Зажигая звезды

– Простите, ваше высочество. Или мне лучше называть тебя чудовищем, если я Бель? – насмешливо спрашиваю я, стараясь скрыть в голосе дрожь, и продолжаю чуть громче: – Не обращайся ко мне так, придурок, и дай пройти! – выплевываю со злостью, которую на самом деле не ощущаю. Или ощущаю? Я уже ни в чем не уверена, когда дело касается этого человека.

Я пытаюсь, правда пытаюсь обойти это огромное тело, которое вросло передо мной, словно дерево, которому уже лет двести – с огромным стволом и корнями, о которые ты постоянно спотыкаешься. В такие моменты может показаться, что происходит падение с высоты: внутренности делают кульбит, но тебе все равно удается устоять на ногах. Так вот, Леви Кеннет мое личное дерево, корни которого постоянно появляются у меня на пути. Он делает шаг в ту же сторону, что и я, опять преграждая мне путь.

– Осторожнее, Бель. Ведь если я чудовище, то может мне действительно стоит начать соответствовать ему? – говорит он, немного прищурив глаза и сжав челюсти так, что его скулы становятся еще острее.

– Спасибо за предложение. Пожалуй, твоего поведения засранца и так вполне достаточно. – Я толкаю его в грудь, снова пытаясь обойти, и, спасибо Господу, на этот раз он не пытается меня остановить. Двигаясь дальше по коридору, мне приходится призвать все унции своего контроля, чтобы не обернуться.

– Почему ты плакала? – Позади меня раздается его голос.

Я останавливаюсь в шоке оттого, что он впервые задал мне действительно нормальный вопрос. Это полностью противоречит поведению Леви. Вдобавок по его интонации я чувствую, что он спрашивает… искренне.

– А почему тебя это волнует? – все еще стоя к нему спиной, хмурюсь я в недоумении.

Он молчит. Тишина настолько оглушительна, что я слышу свой пульс, который бешено стучит у меня в ушах.

Невыносимо. Это все просто невыносимо и постоянно выбивает меня из колеи.

Я собираюсь пойти дальше в класс и покончить с этим странным диалогом. Прежде чем моя нога успевает сделать хоть шаг, он тихо, будто в надежде что его никто не услышит, произносит:

– Потому что твои слезы не может вынести даже такое чудовище, как я.

Но я его слышу.      

***

Я возвращаюсь домой полностью опустошенной. Этот день проехался по мне, как асфальтоукладчик по неровной дороге. Как самый дерьмовый асфальтоукладчик, потому что я выгляжу ужасно как снаружи, так и внутри.

В нашем доме существуют негласные правила, которые никто не произносит вслух, но они буквально выгравированы у всех на лбу.

Первое правило: оцени обстановку, а потом действуй.

Второе правило: действуй, но думай, что делаешь и говоришь.

Третье правило: делай и говори не то, что хочешь ты, а то, что не спровоцирует его.

Вот и сейчас первое, что я делаю – оцениваю обстановку. На кухне и в гостиной горит свет, а это означает, что вся семья дома. Вроде ничего подозрительного. На кухне, скорее всего, мама готовит ужин, а в гостиной папа смотрит телевизор, потому что в этот момент я слышу его крики:

– ЗАСУНЬ ЭТУ ШАЙБУ ЕМУ В ЗАД!

Я морщусь, представляя эту картину. Не думаю, что телевизор его слышит, но он, видимо, убежден в обратном. Если его любимая команда выиграет, то наш вечер будет хорошим. Забавно, как совершенно незнакомые люди, которые не являются членами твоей семьи, могут повлиять на то, будешь ли ты сегодня любимым ребенком.

Проходя на кухню, я сразу замечаю маму – она готовит ужин. Ее темно-русые волосы собраны в аккуратный пучок на затылке, черты лица расслабленные, но в глазах отражается задумчивость. Она выглядит великолепно даже в домашней одежде и фартуке, ее движения изящные и легкие. Моя мама безумно нежная и добрая душа – в ее объятиях даже самый разгневанный человек сможет утолить свой пыл. Наверное, поэтому они с папой уже столько лет вместе. Она единственная, кто может его успокоить, хотя бы иногда.

В воздухе витает прекрасный аромат… Что это? Не могу понять.

– Привет, мама. Что готовишь? Запах просто чудесный.

Она отрывает свой взгляд от плиты, и на ее лице расцветает улыбка.

– Аннабель! Привет, детка. – Она поворачивается ко мне, когда я подхожу и целую ее в щеку. – Готовлю? Ой, не думаю, что ты будешь счастлива услышать название этого блюда, но я обещаю – это будет вкусно!

Мама так искренне и взволнованно смотрит на меня, что я не могу не усмехнуться оттого, как она переживает из-за обычной еды. Хотя в нашем доме это неудивительно.

– Мама, ты же знаешь, что я съем… Э-э-э… Что бы там ни было. Даже если это будет рыба.

– Ну что ж, теперь тебе действительно придется все съесть, потому что это рыба. – Из нее вырывается смех.

– О нет, я беру свои слова обратно. Черт, это несправе…

– Аннабель, язык, – прерывает она меня и поднимает указательный палец к губам в знак того, что мне нужно следить за своей речью. А затем кивает головой в сторону гостиной. Все мы понимаем, что это значит.

– Ладно. О мой бог! – наверное, излишне драматично продолжаю я. – Несправедливо делать так, что даже рыба пахнет вкусно! Признавайся, женщина, ты фея? – Я хмурюсь и с наигранной сердитостью смотрю на нее.

– Ну, я бы назвала себя ведьмой. Красивой, умной и обаятельной ведьмой.

– И явно очень скромной. – Мы обе тихо смеемся.

Услышав приближающиеся тяжелые шаги, я замираю. Наш смех постепенно стихает. Папа заходит на кухню с озадаченным выражением лица.

– Что вас так развеселило? Аннабель, давай-ка, поприветствуй отца. – Он выжидающе смотрит на меня. Я подхожу к нему и целую в щеку, после чего говорю:

– Привет, папа. – Мой голос тихий, потому что я все еще пытаюсь оценить его настроение. – Представляешь, мама приготовила рыбу и она безумно вкусно пахнет. Я считаю это абсолютным преступлением, потому что теперь мне придется ее съесть.

– Ты должна ее съесть в любом случае. Тут не ресторан, где есть много блюд на выбор. – В его тоне нет злости или гнева, но мое веселье моментально улетучивается.

– Да, папа. – Я делаю паузу, но затем продолжаю, стараясь разрядить обстановку: – Согласись, что мама обладает какой-то магией. Тебе так не кажется? Эта женщина говорит, что она ведьма. – Из нас с мамой снова вырывается тихий смех.

– О, она определенно ведьма! – Наконец он тоже присоединятся к нашему веселью. Я радуюсь, но в глубине души понимаю, что ненормально настолько ждать и приветствовать любую его положительную эмоцию.

– Аннабель, позови свою сестру, будем садиться ужинать. – Мама смотрит на меня, вытирая руки полотенцем.

Я бегу к подножью лестницы, ведущей на второй этаж дома, и кричу:

– Авро-о-о-о-ора, спускайся! Проснись и пой, принцесса.

– Аннабель, так бы и мы могли ее позвать. Тебя слышат на другом конце Бристоля, – с укором произносит папа.

Мы усаживаемся за стол, но не приступаем к еде, дожидаясь Аврору.

– Извини, – вздыхаю я, – но зато ее скорость увеличивается в два раза, если ее назвать принцессой.

– Кстати о скорости. Почему ты только сейчас вернулась домой? Думаю, результаты теста были неутешительными и тебе нужно заниматься. Вместо этого ты где-то пропадала.

Я жую внутреннюю сторону щеки и, с трудом, но выдерживаю его взгляд.

– У меня была тренировка.

Если раньше меня было слышно на другом конце Бристоля, то теперь себя не слышу даже я. Настолько тихо говорю эти слова. Слова, которые вообще лучше не произносить. Но он раскроет ложь быстрее, чем мне удастся ее придумать, поэтому сказать правду безопаснее. И вот я нарушила третье правило этого дома: сказала то, что его спровоцирует. Делаю вдох, готовясь принять все, что последует далее.