Когда господствует серость

– Вот говорит Земм, сколько у него экспертов, прекрасных, талантливых, знающих дело. Вот говорит Пеммер, что с ним армия, ну, её часть, но боеспособная, патриотичная, не спорю. А вот у меня руководитель регионального отделения партии – простой рабочий Рудкен Фрим. Он сделал больше, чем все эксперты и пушки планеты. Он в отдельном городе добился победы интересов большинства. Рудкен продолжит.

А он не мог продолжить. Он светился счастьем, постоянно трогал Детлу за плечо, как будто не веря своей удаче. Успокоившись, Фрим начал, фильтруя речь, точнее, пытаясь:

– Мы тип хотели, чтобы нас муд… гады не заставляли по пятнадцать часов ишачить. Мы это собрались, обсудили, чего хотим. Баб на… к чёрту, они денпи… депми… Короче, из-за женского труда зарплата ниже, а обед менее вкусный, работягам надо восстановить силы, как наш ох…  восхитительный Детла говорит. Не место бабам на работе, их место – дом. А нам нужно повысить, потому что семью кормить. Семейная зарплата. Ниф… удивительно я умный! Ой, звиняйте, это не для публики. Ну и чем ч?рт не шутит, до девяти часов опустить рабочий день. Ну и чтобы если тебе по башке что-то прилетело, то чтобы платили тебе. Мы думали, что проси больше – получишь, что хочешь. А мы собрались и всё, всё смогли. Потом война всё обратно откатила, да и нас массово позабирали, бабы вернулись обратно, но мы могли.

На словах про то, что женщинам надо дома быть, у Детлы перекосило лицо, но он поправил его. Затем начал сам:

– Если будут вопросы, перебивайте, не бойтесь. Товарищи, ваша радость от прекращения войны, ужасной, кровавой, крайне наивна, войны будут, пока государство принадлежит тем, кому сейчас принадлежит оно вместе с фабриками и дворцами. Они же и грабят вас, оплачивая лишь часть вашего труда, заставляя вас работать ради жалких огрызков. У вас нет сил на что-то, кроме поесть и поспать после работы. Многие ненавидят свою работу, говоря философским языком, страдают от отчуждения. Вместо саморазвития, удовлетворения потребностей вы работаете целыми днями, рушатся ваши семьи. А норма прибыли всё падает, то есть кризисы, разрушающие жизнь рабочих, будут продолжаться. Если данный строй постарается отказаться от всех глупых своих черт, то он перестанет быть собой. Этот строй должен закончиться, как и все предыдущие.

Из толпы кто-то спросил:

– Что думаете о Гле Кантроне и тотальной демократии?

Детла ответил:

– Интересная, любопытная особа. Не люблю за глаза говорить плохое о ком-то, кто имеет немало со мной пересечений. Я согласен, что без тотальной демократии, которую мы построим с помощью революции, нашей цивилизации конец. Не верьте Свулу Земму, который равенством голосов затушевывает неравенство капиталов, определяющее выборы и контроль над чиновниками. Ну как бы сколько у тебя денег, столько и голосов. Не верьте Хермеру Пеммеру, который хочет бросить вас в лапы владельцев, не даруя даже равенства голосов по закону. Вроде надо поддерживать всех, кто за тотальную демократию – строй, где нет государства и централизации? Но есть те, кто хочет построить тотальную демократию сразу. Вот как раз эта самая Кантроне. Но это же просто утопия. Это сильно не скоро. Да есть уже прогресс, есть такие люди, как Рудкен Фрим. Он в вашем городе фактически создал с нуля профсоюзное движение, добился радикального улучшения условий труда. Но давайте быть реалистами. На что мы будем эту тотальную демократию строить прямо сейчас? Не развиты производительные силы ещё. Надо вначале нужно построить стадию творчества социума: централизовать основные ресурсы, поставить под контроль общества, построить производство непосредственно для благ людей, а также нужна, понимаете, дисциплина, как на научно организованной фабрике.

Опять кто-то возмутился, но кто-то другой:

– Булочные тоже отбер?те?

– Зачем? Пеките свои булочки. Но для того, чтобы вам их печь, нужно, чтобы клиентам было, чем платить. Для этого нужно основные ресурсы и централизовать. Чем более жёсткая дисциплина будет, тем ближе мы к обществу совсем без дисциплины! Да здравствует творчество социума! Вопросы?

Из толпы послышалось:

– Я! У меня довольно большой вопрос.

Она стояла довольно близко к сцене, так как пришла заранее. Её было видно и Детле, и Фриму. Это была женщина под сорок, с тёмными кудрявыми волосами, у неё не доставало части зубов. Возможно, её нос был ранее сломан, а потом неудачно сросся, но, возможно, он от природы был кривым. Женщина была склонна к полноте, но была нормального веса, потому что у неё почти не было денег на еду. Её тёмные глаза смотрели на Детлу с восхищением, как будто он не человек, а что-то большее. А, может, она просто была в него влюблена. Понять было сложно. Она начала говорить:

– Здравствуйте, Вы говорите верные вещи, но хочется поинтересоваться. Вот я горничная Ведле Кифде. Я женщина, а ещё я енка. Я ограничена в правах и подвергаюсь общественной травле, при этом я ещё и работаю. Будет ли что-то сделано для равенства наций и полов?

Этот вопрос она задала, чтобы Детла произнёс нечто, противоречащее словам Рудкена, который Ведле успел выбесить своим выступлением. Детла ответил:

– Эти мелочи отвлекают от истинной борьбы крупных социальных групп. Мы боремся за рабочих, а не за женщин, так что тратить силы на Ваши проблемы не будем. Ладно, заговорился, что-нибудь дадим, но после освобождения рабочих. Вначале поможем рабочим, а потом представителям разных народов и женщинам, право голоса будет точно для всех. Да и наёмный труд освобождает женщин.

На этом месте шпион Венсера покинул мероприятие. Были зафиксированы те, кто задавал вопросы.

Опять люди начали громко кричать.

К Детле после митинга подошёл какой-то внешне жизнерадостный мужчина:

– Меня зовут Дуффе Веммер, если не знали раньше, я заместитель Свула Земма. Знаю, не любите Вы Свула, но посмотрите, с кем Вы уже сотрудничаете. Не хочу уничтожать Ваши связи с нынешним активом, хотя, возможно, в случае коалиции актив может и сам уйти. Это официальное предложение Земма о сотрудничестве, о создании прогрессивной коалиции. Придётся немного смягчить риторику, потому что мы зависим от некоторых средств, но не более.

– Даже в вопросе прав женщин Фрим прогрессивнее Земма. А в остальных вопросах – тем более. Спасибо, не надо.

Дуффе ушёл, злясь.

Детла на следующий день поехал в Теблен.

А потом стало известно, что король для борьбы с оппозицией решился всё же на использование армии. Из всех городов, кроме Теблена, где оппозиция имела уже свои отряды, начали выезжать люди, замеченные на разных акциях протеста. Рудкен Фрим должен был организованно вывезти весь актив партии Детлы и всех, кто засветился на митинге, участвовал в забастовках – короче, сторонников. Но то ли не понравилась ему речь Ведле, то ли решил он, что страшные женщины некоторой национальности не имеют права даже на безопасность, то ли действительно не обнаружил её в городе – короче, приехав в Теблен со сторонниками, он сказал, что не нашёл женщину, которая задала вопрос про пол и нацию.

Но ничего после ответа на вопрос о правах женщин и народов Венсер не описывал. Закончил он свою речь словами:

– Ну остальные политики совсем не интересны.

Имвик удивился:

– Не интересны? Мы немного изучали деятельность Г?лле Кантронович.

Тут у членов правительства, чьи жены были из приюта Кугнер, а также у Дире искривились лица.

А Имвик продолжил:

– Она подданая Г?, дочь блестящей фамилии, задолжавшая хорошую такую сумму. Видимо, из-за этого и подавшаяся в радикальное движение, обойдя по уровню радикализма Детлу, которого она, как нам известно из её попыток профсоюзной деятельности, уважала ранее. Её отряд тотальной демократии (он так и называется) создан из всякого сброда (в том числе её заместитель Зомре Векхе является уголовником), субтильных интеллигентов, хотя есть и рабочие, и даже имеется профессиональный военный один по имени Иснер Кермер. Там есть в том числе женщины. Г?лле считает, что так им помогает освободиться. Вообще, их речи весьма интересны, потому что как будто бы Вас, Ваше величество, основных оппозиционных политиков не существует, а есть лишь детлисты, ну и лексика соответствующая, предупреждаю. Вот, что она вначале произнесла перед работниками захваченного её людьми и ими самими хотя позже предприятие заставили вернуть хозяину, а после напечатанного в газете "Тотальная демократия": "Говорят, что пока самоорганизация невозможна, что пока нужна иерархия, а децентрализация ведёт к хаосу. Говорят, что мы чуть ли не в прошлое тянем с самоуправлением. А у меня вопрос, а что их централизация делает? А кто наверху, как его вы контролировать собрались, ау, детлисты? Вы палки просто переименовываете, а бьете также больно. Говорят, что борьба за женщин, за народы отвлекают от истинной борьбы? Скажите это свяллам, восставшим против омерзительной империи Г?. Скажите это повстанцам в Тэ, которые наряду с борьбой за фактическую независимость борются за мир без угнетения. Скажите это жителям Кини, где после справедливой войны пошли мощные социальные движения, которые были, правда, задушены в зародыше. Мне лично национальные темы не близки, но угнетение национальное – это мерзко. И как можно, когда одна иерархия признается порочной, а на другие глаза закрывают. А некоторые хотят загнать в семью, чтобы хорошо оплачиваемый рабочий, квен по национальности, мог получить бесправную служанку, зависимую от него. Ау, домашний труд – такой же труд. Только его обобществление, только слепая проверка при приёме на работу, только равная оплата, только право женщин на своё женское самоуправление, только право на образование, только право на тело, право не стать матерью, если хочешь. Короче, боритесь за свободу, захватывайте в своё самоуправление все предприятия: от заводов до булочных! Ну и государство уничтожать надо немедленно, не слушая всяких пеммеров, земмов, детл". А, извините, наврал, тут Пеммер и Земм тоже упоминались.

Опять завыл король:

– Обманули, партнёры обманули. Балет!

А Дире громко сказал:

– Кто куда, а я в Красту.

Глава 3

Боевые действия против Кини обострили общество в Квен. Гле помнила, как после мобилизации родных люди становились злее.

Массовая армия – ключ не только к большим страданиям, которые испытывали люди из двух стран в ужасной бойне, особо не изменившей границы. Массовая армия после окончания действий в значительной степени поддержала начало революции.

Когда Гле решила, что тотальные демократы должны иметь свою структуру, она в основном из маргинальных кругов создала отряд тотальной демократии, который, как она планировала, будет управляться эгалитарно.  Но после того, как несколько бывших уголовников стали устраивать многочисленные грабежи, Гле решила, что эгалитарно продолжит управляться только газета "Тотальная демократия" (потом и в ней вся власть оказалась у Гле) , а политическое руководство отряда будет в её руках, а военное – в руках профессионального военного Иснера Кермера. Ну и пришлось (причём, без какой-либо санкции сверху, раз иерархию Гле презирала) вводить смертную казнь за мародёрство, грабежи и дезертирство. Но всего лишь как временную меру, затянувшуюся на полтора года идущей революции и гражданской войны. В принципе, даже после не самых эгалитарных решений, ей продолжали смотреть в рот люди из отряда, особенно те, кого она, по сути, вытащила с самого дна, причём в том числе организовав для них образовательные курсы, на которых рассказывала им всё, что знала. Зачастую абсолютно не нужные в повседневной жизни вещи, но многим всё равно была интересна лемма о трезубце какая-нибудь. Наиболее преданным был Зомре Векхе. Его Гле отыскала на улицах Красты, когда была вынуждена покинуть фабрику. Первые действия они организовывали вместе. И именно печатал листовки, и именно он тоже участвовал в экспроприации, и именно он помогал Гле сменить внешность, при этом отказавшись выбивать зубы. Гле знала, что он её любит, но после того, как Крун Датта её принуждал к половым отношениям, больше никого не могла любить сама. Только Вселенную и тотальную демократию, которую на практике она реализовывала, точнее пыталась, потому что предприятия и особняки, которые были заняты и переданы простым людям (которым это нравилось), всё же заставляло революционное правительство вернуть законным хозяевам. Но через практику налаживания тотальной демократии, найденные чуть ли не на помойке её люди всё больше проникались идеями, декларируемыми Гле. А через бесконечные тренировки Иснер делал из вчерашних преступников или идейно заряженных хлюпиков людей, способных хоть как-то вести боевые действия.

Несмотря на то, что времени прошло довольно много, полноценные выборы ещё не были проведены, у власти, по сути, был коллективный диктатор из нескольких популярных политиков и просто квалифицированных специалистов. Конкретно армией в конкретный момент занимался Хермер Пеммер. У него была задача сделать нечто монолитное из объединения групп людей по принципу "чей командир, того и идеология". Даже знамёна были у людей разные, в зависимости от идеи: пеммеристы взяли перевёрнутый флаг роялистов, то есть две горизонтальные полосы: белая и зелёная; земмисты сделали флаг из двух вертикальных полос, но тоже бело-зел?ный; детлисты сделали флаг той же формы, что и у земмистов, но красно-зел?ный; Гле думала, что использовать для флага, объявила приём идей и голосование (когда оно объявлялось, ещё была эгалитарная структура отряда), в ходе которого выбрали флаг – прямоугольник, разделённый на два прямоугольных треугольника: чёрный ( верхний) и зелёный ( нижний).

Отряд формировался в Теблене – первой столицы повстанцев после начала крупных боевых действий, прошёл через Квекен (родной город Гле). Она думала, посещать или нет могилы родителей, потом решила, что нет, не достойны. А потом публично объявила, что посещение могил предков – архаичная традиция, которая должна отмереть.

Передвижение к Красте много лет назад сильно отличалось по характеру (путь в детстве был гораздо безопаснее и не сопровождался смертями подчинённых, да и их не было), но ощущения были близкие. Когда Наклина Прицидовская-Кантронович говорила своей дочери: "Г?лле, ты едешь в прекрасное место, тебе там очень понравится", то дочка верила. И ей в принципе нравилось больше, чем дома. Пока не оказалось, что её ждет.

Много лет спустя Гле хотела освободить девочек из, как она считала, почти борделя. Она горела этим всю кровавую дорогу, она горела этим под стенами Красты. Жаль, что по дороге к Красте потеряла она свои очки с простыми стёклами: именно в них она была на провозглашении республики.

Долгое время не могли перерубить снабжение, с большими потерями роялисты всё же привозили необходимое в город. Дире Йорхем построил несколько бастионов, редутов, а также устроил несколько батарей, так что город стал не таким беззащитным, как виделся ранее. И республиканцы в этом убедились.

Но пусть не сразу, но со временем город был окружён полностью. Но, несмотря на бомбардировки ( господствующие высоты были за повстанцами), несмотря на четыре попытки штурма, город держался. Многочисленная роялистская пропаганда слагала пафосные стихи про защитников города, писались картины. Вспомнили даже, что в этом городе родился дед Хевица Вармор – последний король, который хоть что-то делал для подданных. Ну и пропаганда опиралась на вполне реальные факты стойкости.

После четвёртой попытки как раз и оказалась армия в руках Хермера Пеммера. Совсем скоро должны были пройти первые выборы лидера, и Хермер очень хотел их выиграть, а потом постараться не проводить новые как можно дольше. Именно к выборам и нужно было Хермеру взять Красту. Он очень желал этого и был готов не считаться с потерями и разрушениями. Его спросили:

– Но в Красте тоже живут Ваши избиратели…

– Из мирняка там в основном женщины и мелкие, они всё равно не могут голосовать. А мужики… Там у них всё уже отжали или порушили, они уже этот… ценз не пройдут.