Глаза для мертвой принцессы

– Фиксация на почве убийства у моих пациентов произошла по разным причинам. Одной из них считается органическое поражение мозга.

– То есть? – Тампер поддался вперед настолько резко, что Андерсон удивился.

– Мозг – весьма тонкий инструмент, и нарушения его работы, как правило, имеют печальные последствия. Так бывает: обычный человек попадает в аварию, а после становится убийцей-психопатом. И всё из-за того, что в мозгу образовалась опухоль, которая давит на некоторые доли и не позволяет адекватно оценивать происходящее. Следующая причина – это нарушения сознания. Человек со слабой психикой, с изначально некоторыми психологическими расстройствами, оказавшись в нездоровой среде или под давлением излишне драматичных обстоятельств, не выдерживает и начинает убивать.

– И как вы собираетесь их вылечить? Вообще – возможно ли это?

– Моя теория такова, что гомицидомания в любом своём варианте в основе имеет чисто биохимические причины. То есть что-то вот здесь, – доктор снова постучал себя по лбу, – работает не так, как надо. Иначе каждый бы, переживший аварию или просто черепно-мозговую травму, становился бы психопатом, но это не так! Значит, есть неучтённые факторы. Найдя их и поняв, что происходит в их голове на самом деле, мы получим механизм реабилитации таких пациентов, а в будущем – и раннюю диагностику.

Тампер откинулся на спинку кресла, потёр тонкие губы.

У Андерсона впервые возникла мысль, что интерес визитёра не совсем похож на праздное любопытство, что-то в этом есть личное.

– Скажите… – Тампер поджал губы. Вздохнул. – Вы так красиво и уверенно говорите, почему? Есть положительный пример?

Андерсон заёрзал. Пример действительно был. Вот уже несколько недель один из пациентов Колчестера получает особые препараты, а результат – просто поразителен! Вслух об этом, конечно, говорить пока не следовало, и доктор только собрался пафосно произнести нечто правдоподобное, как вдруг понял – Тампер всё знает.

Гость сидел в кресле, закинув ногу за ногу, голова чуть наклонена набок, тонкие губы изогнуты в усмешке, а разноцветные глаза сияли, словно драгоценные камни. Нет, не сияли – прожигали. Насквозь. "Не ври мне, – говорили эти глаза. – Пожалеешь".

Андерсон сглотнул и выпалил:

– Лисс…

Разноцветные глаза слегка улыбнулись: "Молодец!"

– Я хочу увидеть её.

– Что? – опешил Андерсон. – Это невозможно!

– Послушайте, мне очень нужно её увидеть. И я увижу её независимо от того, разрешите вы мне или нет. Просто если я увижу её с вашей помощью, то вы получите сумму, превышающую ту, которую просите. Существенно превышающую. И её не нужно будет где-либо учитывать. Это понятно? – произнёс Тампер стальным голосом, который бывает только у королей.

Андерсон неприлично вспотел. Достал платок из кармана, вытер шею. Залепетал:

– Я, право… Я не могу… Совершенно!.. Это против правил… Я…

Тампер слегка сощурился, а взгляд разноцветных глаз стал настолько пугающе ледяным, что доктор не выдержал.

– Только в моём присутствии! И недолго.

Тампер расслабился, разноцветные глаза потеплели.

– Хорошо, – ответил он.

Глава 6. Колчестер. Грань. Часть вторая

Натали Лисс, жемчужина коллекции Колчестера, представляла собой невысокую сухую женщину лет пятидесяти с хвостиком. Образ приятной пожилой леди дополняли короткие седые волосы, тихий голос и привычка смотреть в пол. Разве что некоторая суетность движений выдавала постоянную нервозность, которую соседи одно время милостиво объясняли неустроенной жизнью.

В клинике проблем с ней никогда не возникало. Натали не проявляла агрессии, не пыталась бежать, без капризов пила лекарства. В качестве досуга много читала, занималась оригами, ни с кем не ссорилась, со всеми соглашалась.

За всю жизнь у неё не было ни одного штрафа, даже библиотечного. Удивительно обязательная, аккуратная, тихая, Натали существовала вне подозрений полиции даже тогда, когда началась истерия на фоне убийств и допрашивали уже вообще всех подряд.

Поймали её совершенно случайно.

Обещали дождь. А все убийства, как известно, совершались именно в такие дни, поэтому полиция обходила дома с листовками, прося жителей быть осторожными и бдительными. Напоминали, что лучше не выходить из дома, а если уж есть такова необходимость, строго соблюдать правила безопасности, которые, правда, никого не спасали, потому что маньяк с одинаковой легкостью убивал и брутальных качков, и осторожных бабулек.

Натали открыла, взяла листовку, любезно предложила чаю. Один полицейский отказался, но второй попросил воды. Хозяйка улыбнулась и удалилась. Вернулась с ножом в руках и набросилась с такой яростью, что два здоровых мужика кое-как отбились.

При обыске в подвале дома нашли множество баночек с глазами. Причём количество баночек значительно превышало количество известных жертв.

Местонахождение тел Натали назвать не смогла. Только говорила, что не занималась этим вопросом.

– А кто? – спросили её.

Натали покорно ответила:

– Человек с одним глазом, я не знаю, как его зовут.

После охотно описала сообщника: мужчина, жёлтые длинные волосы, голубой глаз.

Поиски возобновились. Допросили всех блондинов и всех голубоглазых. Чуть с ума не сошли! Начали даже подозревать, что сообщник – приезжий.

На что Натали ответила:

– Конечно! Он приходит из отражения.

Натали признали сумасшедшей и отправили в Колчестер.

Навечно.

* * *

Несмотря на то, что она охотно отвечала на все вопросы, многое в биографии маньячки оставалось неясным.

Старик Лисс, отставной полковник, предпочитал держать жену и дочь дома взаперти, изредка выпуская их в церковь или магазин. Насколько известно, ни одна из них даже не пыталась обратиться за помощью, да и у полиции никогда не было повода посетить семейство. Соседи отзывались о старике в целом позитивно, мол, "он строг, но так надо".

Что они имели в виду? Видели странности девочки? Странности матери?

"Возможно, – рассуждал Андерсон, – Лисс знал о болезни дочери. Или же был просто самодуром".

В школу Натали не ходила, с другими детьми не общалась. Все экзамены сдала экстерном относительно успешно, но продолжать учёбу не стала. Не попыталась устроиться на работу. В документах значилось, что семья жила на пенсию старика. Видимо, хватало.

Мать Натали умерла, когда ей исполнилось чуть больше тридцати. Похороны прошли более чем скромно. Причина смерти – инфаркт. Доктора Андерсона тут больше заинтересовала приписка в документах "со слов семьи". То есть умереть женщина могла от чего угодно. Оставалось только пожалеть, что эксгумацию никто не разрешит.

После похорон семья продолжила жить так же скромно и замкнуто, как и прежде.

Старик Лисс умер восемь лет назад. Опять причина – сердце. Его смерть тоже не вызвала подозрения, и похоронен он был так же скромно, как и в своё время супруга.

Натали осталась одна.