказилось. Она вновь сплюнула противную кровавую смесь и поползла дальше.

Наконец она добралась до вершины оврага и, с усилием поднявшись на четвереньки, огляделась, насколько это было возможно одним глазом. Вся заляпанная грязью, в оборванных вещах с сочащимися ранами на груди, Надя тихо выла от бессилия и боли во всем теле. Ничего не видно. Только кучи мусора и отходов. Невозможно понять, куда идти, в какую сторону…

И ни одной души вокруг нет…

Что делать?

Протащившись на четвереньках вперед, и завернув за огромную кучу металлической стружки, Надя разглядела вдалеке макушки нескольких деревьев. Темнота наступала, и Надя решила идти в направлении этих деревьев. Хоть какой-то ориентир.

С трудом Надя поднялась на ноги. Осторожно наступая босыми ногами на битое стекло и ржавые куски арматуры, Надя медленно пошла вперед, прижимая ободранные руки к груди. Кровь местами запеклась, но кое-где раны кровоточили. Обрывки платья присохли к коже, но обращать на это внимание, у Нади не было времени. Да и смысла никакого не было. Ведь ни умыться, ни перевязать раны она сейчас не могла.

Сейчас надо спешить, надо покинуть это место. Вдруг кто-нибудь подъедет и увидит её? И вместо помощи будет только хуже? Надо скорее выбираться отсюда.

Идти пришлось долго. Мусорные кучи высились на огромной площади. Их приходилось обходить. Несколько раз Наде казалось, что она теряет сознание, но немного отдышавшись, она продолжала путь.

Наконец она выбралась на подъездную дорогу. Видно было, что сюда съезжаются машины, сгружают мусор, разворачиваются.

Сейчас поблизости никаких машин не было видно.

Вокруг свалки было открытое пространство. Верхушки деревьев чернели вдалеке, и Надя направилась туда напрямик, сойдя с дороги. Никто не должен её увидеть.

У дороги валялось старое детское одеяло. Надя подобрала его и накинула на плечи. Становилось холодно.

Ночь наступила быстро. Ни одной машины не появилось поблизости. Слышно было только шарканье ног Нади. Несколько раз она наступила на что-то острое, было больно, но Надя даже не остановилась.

Идти было совсем не просто. Болела спина, ныли ноги, очень хотелось пить…

Укутавшись в драное одеяло, Надя, наклонив голову, брела вперед, время от времени останавливаясь и вглядываясь вдаль, чтобы не потерять ориентир.

В какой-то момент послышался шум машины. Надя упала на землю и накрылась одеялом. Все обошлось. Машина была далеко и проехала мимо. Поднявшись, она пошла быстрее. Было очень темно, и Надя с трудом различала верхушки деревьев. Добралась она к лесополосе совсем без сил.

Уронив одеяло, Надя опустилась на него счастливая от того, что скрыта кустарником от любопытных глаз.

Сложив, как в детстве, руки под щекой, она свернулась калачиком и прошептала разбитыми губами: «Господи, пожалей бабушку! Она не переживет моей смерти…»

Язык с трудом шевелился и ныл, соприкасаясь с выбитыми зубами.

Больше не могу, подумала Надя, и стала проваливаться в сон.

В сознании мелькнуло, что засыпать опасно, но усталость так навалилась, что даже боль отступила на время. «Наверное я умираю» подумала она без всякого сожаления и закрыла глаза.

49

Еще не старый, но весь согнувшийся от болей в спине, Василий Коротков медленно брел к своей избушке. Уже давно, с тех пор, как умерла его жена, жил он один на опушке леса, вдали от небольшого поселка. Работал сторожем на местной пилораме. В свободное время разводил пчёл, ловил в небольшой речушке рыбу. Так и жил. Небольшая пенсия и мизерная зарплата давали иллюзию жизни. Впрочем, Василий и не претендовал на большее. Жизнь казалась прожитой, ничего интересного он впереди не видел. Просто доживал.

Рассвет уже занялся. Собака Муська резво бежала по тропинке, временами оглядываясь на хозяина. Спешила, предвкушая косточки от вчерашней курочки. Василий чувствовал нетерпение собаки и ухмылялся, стараясь идти быстрее. Это удавалось ему с трудом, ноги болели, спина ныла.

– Не спеши, Муська, не спеши, никуда твои косточки не денутся.

Скорее по привычке ворчал Василий.

Внезапно Муська остановилась, и кинулась в сторону к зарослям.

– Ты куда? – изумился Василий.

Послышался взволнованный лай собаки.

«Нашла что-то», подумал Василий и, вздохнув, пошел к собаке, зная её характер. Пока он не посмотрит, собака с места не сдвинется.

Через несколько минут он дрожащими руками поил из фляги истерзанную девчушку с грязным опухшим лицом.

50

Утром в газетах вышли экстренные новости.

В них выражали сочувствие Керчу, из-за сгоревшей дачи. Осуждали поведение сотрудников магазина, которое привело к трагедии. Происшествие преподнесли как несчастный случай, который неизбежен при распивании спиртных напитков. Жалели Николая и Зину, которые поплатились за свое легкомыслие.

А где Надя и Лёня никто не знал. Все надеялись, что они живы. Их продолжали искать.

Город от этих сведений потерял покой.

Толпы зевак хлынули в ювелирный магазин. К их удивлению, он оказался открыт. Лишаться покупателей Керч не собирался. Тем более, что в связи с происшедшим, наплыв в магазин побил все рекорды.

Продавщицы стояли с похоронными лицами, но это только усиливало нездоровое любопытство.

На вопросы покупателей никто не отвечал, и они сами придумывали версии происшедшего. Говорили, что возможно Лёня и Надя сбежали. Что якобы пропало несколько пар дорогих серег, но Керч не желает поднимать шум. И дело, скорее всего, замнут. А Лёня и Надя улетели на Карибы.