Слуга Жнеца

– Ты что, не слышишь? Я приказала обернуться!

На этот раз Каонэль действительно развернулась, но лишь для того, чтобы резко приблизиться.

Эльфийки впились друг в друга взглядами. С откуда-то из открытого окна прилетел порыв, волосы серой вздыбились, локоны слетели со лба, приоткрыв лицо с горящими глазами.

Она вплотную придвинулась к носу Генэль и проговорила сквозь зубы:

– Приказывать будешь в Эолуме.

Лицо высокородной стало еще белее, она сделала шаг назад, но взгляд остался бешеным, в глазах заплясало синее пламя.

Подняв подбородок Генэль сказала с показным разочарованием, от которого могли бы завянуть все цветы в округе:

– Как это могло случиться? Как вышло, что такая как ты, стала Хранителем? Ты ведь не справляешься. Построила дерево вместо дворца с башнями, слушаешь приказы человека. Ты хоть понимаешь глубину позора, в который опустилась?

Каонэль дернула ушами.

– Я никуда не опускалась, Генэль. Просто живу не так, как привыкли в Эолуме. Вы же сами меня отвергли, и ты первая. Ты едва ли не самолично гнала меня поганой метлой. А теперь требуешь подчинения? Да, я серая и…

– Безродная, не высокородная и совершенно не леди, – добавила Генэль.

Дыхание Каонэль участилось, она на секунду замолчала, шевеля лишь губами, потом терпеливо продолжила:

– Именно. Не леди. А эльфийка, которая бегает по лесам вместе с эльфами, машет мечем, который изготовили в Великом Разломе. Но я не прислуживаю человеку. Я пытаюсь удержать мир. И поверь мне на слово, никто, кроме меня с этим не справится.

Эолумская красавица отошла на полшага, словно боится заразиться чем-то, уши раздраженно задергались, а глаза полыхнули синим.

– Как ты можешь сомневаться в силе высокородной? – спросила Генэль. – Я всю жизнь при дворе и знаю, как вести переговоры. А людей мне даже два раза доверяли отбирать для рудников. Я сильнее тебя, серая. И умнее. Справлюсь лучше.

Каонэль тяжко вздохнула, на идеальном, как весеннее утро, лбу появилась крохотная морщинка.

– Все так, – произнесла она. – Но есть несколько причин, по которым я не отдам осколок.

– Потрудись объяснить.

Серая кивнула.

– Во-первых, я не сомневаюсь в силе Эолума. Но ты не знаешь Теонарда, Лотера, не знаешь всех остальных. Некоторые настолько… Необычны, что твоя тонкая натура может не вынести. Во-вторых, точнее, в главных, здесь не любят солнечных эльфов. Очень не любят.

Генэль поморщилась и спросила:

– Это все?

Каонэль покачала головой.

– Нет. Есть еще, но те причины называть не обязана. Это личное.

– Но ты же украла у меня личное.

– Я не крала.

– Ну конечено.

Повисло тяжелое молчание, в котором от напряжения разве что воздух не искрится, серая на высокородную не смотрит, за то та прожигает взглядом.

Со стороны окна прилетел очередной порыв, появился запах рыбы и соли. Каонэль тряхнула серебристой копной, стараясь выгнать воспоминания, которые полезли в голову.

Неожиданно губы Генэль быстро за шевелились, она отвела руку в сторону, и в ладони стал появляться огненный шарик. Серая застыла, удивленно наклонив голову, уши поднялись, глаза сузились, она быстро посмотрела по сторонам, но Генэль предупредительно подняла шарик.

– Только попробуй, – сказал высокородная гневно. – Ты же помнишь, все солнечные эльфы обладают магией огня.

– Как забыть, – бросила Каонэль. – Но ты же не собираешься швыряться огнем в резиденции из дерева?

Высокородная пожала плечами.

– А почему нет? Мне-то огонь безвреден.

Даже на серой коже стало заметно, как побледнела Каонэль, ладонь опустилась к антрацитовой рукояти.

– Здесь живут еще двое Хранителей, – произнесла она, – не считая птиц и зверей в ветках. Если с ними что-то случится, остальные будут очень недовольны. Да даже если только со мной. Хранители заметят мою пропажу, станут искать. Без меня Талисман не полный.

Генэль мило улыбнулась, но с такой же улыбкой метнет в нее шар.

– Не без тебя, – поправила она, – а без осколка. Отдай мне кристалл и можешь идти. Желательно подальше. Остальным скажу, что ты передала осколок мне, как более подходящему представителю, а сама ушла. Король будет доволен.

Наверху послышалось хлопанье крыльев, затем кто-то пробежался по комнате, шум некоторое время побродил от стены до стены, потом направился к коридору.

За это время серая успела достать меч и направила острие в грудь высокородной. Та изумленно уставилась на блестящий кончик.

– Ты в своем уме? Нельзя убивать эльфов, – сказала она.

– А меня, значит, можно? – поинтересовалась Каонэль.

Генэль подняла огненный шар выше, тот уже размером с небольшую тыкву, и проговорила:

– Я не собираюсь тебя убивать… без особой причины. Но если она будет…

Высокородная покрутила пальцами, огненный шаг завертелся в ладони, создавая вокруг себя горящий вихрь, Каонэль отшагнула и отвела меч для удара.

В этот момент на ступеньках послышались шаги, обе эльфийки чуть оттопырили уши, пытаясь определить, кто спускается. Потом на лестнице появилась горгона с горшком какого-то варева.

Увидев немую сцену, она на секунду застыла с вытаращенными глазами, тело быстро покрылось блестящей, как сталь чешуей, горшок выпал из рук потому, что на тех появились огромные кривые когти.

– Девочки, – выдохнула она. – Вы что?

Генэль покосилась на неожиданно опасную горгону с хищными когтями и выдавила сквозь зубки:

– Она у меня сына казначея увела.