Птичка по имени Авелин

– Я сейчас травок заварю и успокоюсь.

Он щелкнул пальцами.

– Точно! Травки! Пойдём, я сам заварю.

Мы спустились в кухню. Он принялся шариться по моим ящикам, банкам и мешочкам. Смешивал какие-то травы, варил в моей кастрюльке, цедил через ткань, а потом сунул мне большую керамическую чашку с какой-то бурой дрянью, отвратительной и на вид, и на запах, и скомандовал:

– Пей всё.

– И почему ниххонские отвары все такие противные? – жалобно спросила я.

– Мы, ниххонцы, любим трудности, – усмехнулся Хиро.

Я выпила, и меня почти мгновенно повело. Глаза начали закрываться, мысли разлетаться в стороны.

– А ты смешной, – сообщила я Хиро. – У тебя три глаза, ууу… нет, четыре.

– Хм, неужто я переборщил с мирилией? Вроде не должен.

– Это потому, что я птица. На меня некоторые травки неадекватно действуют.

Проснулась я после полудня – совершенно спокойная и умиротворенная. Вчерашнее происшествие казалось смутным сном. Ничего же страшного не случилось – я почти даже и отбилась от них.

– Как ты себя чувствуешь? – раздался голос ниххонца. – Не тошнит? Голова не болит?

– Ой, а ты зачем здесь?

– Я сюда отчеты принес, какая разница, где их заполнять – тут или в ратуше. Ты знаешь, что мне мэр кабинет выделил? Очень удобно, в казармах негде бумаги хранить.

– Понятно, – я присела на кровати, повела плечами, потрясла головой. Ничего не болело.

– Я твое платье Аглае отнес, она обещала пятна крови вывести.

Вспомнив про кровь, я тут же зажала рот руками.

– Хиро, из-за моей глупости четверо человек погибло!

– Ты-то здесь при чем? Их убил я. И убил бы, даже если бы они на любую другую горожанку напали. Знаешь, что самое смешное? Ты им вообще не нужна была. Мы с ребятами наведались в гостиницу, где их хозяин-купец сейчас живет, поспрашивали людей, поглядели личные вещи. Ребята из Ранолевса и, судя по всему, не просто так сюда приехали. Ищут знатную даму, некую графиню Волорье.

Платная часть дальше

10. Дождь в конце лета

Несколько дней Хиро приходил домой настолько измученный, что даже не мылся. Притащил тюфяк, бросил на пол – чтобы не оскорблять моего нежного тела запахом своего пота – и засыпал, кажется, ещё не коснувшись головой подушки. Просыпался на рассвете, выворачивал на себя ведро воды и сбегал, оставляя грязное исподнее и лужи на полу в ванной. Я не ругалась и не злилась, понимая, что он работает в том числе и для того, чтобы мне было спокойнее, но мне отчаянно его не хватало.

Я полюбила засыпать, уткнувшись носом в его плечо, полюбила закидывать ногу на его бедро, полюбила слушать его ровное дыхание. Нет, я была не влюблена в него самого, в моем сердце не осталось живого места для каких-то чувств. Я любила, пожалуй, свой собственный покой рядом с ним, ощущение комфорта и волны надёжности, исходящие от него. Мне было с ним удобно. Он никогда не повышал на меня голос, не упрекал ни в чем. Если я не успевала постирать его белье, он спокойно стирал его сам, зачастую прихватывая и мои сорочки из корзины. Первый раз я едва не плакала, увидев, как он повесил в саду на веревках мою нижнюю юбку, накричала на него, а он и в самом деле не понял, в чем виноват, а когда понял, долго смеялся.

Может быть, он вел себя так потому, что ниххонские жены не утруждают себя грязной работой. Или потому, что он воин, а воины всегда заботились о себе сами. Не знаю. Знаю только, что мне сейчас он был нужен, и дело не только в постели. Хотя и в постели, без сомнения, тоже.

Ночью я долго смотрела на спящего Хиро и никак не могла уснуть, поэтому ближе к рассвету сползла на пол, положила свою подушку рядом, прижалась лбом к его спине и так затихла. Да, пах он отнюдь не ромашками, но мне его запах противен не был. Проснулась уже к полудню – на своей постели. Я даже не была уверена, что мне все это не приснилось. А на столе лежал кулёк засахаренных орехов и уже увядшая садовая роза, явно сорванная с куста возле ратуши, только там такие крупные растут. Я долго на нее смотрела, пытаясь не расплакаться. За что мне небеса подарили такого мужчину? Нашёл ведь время забежать!

Ну так и я найду время занести ему обед, а то исхудал мой ниххонец до невозможности!

Поставила розу в стакан с водой, оделась, сбежала вниз. В аптеке вовсю хозяйничала Теша, на стуле в углу скалил зубы Дьен, немедленно сообщивший:

– Акихиро велел вас не будить, а мы и не будили.

– Лина, у нас примочки от синяков кончились и пастилки для горла, – встрепенулась Теша.

– Плевать, у меня выходной, – отрезала я. – Ничего, до "Кота" прекрасно дойдут, чай, не одна аптека в городе.

– Выходной? – картинно удивилась девушка. – Это что за птица такая?

Я только рассмеялась.

– Хочешь, закрывай аптеку и отдыхай, – предложила я. – Дождь к вечеру обещали. Сходила бы на речку, искупалась, а то работаешь и света белого не видишь.

– Нет уж, я лучше здесь посижу, – порозовела Теша, кинув быстрый взгляд на жениха.

Я остановилась. Вздохнула. Подошла к одному из ящичков и ткнула в него пальцем.

– Ты знаешь, что здесь лежит? – строго спросила девушку.

– Да, конечно, – растерянно ответила она. – Пилюли. Против беременности.

– Знаешь, и молодец. Имей в виду.

– Лина, да ты что! – Теша едва не плакала, вся покраснев. – Да мы с Дьеном! Да мы никогда!

Я скосила глаза на юношу. Он кивнул и прошептал одними губами "спасибо". Вот теперь я точно была спокойна.

Тетка Аглая тушила кролика с овощами в горшке. Стоило мне только заикнуться, что я хочу отнести обед Хиро, как она тут же нашла горшок поменьше, наложила туда жаркого от души, да еще прибавила хлеба и сыра. Завернула в полотенце, вручила мне. Я даже пикнуть не успела.

Казармы стражи находились возле ратуши. Я шла по улице, здоровалась с горожанами и опасливо поглядывая на хмурое небо. Кажется, будет гроза. Кажется, совсем скоро.

Матери загоняли детей по домам. Топот ног сзади заставил меня обернуться.

– Кого ищете, госпожа Ферн? – поинтересовался патрульный.

– Акихиро, – опустила ресницы я.

– Я позову. Вы бы укрытие нашли, сейчас как хлынет! А знаете, в парке за ратушей беседка есть. Идите туда скорее, я пришлю командира туда.

Я поблагодарила мужчину и почти бегом направилась в красную деревянную беседку с чёрной лаковой крышей. Здесь в летние вечера часто играет маленький оркестр. Есть и лавочка, и соломенная циновка. Хорошее место, уютное.

Сверкнула молния, гром громыхнул так близко, что я подпрыгнула. Небо разверзлось потоками дождя. Я увидела бегущего ко мне крупными прыжками человека в чёрном кимоно и замахала руками. Хиро влетел под крышу, тяжело дыша, скинул мокрый насквозь халат и принялся выжимать волосы. Его чёрные глаза горели весельем.

– Неугомонная ты женщина, я из-за тебя весь промок, – укорил он меня.