Слышать НЕ хочу. Участвовать НЕ собираюсь!

Дальше я не думала ни о чём. Просто получала удовольствие, вода ласкала тело, я нежилась в горячей воде и мечтала… о чём? Не скажу! Теперь уже другие мысли лезли в голову, и я не хотела их прогонять, пусть я и вдова в этом мире, но я женщина, а значит, мне можно и помечтать! И неважно, что в чём-то мои мечты были похожи на мысли юной рэсы из дилижанса, все женщины мечтают. Мои мечты были более взрослыми, поэтому и не расскажу о них.

Но вскоре пришлось завершить купание и запретить себе мечтать, потому что принесли ужин.

В этот вечер я почти не притронулась к еде, потому что не была сильно голодна, и сделала ошибку, открыв газету. Газеты тут были простые, черно-белые, ни живых картинок, ни кричащих заголовков (в прямом смысле слова газету нужно было читать, просто читать). Не скажу, что все новости были для меня интересны, а главное, понятны, но на первой полосе была ссылка на статью о запрещенной дуэли между двумя мэсами и смерти одного из них.

Заголовок гласил:

«Запрещённая дуэль магов! Убит мэс Рахаз, сын рэса Гело из Немерба, брат рэса Ртепа. Королевская тайная служба разыскивает второго дуэлянта!»

Газета была свежей, этот номер вечернего тиража как раз доставили через портал из столицы, когда мы отправляли книги сестре Тара. Газета называлась «Столичный вестник».

Из статьи я узнала, что мэс Рахаз был сильным магом стихийником, а точнее магом ветра и огня. И он до сих пор состоял на службе у короны, а стало быть, тот, кто его убил, совершил преступление против короны, государства. Так что у автора статьи не было никаких сомнений, что второго дуэлянта найдут и будут судить. Дуэли были давно запрещены законом, но в некоторых случаях суд в лице самой королевы мог даровать жизнь победившему в дуэли, но это случалось очень редко. Ещё автор статьи много рассуждал о том, как силен должен был тот мэс, что смог справиться с мэсом Рахазом. Победить стихийника, владеющего магией двух активных стихий, – это надо быть очень сильным магом, обладающим магией двух или более стихий, или же использовать запрещённое оружие, такое как – дальше был напечатан знак, напоминающий пятипалую кисть, или, точнее, лапу с когтями, и подпись «печать дракона».

Увы, сколько я потом не искала в своей книге, но нашла только похожий знак, но уже чёткий, на той странице, где была изображена карта Земли Свеза. Прямо под названием была прорисованная во всех деталях чешуйчатая когтистая лапа.

И всё!

Неудивительно, что аппетит пропал.

Ну а когда дошла почти до конца статьи, я узнала, что наследников мэс Рахаз не оставил, и все мужчины его рода также уже почили. Так что всё его наследство, если оно будет выявлено, отойдёт короне. Но, по данным автора статьи, наследства мэс Рахаз не оставил, так как всё, что зарабатывал на государственной службе, он тратил на жизнь, а жить он любил на широкую ногу, столичный дом он арендовал, другой недвижимости у него не было. Родитель мэса был хоть и из древнего рода, не богат, так что после смерти оного магу нечего было наследовать, разве что дом в Немербе, но тот сгорел год назад.

В последней строчке автор статьи перечислил все регалии мэса Рахаза и написал:

«Да воздаст магу двух стихий по заслугам Милостивая Иера и проводит в царство мудрого Соната, да возродится он в следующей жизни драконом»

(ещё в пути в своей книге я прочитала, что Сонат – в Яаннелесве это бог загробного мира, брат Иеры, пришедший вслед за ней из другого мира).

Достав книгу, чтобы найти знак «печать дракона», я открыла её впервые с момента магического возвращения «моего дара» от мэса Рахаза, и из неё выпал какой-то листок. Сначала, увлеченная поисками нужной информации, я не стала его рассматривать – надписи на непонятном мне языке и на обороте какой-то рисунок. Просто отложила этот лист в сторону.

Уже дочитав статью, я ещё перелистала книгу, надеясь найти хоть какое-то упоминание о «печати дракона». Очень внимательно прочитала те параграфы, что касались Земли Свеза, и историю магии, но больше нигде не нашла ничего похожего. Поняв, что это бесполезное занятие, решила закрыть книгу и убрать её в саквояж, так как скоро уже должна была вернуться горничная – забрать посуду.

При мысли об этом я оценила мой недоеденный ужин и вспомнила мысли горничной, что накрывала на стол:

– И зачем ей такой ужин, всё равно одна не съест столько, и в итоге весь ужин пойдет в помои для свиней!

В тот момент, когда услышала эти слова, постаралась не обращать внимания на мысли сварливой служанки. А по окончании ужина поняла, что она оказалась права. И хотя злоба в её словах первоначально меня задела, и я помнила, что платила за номер и за ужин не я, а транспортная компания, но транжиркой я не была ни в старом мире, ни в новом, а еда стоит денег. Хорошая еда стоит хороших денег, а у некоторых их просто нет.

У некоторых даже нет денег, чтобы снять комнату, и они вынуждены ночевать в сломанном дилижансе! Подумав об этом, решила отложить мясо, сыр, хлеб и отдать их Тару. Взять у меня деньги на номер парнишка отказался, за что я зауважала его ещё больше. Ещё была уверена, что он не будет сегодня ужинать, чтобы сэкономить деньги на дорогу.

Решила – сделала!

Уже начинало темнеть, поэтому надо было поспешить.

Для этого пришлось встать из-за стола и пойти одеваться, так как ужинала я в ночной сорочке. Сборы заняли не так много времени.

Что меня радовало в этом мире, так это демократичность одежды, в плане того что одеться и раздеться дама (в данном случае я) могла сама, без посторонней помощи. Хотя эта «привилегия» была недоступна дамам высшего общества, у оных в ходу были ненавистные мною корсеты, а хороший корсет самой довольно трудно затянуть. Юная рэса, ехавшая покорять столицу, мечтала о таких платьях с корсетами.

Женщины среднего класса, к которым относилась я, использовали простое бельё и простые фасоны одежды. И пусть современного белья я пока тут не нашла, но были аналоги довольно неплохого качества. Три почти новых комплекта хранились в сундуке у моей предшественницы, они были из хлопка. Но насколько я уже узнала, имеющие приличный достаток женщины пользовались бельём из шелка и кружев.

«Как разбогатею, накуплю себе!» – мечтала я, смотря на хлопковые трусы-шорты и хлопковый лиф, который совершенно не держал грудь. Свой комплект кружевного белья, в котором я переместилась в этот мир, и подаренную сорочку я берегла.

Застегивая пуговки на жакете своего дорожного костюма, я вернулась к столу, закрыла книгу и собиралась убрать её в саквояж.  По ходу решила вложить между страниц листок, что ранее выпал из книги. Вот тут и обратила внимание, что на оборотной стороне нарисован дракон, и одна из его лап была очень похожа на знак «печать дракона».

«Это дракон, – мелькнула мысль, – и лапа у него драконья!»

И вообще, присмотревшись, поняла, что этот листок – это страница, вырванная из какой-то книги немного меньшего размера, чем моя. Рисунок был типографский, обычные черные чернила, и вот на фоне рисунка сильно бросалась в глаза надпись от руки, сделанная синими чернилами. Почерк можно было разобрать с трудом. Но если на второй стороне была точно надпись какими-то «иероглифами», то тут всё-таки были знакомые буквы.

Помучившись, я смогла прочесть:

(встреться с братом лицом к лицу, посмотри в прошлое, и ты найдёшь ключ к своей памяти)

Ну конечно же я не смогла удержаться и не проверить свои догадки. Меня понесло на кладбище, где я собиралась найти могилу брата. (Где в этот момент было то «чужое чувство» и почему оно меня не остановило, не знаю).

Слова я запомнила и убрала лист в книгу. Чтобы в следующий раз при открытии книги он случайно не выпал, я совершила кощунственный поступок: за неимением скрепки или клея, я выбрала в конце книги полупустую страницу и приклеила к ней страницу из другой книги мёдом. Пожертвовать решила именно той стороной, где были рисунок и надпись от руки, почему-то решила, что «иероглифы» имеют большее значение.

Успела провести это ужасное надругательство над книгой до прихода служанки. Уложив в свой саквояж книгу и завернутые в тканевые салфетки продукты для Тара, встретилась с работницей постоялого двора в дверях своего номера, спросила, до которого часа открыт храм и, получив ответ, что двери его не закрываются никогда, пошла на вечерний променад.

Мой вечерний поход в храм Первородной Иеры не вызвал ни у кого лишних вопросов. То, что я всюду ходила со своим саквояжем, также никого не волновало. Служанки и работники постоялого двора – все считали меня недалекого ума рэсой. Это благодаря болтливости горничной, которая учила меня пользоваться кристаллами для нагрева и очищения воды. Мне это было только на руку. Ну а то, что я ещё и набожной оказалась, только подтвердило их мнение обо мне как о деревенщине.

Это всё я слышала в разрозненных мыслях персонала. Да им и не было особо большого дела до моей персоны, у них и без меня дел было невпроворот.

Завернув сначала в мастерскую, я отдала Тару еду и пошла к храму, уже прикидывая в уме, сколько времени проведу в святилище Первородной, до того как отправлюсь искать могилу брата мэса Рахаза.

Что мною двигало – любопытство, азарт?

Честно?

Я и не задумывалась.

Мне просто захотелось разгадать эту загадку!

Глава 9

Чувство самосохранения, или просто мозг, а точнее та его часть, что отвечает за разумные решения, у меня, наверное, напрочь отсутствует.

Про то «чужое чувство» я молчу, оно то появлялось, то пропадало, так было и в тот вечер, когда я решила пойти на кладбище. Оно молчало, а я, не ведая страха, подгоняемая азартом, ринулась выполнять свою задумку.

Как уже сказала, при всей моей рассудительности в некоторых ситуациях чувство самосохранения у меня просто отключалось.

Может, это побочный эффект активации моего дара?

Вряд ли я когда-нибудь узнаю ответ на этот вопрос.

Но с того момента, как начала слышать чужие голоса у себя в голове, голос своего разума я перестала слышать напрочь.

Первым подтверждением этому был мой отказ повторить имя и, возможно, стать в будущем женой бога. Жила бы себе припеваючи замужем (а вспомнив картинку с изображением Свеза, так сердце екает – одним словом, Бог) и не шастала бы по кладбищам, когда уже почти стемнело, а нежилась бы в объятиях мужчины, ужинала и ванны принимала бы не в одиночестве…

Интересно, а Свез – он нежный? Верный?