Халцедоновый Двор. Чтоб никогда не наступала полночь

Однако, стоило ему удалиться восвояси, похмелье вновь взялось за него в полную силу. Отдав оружие Колси, он позволил Рэнвеллу накормить себя неким варевом, что, по клятвенным заверениям слуги, исправно исцеляло и самое жуткое похмелье, но не прошло и минуты, как желудок взбунтовался и изверг все съеденное наружу.

– Еще раз накормишь меня этим – живо отправишься в Ирландию, на войну, – сказал Девен новому слуге, чем вызвал довольную ухмылку на физиономии Колси, еще не смирившегося с посягательством на его монополию.

Кое-как отплевавшись, Девен сделал глубокий вдох и собрался с силами. Хотелось лишь одного: рухнуть обратно в постель, но это никуда не годилось: пора возвращаться к насущным делам.

Расспрашивать Хансдона о позволительности поиска еще одного покровителя, не заручившись дружеским расположением нужного человека, не имело ни малейшего смысла. Да, Девен надеялся, что с этим уже решено, но, не получив сему подтверждения, говорить на подобные темы с Хансдоном не стоило.

Скрипнув зубами, Девен расправил плечи и – похмелье, или нет – отправился на поиски. Однако удача, благоволившая ему во время утренних мытарств, повернулась к молодому человеку спиной. Как выяснилось, господин главный секретарь был болен и посему ко двору не явился. Расспросы привели его к другому человеку – перепачканному чернилами, с толстой стопой бумаг в руках, замещавшему Уолсингема на заседаниях Тайного Совета во время его отсутствия.

Набравшись мужества, Девен решился просить Роберта Била уделить ему толику времени.

– Когда же следует ожидать возвращения господина главного секретаря ко двору? – спросил он, представившись и в общих чертах изложив суть дела.

Роберт Бил, четвертый клерк Тайного Совета, поджал губы, но вовсе не оскорбленно и не от раздражения.

– Трудно сказать, – отвечал он. – Разумеется, ему необходим отдых, а Ее величество весьма озабочена состоянием его здоровья. Я бы не ждал его слишком уж скоро – разве что дней через пять, а, возможно, и более.

«Проклятье!» – подумал Девен, старательно изобразив на лице улыбку.

– Благодарю вас за уделенное время, – сказал он, почтительно уступая Билу дорогу.

Являться к постели больного с просьбами о покровительстве, определенно, не стоило. Конечно, можно отправить письмо… но нет. В подобных материях лучше не спешить. Как бы ни досаждали задержки, придется ждать. Ждать и надеяться, что господин главный секретарь вскоре оправится от болезни.

Халцедоновый Чертог, Лондон,

20 октября 1588 г.

В пределах Лондона смертные проживали десятками тысяч, ну а в окрестных городках и деревнях – еще того более. Сколько же их во всей Англии? Об этом Луна не пробовала даже гадать.

Могла бы сказать одно: чрезмерно, чрезмерно много, если пытаешься отыскать кого-либо определенного.

В расспросах следовало блюсти осторожность. Если Тиресию можно доверять, если ему в самом деле было видение либо удалось что-то подслушать, шныряя вокруг да около, то этот Фрэнсис Мерримэн знает нечто полезное. Следовательно, делить его с кем-то еще вовсе ни к чему. Однако пока что скрытность не принесла никаких плодов: отыскать смертного оказалось не так-то просто.

Когда к ней явилось тщедушное создание из мелких духов с наказом явиться пред очи Видара, Луне первым делом подумалось, что вызов касается ее розысков. Правда, причины так полагать не имелось, однако возможные альтернативы казались куда менее привлекательными. Скрывая сии размышления, Луна одобрительно кивнула гонцу.

– Передай лорду-хранителю, что я явлюсь к нему при первой возможности.

Гонец обнажил в улыбке острые, как у всех гоблинов, клыки.

– Он требует явиться немедля.

Разумеется, требует…

– Что ж, тогда я буду рада увидеться с ним безотлагательно, – учтиво солгала она, поднимаясь на ноги.

В лучшие времена она могла бы заставить его подождать. Высокого положения Видар достиг совсем недавно, а Луна до последнего времени была одной из фрейлин Инвидианы, одной из ближайших доверенных лиц королевы – насколько уж та вообще была склонна кому-либо доверять. Теперь подобной свободе настал конец: если Видар велит мчаться к нему со всех ног, оставалось только повиноваться.

Ну, а Видар, конечно же, заставил ее подождать. Высокий пост лорда-хранителя превратил его в самого желанного из покровителей, обладателя немалых богатств и колдовской силы, и ныне в его внешних покоях было не протолкнуться из-за придворных и провинциалов, надеющихся выпросить ту или иную милость. Возможно, он и потребовал от Луны явиться немедля, но прежде, чем вызвать ее во внутренние покои, соизволил принять какого-то искаженного духа, двух девонширских пикси и насквозь пропыленного с дороги фавна, одетого по итальянской моде.

Вольготно развалившийся в кресле у дальней стены кабинета, Видар даже не поднялся ей навстречу. Некоторые из дивных упорно держались мод прежних времен, однако он тщательно следовал всем новым веяниям: его дублет, в очевидном подражании туалетам Инвидианы расшитый хрусталем и агатом, так и мерцал в пламени свечей. По слухам, черная кожа его высоких, чулком облегавших ногу сапог была снята с какого-то злосчастного дивного, изловленного, замученного и казненного им во благо королевы, но Луна-то знала, что эти слухи распущены им самим. На самом деле то была обычная оленья замша, не более, однако стремление к подобной репутации свидетельствовало о многом.

– Лорд Ифаррен…

Луна склонилась перед хозяином кабинета в реверансе, соответствующем его положению, но ни на волос ниже.

– Леди Луна! – откликнулся Видар, крутя в костлявых пальцах хрустальный кубок. – Рад, рад, что вы соизволили откликнуться на мою просьбу.

Луна сделала паузу, но сесть ей не предложили.

Без спешки изучив ее, Видар отставил кубок и поднялся.

– Ну что ж, миледи, мы знаем друг друга давно, не так ли? И в прошлом работали рука об руку – к взаимной, на мой взгляд, выгоде. Посему мне больно видеть ваше падение.

В той же мере, в какой оленю во время гона больно видеть соперника, павшего от охотничьей стрелы…

– Весьма любезно с вашей стороны, милорд, – ответила Луна, скромно потупив взор.

– О, мне пришло на ум оказать вам любезность не только на словах.

Луна разом насторожилась. Ей даже в голову не приходило, что мог бы выиграть Видар, предложив ей настоящую помощь, но это ровным счетом ничего не значило. Отрезанная от внутренних кругов придворных сплетен, она вполне могла не разглядеть его очередного гамбита. Но что же она в силах ему предложить?

Не сделав еще одного шага вглубь западни, этого было не выяснить.

– Я с радостью выслушаю все, что вы сочтете возможным сообщить мне, милорд.

Видар щелкнул пальцами, и пара низших гоблинов поспешила к нему. Еще один повелительный жест, и слуги принялись распускать шнуровку его рукавов, обнажая черный шелк нижней рубашки.

– Когда-то вы долгое время прожили среди смертных, не так ли? – не удостаивая гоблинов и взгляда, спросил Видар.

– Именно так, милорд.

Видар вопросительно приподнял игольно-тонкую бровь.

– В то время я была камеристкой при леди Херефорд и звалась Летицией Ноллис. Ее величество поручила мне постоянно присматривать за двором смертных и докладывать ей обо всех их затеях.

Худосочный, словно скелет, дивный передернулся всем телом – резко, отрывисто, как движутся разве что насекомые.

– Какое самопожертвование ради блага королевы! Жить день и ночь в облике смертной, вдали от великолепия нашего двора… Ясень и Терн! Я бы на такое не согласился.

Возможно, то были первые искренние слова, сказанные им с той минуты, как Луна переступила порог кабинета. Собственный маскарад Видара, принесший ему новую должность, был скорее эпизодическим, чем непрерывным, однако радости ему отнюдь не доставил.

– Я была счастлива служить Ее величеству в меру моих способностей, – ровно сказала Луна.

– Разумеется, были.

Цинизм сей реплики подчеркнула недолгая пауза.

– Вина? – предложил Видар.