Виннипегская Cтена и я

Но Эйден есть Эйден. Многим спортсменам требовалось куда больше времени, чтобы снова встать на ноги и вернуться в игру. Но не ему. Вот только мне приходилось иметь с ним дело, пока он ковылял на костылях, и возить его по больницам.

Как выяснилось, даже моего терпения едва хватало на эту капризную маленькую сучку. Эйден любил футбол, и его наверняка пугал риск навсегда остаться за бортом или уже не достичь прежнего уровня. Не то чтобы он говорил о своих страхах вслух, но я понимала его без слов. Даже не представляю, что я чувствовала бы, если бы повредила руки и боялась, что больше не смогу рисовать.

Но раздражительность Эйдена достигла уровня, не зарегистрированного ранее в истории вселенной. А я знаю, о чем говорю, ведь у меня было три старших сестры, чьи месячные начинались в одно и то же время. После них почти ничего – и почти никто – не могло меня задеть. Я знала, что такое настоящие издевательства, и Эйден никогда не переступал черту. Он просто бывал иногда порядочным козлом.

Ему повезло, что я была слегка, совсем чуть-чуть влюблена в него. Иначе я бы уже давно его прирезала. С другой стороны, только слепой не увлекся бы Эйденом Грейвсом.

Он приподнял брови и посмотрел на меня ярко-карими глубоко посаженными глазами из-под изогнутых черных ресниц. Я сглотнула и покачала головой, рассматривая его лицо, улыбка на котором появлялась, только когда он видел собаку. Он был размером с небольшой дом, и, конечно, у него должны были быть крупные и грубые черты лица пещерного человека. Но Эйдену, похоже, нравилось опровергать любые связанные с ним стереотипы. Он был умен, проворен и скоординирован и – насколько я знаю – не видел ни одной хоккейной игры. Он выругался при мне всего дважды. И не употреблял животный белок. Этот парень не ел бекон! С другой стороны, он был бы последним, кого я назвала бы вежливым, и он никогда не извинялся. Никогда.

По сути, он был аномалией. Канадский футболист, который придерживался растительной диеты – он не любил называть себя веганом. И такой привлекательный, что оставалось лишь благодарить Бога за то, что он дал мне глаза.

– Как скажешь, здоровяк, – сказала я с фальшивой улыбкой, все еще держа средний палец за кухонным островом.

– Переживут, – обронил Эйден, не обратив внимания на прозвище, и расправил свои плечищи, по которым без труда мог бы пройтись небольшой человек. – Ничего страшного.

Ничего страшного? Вряд ли его менеджеры и агент согласятся с этим, но Эйден всегда делает так, как хочет, и никто не смеет сказать ему «нет». Они говорят «нет» мне, и тогда мне приходится разруливать ситуацию.

Что бы там ни думали другие, на самом деле защитник «Трех сотен», профессиональной футбольной команды Далласа, не был полным козлом. Он много ворчал и вечно был хмурым, но никогда не выходил из себя без веской причины. Он был требовательным: он точно знал, чего он хочет и что ему нравится. Это, конечно, замечательное качество. Другое дело, что всеми его требованиями приходилось заниматься мне, нравились они мне или нет.

Ничего, осталось недолго, – подумала я. Нужно потерпеть еще совсем чуть-чуть. При мысли об этом я слегка взбодрилась.

Пару месяцев назад сумма на моем банковском счете наконец добралась до очень приятной отметки благодаря силе воли, жесткой экономии и подработкам, на которые я тратила все свободное время. Я достигла своей цели и накопила подушку безопасности размером с мою годовую зарплату. У меня получилось. Нако-чертвозьми-нец-то. В воздухе уже почти пахло свободой.

Почти.

Я пока не сказала Эйдену, что ухожу.

– Что за лицо? – внезапно спросил он.

– Какое лицо? – Я моргнула, застигнутая врасплох, и постаралась прикинуться дурочкой.

Не сработало.

Продолжая жевать салат, Эйден прищурился.

– Вот это, – мотнул он головой в мою сторону.

Я пожала плечами, как бы говоря «понятия не имею, о чем ты».

– Хочешь что-то сказать?

Мне много чего хотелось ему высказать, но я слишком хорошо знала Эйдена. Ему плевать на меня и мое мнение. Он просто напоминал, кто тут главный.

И это не я.

Скотина.

– Я? Не-а.

Его взгляд скользнул по мне и остановился на руке, которую я держала за кухонным островом.

– Тогда убери свой палец. Я не передумаю, – сказал он обманчиво небрежным тоном.

Поджав губы, я опустила руку. Чертов колдун. Экстрасенс. Телепат. Он будто видел меня насквозь. И так было каждый раз, когда я решаюсь послать его куда подальше. Пусть и мысленно.

Не то чтобы я показывала людям средний палец направо и налево, но я разозлилась из-за того, что Эйден решил просто отменить эту встречу без причины. Но что я могла поделать?

– Ладно, – пробормотала я.

Эйден – который, я уверена, даже не знал, сколько мне лет и, тем более, в каком месяце у меня день рождения, – на мгновение нахмурился. Его густые темные брови сошлись на переносице, полные губы скривились. Но затем он пожал плечами, будто мое поведение тут же перестало волновать его.

Скажи мне кто-нибудь лет пять назад, что я возьму на себя всю грязную работу в жизни чужого человека, я бы рассмеялась. Я была не из тех, кто плывет по течению, – у меня всегда были цели и планы на будущее. И больше всего я хотела обрести независимость и стать самой себе начальником.

С шестнадцати лет, когда на моей первой подработке в кинотеатре на меня наорали за то, что я положила в стакан слишком мало льда, я знала, что когда-нибудь буду работать на себя. Мне не нравилось выполнять чужие распоряжения. Я была упрямой и решительной, и это, по словам отчима, было моей силой и одновременно слабостью.

Я не рвалась к вершинам славы и не хотела стать миллионером. Меня не интересовала известность. Я просто хотела собственный небольшой бизнес по графическому дизайну, который позволил бы мне держаться на плаву и оплачивать счета и кое-какие приятные мелочи. Мне не хотелось зависеть от чужих капризов или чьей-то милости. Такой была вся моя жизнь, сколько я себя помню. Я все время надеялась – надеялась, что мама вернется домой трезвой, что сестры не забудут меня покормить, что дама из социальной службы не разлучит меня с братом. Почему я вообще ударилась в воспоминания?

По большому счету я всегда знала, чем хотела заниматься, и наивно думала, что дело за малым.

Но никто не предупредил меня, что жизненный путь похож не на прямую линию, а на лабиринт. Ты то и дело останавливаешься, возвращаешься, снова идешь вперед и время от времени оказываешься в тупике. Но важно помнить, что выход есть. Он где-то там.

Надо только не сдаваться, даже если очень хочется.

Особенно когда кажется, что проще и не так страшно идти протоптанной дорожкой, а не прокладывать собственный путь.

Эйден встал, держа в руке пустой стакан. На фоне его халкоподобной фигуры кухня казалась меньше всякий раз, когда он был здесь… то есть всегда. Естественно. Он потреблял до семи тысяч калорий в день. А в футбольный сезон и все десять. Конечно, он целыми днями торчал на кухне. И я тоже – готовила ему еду.

– Ты купила груши? – спросил Эйден, оставляя позади весь наш разговор и мою попытку послать его, и налил в стакан воды.

Меня ничуть не смущало, что Эйден поймал меня на месте преступления. Когда это случилось в первый раз, я думала, что умру от стыда, а потом меня уволят. Но теперь я знала Эйдена. Ему было плевать на это, или, по крайней мере, так мне казалось, потому что меня до сих пор не уволили. Многие намеренно пытались вывести его из себя и иногда кричали такое, что я была просто в шоке. А Эйден? Он никак не реагировал и делал вид, что ничего не слышит.

Честно говоря, его выдержка впечатляла. Сама я дергалась, даже когда мне сигналили на дороге.

Да, Эйден вообще впечатлял, и женщины на улице откровенно пялились на его задницу, но – хотя многие люди решили бы, что я идиотка, раз не хочу работать на человека, который был лицом спортивного бренда – я твердо решила уйти от него. Это желание с каждым днем становилось все сильнее.

Я из кожи вон лезла ради этого. Никто не помогал мне. Годами я шла к тому, что однажды буду работать на себя. Приходилось звонить мудакам, которые заставляли меня чувствовать себя каким-то недоразумением, или заботиться о белье, принадлежавшем пресловутой заднице.

«Скажи ему, скажи ему, скажи ему прямо сейчас, что планируешь уйти», – в отчаянии взывал ко мне мой разум.

Но голосок сомнения и неуверенности в себе, который у меня был вместо внутреннего стержня, ответил: «Куда спешить?»

Мое знакомство с Виннипегской Стеной началось с того, что он спросил: «Ты умеешь готовить?»

Он не пожал мне руку, не предложил присесть. Теперь я понимаю, что уже тогда должна была увидеть, как будут устроены отношения между нами.

Он только спросил, как меня зовут, когда впервые открыл мне парадную дверь своего дома, и тут же повел на свою огромную роскошную кухню, какие я раньше видела только в рекламе. Затем он сразу перешел к вопросу о моих кулинарных талантах.

До этой встречи со мной уже говорил его менеджер. Дважды. Предлагаемая зарплата меня устраивала, а остальное на тот момент мне было неважно. Мое кадровое агентство трижды вызывало меня в офис на разговор, чтобы убедиться, что я подхожу для работы со «знаменитостью», как они называли Эйдена.