Диалог с тайным советником Сталина

Когда под натиском революционных сил местное буржуазно-националистическое правительство вместе с союзной российской контрреволюционной силой и интервентами вынуждено было бежать, Багиров и его друг Берия не покинули страну вместе со своими хозяевами.

Оба продажных оборотня-провокатора под шумок неразберихи поспешили примкнуть к большевикам – по собственной воле, а может быть, по заданию «хозяев», не терявших надежды на возврат к прошлому.

Не ограничиваясь фиктивными справками и удостоверениями, Багиров даже решился на убийство родственника, болыиевика-революционера, чтобы завладеть его документами и назваться его именем.

Итак, Мирджафар вместе со своим приятелем Берией оказался в авангардном отряде большевиков, установивших власть Советов в Азербайджане. Но для этого ему нужно было быть членом партии. Он изготовил фальшивые документы и стал «членом РСДРП с 1917 года», якобы по рекомендации старой большевички Н. Абрамовой (которая впоследствии была немало удивлена и категорически опровергала сие утверждение Мирджафара).

Документы, разумеется, партийные, составленные Багировым в разное время, как выяснилось, носили противоречивый характер, вызывая сомнение в том, состоял ли он когда-нибудь вообще в партии большевиков.

Вся беда советского строя с первых дней установления народовластия до утверждения в органах НКВД ежовщины и бериевщины – в том, что никто не занимался выяснением истинной биографии и деятельности некоторых вождей в дореволюционный период.

Видимо, это было невыгодно самому Сталину и людям с уголовным прошлым, таким как Берия.

Тот же Багиров был нужен ему для установления в республике единовластия и жандармского режима, чтобы окончательно утвердить бесправие народа.

Главным в анкетах при оформлении на руководящую работу или вступлении в партию было пролетарское происхождение.

Преступное, контрреволюционное и уголовное прошлое «триумвирата закавказских разбойников» было известно многим большевикам Закавказья. Именно работа Багирова в карательных органах Азербайджана, а позднее работа Берии в Грузии была необходима всем троим, но прежде всего Сталину. Теперь они могли легко собрать и уничтожить документы, изобличающие их преступное прошлое. И после этого приступить к постепенному поочередному уничтожению своевольных старых большевиков – азербайджанцев, грузин, русских, скупых на аплодисменты и громкие возгласы «ура» и «да здравствует».

У Сталина, Берии, Багирова почерк преступлений, преисполненный коварства и звериной беспощадности, был один: все трое прошли школу в чудовищном заведении – тюрьме, обучавшей беззаконию, наглости, предательству, дьявольской лжи, бесчестью и мести – только за то, что жертвы знали, кто они, дорвавшиеся до власти вожди.

Мирджафар с первых же дней руководства Азербайджанским ЧК приступил к разработке планов уничтожения семей и целых селений в районах Али-Байрамлы, Исмаили, Шемахи.

Для того чтобы обвинить жителей сёл в подготовке восстания против советской власти, устроили несколько схронов с огнестрельным и холодным оружием.

Винтовки, пистолеты, гранаты подбрасывали на чердаки, сеновалы. Ничего не подозревающих крестьян, ни в чём не виновных жителей хватали, предъявляли обвинения.

Шиитов обвиняли в шпионаже в пользу Ирана, суннитов – в пользу Турции и приговаривали – одних к смертной казни, других к ссылке в Сибирь.

Ненавистны были Багирову, как, впрочем, Сталину и Берии, не только старые большевики. Эти жестокосердные недоучки люто ненавидели образованных, высококультурных интеллигентов, снисходительно относившихся к ним даже тогда, когда они оказались у власти.

Дабы на фоне просвещённых людей не выглядеть жалко, их истребляли.

Так, Багиров беспощадным и подлым образом расправился с Мусабековым, Д. Буниат-Заде, М. Гусейновым, А. Караевым, Г. Султановым. Опустилась разящая рука оборотня и на голову секретаря ЦК КП Азербайджана Р. Ахундова, председателя СНК С. Эфендиева, многих других, число которых составило 1700, в том числе 20 наркомов, 52 секретаря райкома, 34 председателя райисполкома, руководителей молодёжных организаций и простых граждан.

По сравнению с советским «шахом» народов Азербайджана Багировым иранский шах Мухаммед-Риза Пехлеви, высокообразованный самодержец, казался агнцем. Не крыл он матерными словами своих слуг, как это делал Мирджафар в обращении с подчинёнными.

Наверное, не одаривал шах-ин-шах старейшин магалов (городских и сельских районов) пощёчинами, как это делал большевистский вождь Багиров.

И это чудовище в человечьем обличье, находясь у последней черты своего кровавого пути, не осознало, что он и есть истинный враг своего народа.

Пытаясь дать Берии типологическую характеристику, некоторые борзописцы, привыкшие лавировать, когда речь идёт не о простом смертном, а о вожде нации, стараются представить его человеком мыслящим и даже талантливым – видите ли, он разбирается в зодчестве, любит музыку.

Конечно, идиотом Берию не назовёшь. Напротив, в практической жизни он обладал незаурядными способностями и дьявольской энергией настолько, что сам Сталин пасовал перед ним.

При этом, к великому сожалению, Господь наделил его многими низкими инстинктами, поскупясь на совесть, милосердие, великодушие, справедливость, что отличает человека от зверя.

Берия ценил Сталина и многому учился у него – особенно терпению и умению ждать своего часа. И коварство его тоже было сталинское.

Что касается заверения приспособившихся к новой власти историков и писателей, будто Берию испортила система, но такие, как Лаврентий Павлович, дорвавшись до власти, разрушат любую благоразумную форму общественного устройства.

Прежде чем расправиться с непокорными грузинскими большевиками, Берия очистил край от тех советских и партийных руководителей, которые были хорошо осведомлены о его уголовном прошлом. Среди них – первый секретарь ЦК компартии Армении Агаси Ханджян.

Человек скромный, немногословный, к тому же больной туберкулёзом, он порой с раздражением реагировал на высокомерие и надменность изменника и предателя, оказавшегося под надёжным крылом Сталина.

Без всякого к тому повода Берия добился снятия с работы Ханджяна.

Чтобы выяснить причину и объясниться, Ханджян прибыл в крайком к концу рабочего дня и без приглашения вошёл в кабинет Берии.

Кроме хозяина, там никого не было, а потому никто не может рассказать, о чём и в каком тоне шёл их разговор.

Но грянул выстрел!

Один из сотрудников кинулся к двери кабинета Берии из соседнего кабинета, распахнул её и застыл в ужасе, увидев, как Берия швырнул на стол пистолет.

На полу в луже крови лежал Ханджян.

Тишину в здании никто не нарушил. Никто не осмелился сорвать с собственных уст печать молчания, зная, чем это может кончиться.

Тело Ханджяна в потёмках перенесли в номер гостиницы. Его телохранителя заставили произвести в номере выстрел, свидетельствующий о самоубийстве.

И, конечно же, последовало извещение в газете об акте самоубийства Ханджяна, который «за последнее время допустил ряд политических ошибок, заключающихся в недостаточной бдительности в деле разоблачения националистических и контрреволюционных троцкистских элементов».

Осознав свои ошибки, Ханджян, дескать, не нашёл в себе мужества исправить их и решился на самоубийство.

Лишь в 1956 году труп Ханджяна эксгумировали и установили, что выстрел произведён в левый висок, а то, что Ханджян не был левшой, подтвердили близкие.

Укрепив свои позиции, Берия с удвоенной энергией взялся за уничтожение старых грузинских партийцев, писателей, учёных, многих представителей интеллигенции, «предавая анафеме» даже тех, кто задолго до революции отдал Богу душу, но оставил след, компрометирующий Сталина.

Всё это проводилось под лозунгом разоблачения грузинского троцкистского центра террористов и вредителей и бывших национал-уклонистов.

Затем последовали обвинения в причастности «вредителей и врагов народа» к антисоветскому правотроцкистскому блоку Бухарина, Рыкова, Розенгольца.

Берия лютует, вскрывая мифические заговоры в Грузии. На площадях он даже демонстрирует документы, свидетельствующие о том, будто грузинские националисты были связаны с Троцким ещё до октября семнадцатого. Обвиняет Тбилисский горком и райкомы партии, где якобы пригрелись враги советской власти и творят чёрные дела. Грозит: «Пусть никто не думает, что мы разоблачили и уничтожили всех врагов. Товарищ Сталин учит нас, что борьба предстоит острая, а дальше будет ещё острей».

Особое внимание Берия обращает на литераторов Грузии. Конечно же, не без определённой цели.

По его предписаниям устраивались заседания, собрания творческого союза, на которых идеологические работники аппарата учиняли разносы под девизом: «До конца вскрыть подрывную работу врагов народа в литературе!»

Так оказались заклятыми врагами народа председатель правления Союза писателей Грузии Малакия Торошелидзе, писатели Платон Кикодзе, Феодосишвили, Нароушвили, Важа Пшавела, Б. Буачидзе.

Из талантливых поэтов, имена которых были известны всей стране, жертвами репрессий оказались Егише Чаренц, Паола Яшвили, Тициан Табидзе, многие другие, ни в чём не повинные литераторы.

Истребив представителей просвещённой грузинской интеллигенции, Берия создал новую, скороспелую советскую, состоящую из бывших пролетариев, малограмотных рабочих, тунеядствующих крестьян, готовых бездумно, в одиночку и хором, кричать «да здравствует» и «ура» Сталину и ему.

За время самоуправной деятельности Берии в ГПУ Грузии, помимо всего сказанного, через его руки были пропущены все материалы архивов полицейских управлений, жандармских участков, судебно-следственных органов и тюремных ведомств Грузии.

Вся эта многообразная и многочисленная документация, касающаяся уголовника Иосифа Джугашвили, была изъята и доставлена самому герою тёмных делишек в Москву и им же уничтожена.