Чудовище во мне

– Кевин, верно? – спрашивает Ник, поднимаясь со стула. Он с Кевином одного роста и телосложения, но сейчас кажется мне мельче и бледнее. – Видимо, это твое место. А это твой стакан.

– Видимо, – Кевин отвечает с легкой улыбкой на губах, а потом смотрит на меня, стараясь не смущать, но все же наступившее молчание становится неловким. А я, как дура, не нахожу слов, погрузившись в анализ людей, окружающих меня уже не первый год. Эти двое никогда не испытывали друг к другу и толики симпатии. Кевин считал Ника безмозглой грудой мышц, а Ник, в свою очередь, был уверен, что Кевин – бездушный солдафон и выскочка. Но на практике это Ник принял бездушное решение, в то время как Кевин поддержал меня и был готов ради меня рискнуть карьерой.

– Тебе пора. – Кевин делает шаг назад к проходу, освобождая путь для Ника, недвусмысленно намекая на то, что тому здесь не место. Пара слов – как предупредительный выстрел в воздух для преступника, посягнувшего на чужую собственность. По крайней мере Кевин хочет видеть все именно в таком свете. Мужчинам и женщинам свойственно так себя вести с объектами их желаний.

– Да, пожалуй, может быть, в другой раз, – говорит Ник и, прежде чем уйти, смотрит мне в глаза так, словно заглядывает мне в душу.

Я провожаю его взглядом. Он быстро пересекает летнюю террасу, задевает локтем официанта с полным подносом в руках и, наконец, смешивается с толпой, исчезая в закате.

– Все в порядке? – спрашивает меня Кевин, когда наши глаза снова встречаются. Я киваю, и мы садимся за стол.

Мы молчим, не зная, что сказать, что сделать. С Кевином так всегда. Ему требуется какое-то время, чтобы на что-то решиться. Хорошо, что на него так действую только я, а не преступники, за которыми он гоняется каждый день.

– Ваш заказ, – нарушает трепетную тишину официант, расставляя перед нами тарелки.

– Это заказ Ника, наверное, ты хочешь…

– Все отлично. У него всегда был отменный вкус.

***

– Если ей кто-то угрожает, она может написать заявление, – говорит Кевин после того, как мы обсудили старых друзей и коллег, проговорили планы на ближайшие выходные, а заодно и праздники. Минуя мой день рождения, мы сразу перешли к Хэллоуину. У Кевина будет выходной, и он предложил в образе зомби-шаманов устроить выступление на Таймс- сквер. Я все еще смеюсь, живо представляя такое шоу, когда он внезапно переходит к делу. На него это не похоже.

– Думаю, она боится, к тому же у нее нет никаких доказательств, – отвечаю я, вмиг становясь серьезной. – Плюс не стоит забывать, что она в положении, а насколько мне известно, женщины в этот период жизни излишне впечатлительны и склонны впадать в разные состояния. Сам подумай, ее возлюбленного убивают, и в случившемся она винит своего влиятельного мужа. Как по мне, довольно логичная версия, тем более учитывая, кто ее муж.

– Да, Лиам Стивенс, тот еще фрукт. Но ладно, это их семейные дрязги, меня больше интересует Пол Моррис. Ты всерьез думаешь, что это было убийство, а не несчастный случай?

– Сомневаешься во мне?

– Дело это громкое, не хотелось бы лезть в осиное гнездо, будучи неподготовленным.

– Это убийство. Собаку кто-то натаскал или же подменил. И у меня уже есть соображения, кто это был.

– Что у тебя есть? – Кевин таращит глаза, с трудом проглатывая только что сделанный глоток вина.

– Психологический портрет убийцы, ну и кое-какие мысли по поводу того, как сузить круг подозреваемых, – говорю я, салютуя бокалом вина и протягивая ему листок с характеристиками.

– Тщеславие?

– Сто процентов. Ты только вспомни, какой метод убийства был выбран. Это же целое представление, прилюдная казнь, если хочешь. Такой изощренный и совершенно извращенный способ мог прийти в голову только тому, кто жаждет внимания, славы. Тому, кто устал быть в тени, кто хочет заявить о себе. Что, собственно говоря, он и сделал в тот день, когда искупался не только в крови своего врага, но и в овациях толпы.

– Иногда ты говоришь такие вещи, от которых даже мне становится не по себе, – Кевин брезгливо морщится, складывая мой список и убирая его на край стола. – Кстати, я выполнил твою просьбу и узнал, что этим делом, оказывается, занимается мой хороший знакомый, и, насколько я понял, со дня на день он его уже закроет и сдаст в архив. Судя по всему, он уверен в том, что это был несчастный случай.

– Ну значит, твой знакомый слепой осел, потому что Пола Морриса убили! Убили!

– Мерида, не заводись. Я знаю, как для тебя это важно… когда ты занята делом, у тебя в глазах горит огонь, ты вся светишься, и я не хочу гасить твое пламя, но… мне кажется, ты взяла ложный след… уверен, ты еще найдешь свое новое дело… и мы вместе…

– Что? Думаешь, я хватаюсь за это дело, только потому, что мне больше нечем заняться? По-твоему, я обманываю себя?

– Не злись, я пытаюсь тебя защитить…

– Защитить? От кого?

– Просто послушай, хорошо? – Кевин поднимает ладони вверх, будто признает свое поражение, но это совершенно точно не так. Он слишком напряжен и взволнован, чтобы отступать. И все же я молчу. Скрестив руки на груди, я смотрю ему прямо в глаза. – Это случилось два месяца назад, то есть у детективов, которые занимались этим делом, было достаточно времени на то, чтобы проверить все возможные версии. Я понимаю, ты, как и все федералы, считаешь сотрудников полиции тупыми ушлепками, но это не так. Этим делом занимается Клаттерстоун, он отличный детектив, настоящий профессионал. И если он считает, что это был несчастный случай…

– Это было убийство! – перебиваю его я.

– Хорошо, я тебя услышал.

– Нет, не услышал, я не сказала тебе и половины того, что ты должен был услышать!

– Я весь внимание, – уступает Кевин, едва заметно качая головой в знак несогласия со всем, что здесь сейчас происходит.

– Кев, ты либо со мной, либо я сама со всем этим разберусь. Да, без тебя мне будет сложнее, но…

– Никакой самодеятельности. Я тебя слушаю. Убеди меня, – предлагает он со скептической улыбкой.

– Убедить тебя? – прыскаю я. – Хорошо, давай попробую. Во-первых, я читала заключение кинолога, который лично подбирал Полу питомца и какое-то время занимался его дрессировкой. У него была возможность снова увидеть собаку после случившегося, и он убежден в том, что Рокки не мог сделать этого, невзирая на свою генетику. Не все животные агрессивны, как и не все люди наделены интеллектом. Увы, вот она, правда нашей жизни. Собаку натаскали либо просто подменили, но твой отличный детектив либо отверг такую возможность, либо не смог найти способ это доказать. Во-вторых, как ты уже знаешь, у него была интрижка не просто с замужней женщиной, но с женой своего главного спонсора, и не какого-то олуха, а Лиама Стивенса. Ну как, убедила?

Кевин разочарованно вздыхает, подаваясь вперед. Сложив локти на стол, он проводит пальцами левой руки по линии подбородка, и, хотя расстояние между нами заметно сократилось, проходит не меньше минуты, прежде чем он решается посмотреть мне в глаза.

– Ты упускаешь один важный момент: где доказательства? Мне нужен не только психологический анализ и разного толка гипотезы, но и веские улики.

– А труп Пола Морриса тебя не убедил?

– Это мог быть просто несчастный случай.

– Хорошо, я тебя услышала, – отвечаю я. – Тема закрыта.

– Ты меня за идиота принимаешь? Мы же оба знаем, что ты так просто не отступишь.

– Тебя это уже не касается. Мне не нужна нянька.

– Я прекрасно понимаю, что движет тобой сейчас. Понимаю, как важно тебе за что-то ухватиться, чтобы устоять на ногах, чтобы не провалиться в пропасть своих воспоминаний, но…

– Все, хватит. Я не хочу это слышать. Ты не мой психолог, чтобы лезть ко мне в душу, – отвечаю я, поджимая губы. Сердце учащенно бьется в груди, я не ожидала от Кевина такой импровизации.

Он не сводит с меня глаз, но не пытается продолжить свою мысль. Я смотрю в сторону, стараясь сфокусироваться на какой-то афише, но картинка дрожит, и я закрываю глаза. По щеке скатывается слеза.