Ведьмины слёзы

В просторной, светлой, но всё равно мрачной комнате с обшарпанными, где-то отклеившимися обоями нервно расхаживал и был готов сейчас же взорваться от злости Киллиан О’Коннел.

– Отец, вы издеваетесь?! Я не ослышался? Вы серьёзно поставили

меня перед таким выбором? Но как же Розалин?

Он был вне себя от злости.

Какого чёрта – да, Киллиан бы не побоялся такого выражения в доме священника, – дорогой папочка не стал прислушиваться к его мнению? Почему именно О’Коннел должен продолжать семейное дело? Почему он должен ехать учиться в эту семинарию, будучи отнюдь не похожим на набожного человека? На эту роль гораздо больше подходил его брат-гробовщик – Лиам. Праведник, сразу видно: сын своего отца! Профессия – то, что нужно, очень не греховно. Быть может, Брендан просто решил отомстить Киллиану за то, что тот посмел возразить? Как бы то ни было, О’Коннел готов был воевать столько, сколько нужно. Он терпеть не мог, когда ему указывали, что делать.

– Именно! На этот счёт у меня есть благословение свыше. Прояви хоть немного уважения к своему отцу. Да, тебе всего восемнадцать лет, но ты уже наш человек, и я люблю тебя, – произносил напутственную речь Брендан О’Коннел, пытаясь успокоить беснующегося сына. – Розалин, если любит тебя, то дождётся. И вообще, ваши неузаконенные отношения – это грех и позор для моей седой головы.

– Я уже заметил, как вы меня любите, папа, – Киллиана распирало от ярости, и он сел в старое кресло, сжав кулаки. – С Розалин я разберусь сам, а известность можно получить не только приняв сан священника, но и поступив в академию! Я уже тысячу раз говорил вам, что хочу стать следователем, чёрт возьми. – Отец ни за что не упечёт О’Коннела в семинарию. Только через его труп.

Брендан, как праведный священник, женился лишь один раз и всю свою жизнь посвятил Богу, в отличие от Киллиана, которому ещё хотелось погулять да свет повидать и провести время со своей любимой Розалиной.

– Не чертыхайся! – рявкнул отец, прожигая сына гневным взглядом и смотря в его ярко-голубые глаза. – Будешь так же сквернословить в храме, не будет тебе духовной карьеры. Радуйся, пока я жив, что забочусь о тебе и даю возможность где-то учиться, и делай, что говорят. В любом случае, сыщиком тебе не стать. Рождённый ползать, летать, увы, не будет.

Ничего нового. Примерно такой ответ Киллиан и ожидал услышать от него – тот всегда вставлял такие острые и подавляющие шпильки.

О’Коннел был единственным из их семьи, кто напрочь отрицал все церковные устои. Он категорически отказывался верить в ведьм и магию, а также сомневался в существовании Бога. На уроках в церковно-приходской школе он, откровенно говоря, скучал и без конца спорил с преподавателями, заработав не лучшую репутацию. В гимназии учился уже прилежнее из-за уклона там был на научные предметы. Киллиан с самого детства видел изнанку церкви, её мерзкую и тёмную сторону, которая подтверждала его домыслы: если Бог на самом деле есть, то для каждого человека он свой, и никакие посредники между ним и человеком не нужны. Да и если бы это было бы правдой, отец бы не позволял себе бить его.

А пока доказательств нет – этого не существует! Киллиан верил лишь сухим фактам, которые предоставляли ученые. Наука и книги были его жизнью, и отца очень раздражало это, особенно его подозрительные читательские кружки, где частенько обсуждали что-то прогрессивное. Он хотел помогать людям, расследуя преступления, ловя грабителей и убийц и наказывая их по заслугам, а не читать молитвы в церкви. О’Коннел хотел наполнить свою жизнь удивительной гаммой эмоций и красок похлеще, чем в остросюжетных романах.

Но больше всего поражала «Святая» Инквизиция, которая и вовсе отбивала у него желание заниматься духовенством! Он считал, что они – самые что ни на есть жестокие преступники, ведь придумывают дикие и извращенные казни для невинных людей.

От этой мысли Киллиана передернуло, и он запустил руки в тёмно-каштановые, почти чёрные волосы.

– Знаешь, папа, я этого добьюсь, как бы ты в меня ни верил, – резко перешёл на «ты» О’Коннел и поднялся с кресла, даже не дослушав очередные нотации Брендана. Надоело!

Весь день Киллиан не находил себе места, раздумывая, что скажет своей пассии и как она воспримет это. Спорил сам с собой и одновременно пытался успокоиться. Он не хотел даже видеть отца, не то что слышать его громкие речи. Удручало ещё то, что до конца приёма документов для поступления оставались считанные дни – обучение начнётся в октябре. Брендан точно не даст ему шанса… Проклятие!

Абсолютно подавленный, выбитый из колеи и желающий исчезнуть с этой планеты Киллиан решил проветрить голову, прогуляться по городу, а заодно встретиться со своим лучшим другом Робином Блэквудом. Может, он сможет подсказать и помочь?

Мимо мрачного О’Коннела по улицам проезжали не менее мрачные, серые и грязные кареты, лошади громко стучали копытами, отбивая единый ритм, а колёса дребезжали и ударялись о булыжники. В лицо ему дул резкий, редкий для юга ледяной ветер, и пыль попадала в глаза, а небо заволокло тучами, и на душе была безнадежность. Киллиан шёл по парку, в котором уже начали опадать листья с деревьев, запахнув чёрный сюртук и засунув руки в карманы. Вдруг послышался замогильный звон церковного колокола. Из-за него вороны, сидевшие на ветках, резко взлетели и громко закаркали. Это окончательно убило надежду и радость.

– Самое настоящее захолустье. Что в центре, что на окраине – как на кладбище, – проворчал О’Коннел и приметил впереди главную библиотеку города.

Угрюмое четырёхэтажное здание с полукруглым окном в крыше нагнало ещё больше тоски. Поднявшись на несколько ступеней, он взялся за тяжёлую медную ручку. Дверь медленно открылась. Киллиан недолго бродил по коридорам и совсем скоро увидел Робина, махавшего ему рукой и широко улыбающегося. Он слабо улыбнулся, когда заметил, что друг сидит не один, а с Рейвен – красивой брюнеткой с карими глазами. Она поднялась со стула, быстро и с любовью коснулась губ Блэквуда и убежала из зала быстрее, чем Киллиан успел что-то сказать. Несмотря на свою открытость, Робину не очень везло с девушками, и О’Коннел делал ставки, что и Фергусон долго не пробудет с ним. Он никогда не играл с огнём и не любил, чтобы его обольщали. Но его очень трогала горячая забота, которую проявляли друг к другу эти голубки.

– Привет, дружище! Что за спешка? – Робин кивком пригласил Киллиана сесть рядом. Тот быстро снял тёплый сюртук, поправил высокий воротник свободной рубашки и отряхнул от уличной пыли брюки. – Что-то случилось?

– Не будь то настоящая катастрофа, я бы не сорвал тебя с места. Второе пришествие, твою мать! – возбуждённо и злостно выкрикнул О’Коннел, и на него обернулись немногочисленные посетители.

– В каком смысле? – Блэквуд непонимающе поднял бровь и запустил руку в каштановые волосы. – У тебя вид… Извини, у тебя действительно безумный вид.

– Единственный, кто здесь спятил, – это мой папаша! Он решил отдать меня в семинарию. Поставил перед фактом: «О, сын мой, ты должен продолжать моё дело», только перед этим забыл спросить, хочу ли я этого, – спародировал его голос Киллиан и рассерженно сплюнул на пол. – И знаешь, что? Самое отвратительное, что у меня нет другого выхода.

– Что?! Что за чушь? – оторопел друг и удивлённо уставился на О’Коннела. – Почему не можешь?

– Да потому что денег на обучение в юридической академии нет. Мне никто их не даст… а в семинарии всё бесплатно. Хоть в глубине души я наивно полагал, что отец разрешит мне делать то, что я хочу, и, наверное, нашелся бы какой-то вариант. Однако уже все предрешено: в моей семье ты можешь стать либо священником, либо гробовщиком! Прекрасный выбор, не так ли? – саркастически рассмеялся Киллиан.

– Лучше некуда. Так чего же не копаться с трупами и делать гробы? Тем более бизнес этот прибыльный. Ты же мечтаешь стать детективом, там тоже много мертвецов, – с надеждой произнёс Блэквуд.

– Если бы! Лиам уже занял эту нишу. И стоило ему лишь родиться на пять лет раньше меня, чтобы забрать такую выгодную должность себе… Кто-то обязательно должен продолжить дело отца, – тяжело вздохнул О’Коннел и уронил голову на сложенные на столе руки.

– И что ты выбрал?

– Естественно, семинарию, – Киллиан прикрыл лицо ладонями.

– Ты так легко отказался от мечты?! Как? Я тебя не узнаю!

– Будто бы я мог выбирать. У меня нет иных вариантов – хоть какое-то образование лучше, чем ничего, – раздосадовано фыркнул он.

– А потом ты вдруг решишь податься в монахи? – мрачно усмехнулся Робин, совершенно обескураженно смотря на друга.

– Боже упаси, конечно, нет. С другой стороны, семинария, в конце концов, находится в большом городе, там есть бурса. И это шанс вырваться из этого захолустья! Получить свободу и уехать подальше от этой фанатичной семейки. Меня никто не будет контролировать. К тому же, – О’Коннел поднял указательный палец вверх, – можно попытаться заработать денег для оплаты юридической академии, прежде чем я приму сан и обет безбрачия, – он вздрогнул и, полный уверенности, серьёзно заявил: – Я заберу документы, Розалин и уеду с ней в закат! Я не хочу на всю жизнь остаться один, без дамы сердца и стакана виски вместе с друзьями по выходным.

Блэквуд как-то странно покосился на Киллиана и с нервным смешком спросил:

– Ты точно сын священника?..

???

В тот день О’Коннел всё-таки согласился с отцом, мысленно всё больше и больше продумывая свой план. Брендан невероятно гордился собой, что отправил нерадивого сына в семинарию.

А на следующий день Киллиан, переполненный волнением, отправился к Розалине. Он искренне надеялся, что она поймёт и дождётся. Но О’Коннел глазам своим не поверил, когда увидел её в окне престижного трактира, мимо которого проходил, вместе с другими мужчинами. Их было трое. Они целовали её, беспардонно лапали и стискивали в объятиях, а она улыбалась им в ответ, и Киллиан, как идиот, стоял и наблюдал за этим. В этот момент у него замерло сердце, ему хотелось кричать, что он всё не так понял! Это обман! Видение. Что, чёрт подери, происходит и почему он до сих пор просто пялится на то, как его любимую домогаются? Нет, он не допустит этого!

О’Коннел сорвался с места и кинулся в трактир. Он с грохотом распахнул дверь и лихорадочно осмотрел зал, его взгляд столкнулся с зелёными глазами Розалин. Она мгновенно побледнела от ужаса, застыла, но тотчас отпрянула от незнакомцев.

– Не смейте трогать её! Уберите свои грязные руки от неё! Розалин, они тебя притащили сюда, да? – разъярённо рявкнул Киллиан, подлетев к трём здоровякам. Он едва ли доставал им до плеча, но это ни капли не страшило его, наоборот – разжигало огонь злости. На лице возлюбленной промелькнул испуг, замешательство, её рука соскользнула с плеча одного из них, и она попыталась подобрать слова, поднявшись:

– Киллиан, дорогой, ты… всё не так понял! Они не хотели мне делать больно, они мои друзья, – слегка улыбнулась она, пытаясь его успокоить, и с жалостью глянула на букет свежих полевых цветов. – Что ты вообще тут забыл? – испуганно возмутилась Розалин под громкий хохот мужчин.

– Что? Друзья? Лучше ты мне ответь, что ты забыла здесь, мать вашу? – рассвирепел О’Коннел, и она тут же стушевалась под его напором.

– О, милочка, я так понимаю – это твой щенок, о котором ты говорила? Много же ты секретов от него таила, – издевательски рассмеялся блондин с уродливым шрамом на щеке.

– О чём вы? Я не понимаю… – ответ осадил Киллиана, и он растерянно отшатнулся назад.

– Это так мило! Салага не понимает, о чём идёт речь. Давай, расскажи же, чем ты занимаешься после работы, – ядовито выплюнул другой, уже более худощавый мужчина, пренебрежительно пихнув Розалин в плечо. О’Коннел ошарашенно застыл, когда та попыталась выдавить из себя какие-то оправдания, однако её нахально прервали:

– Так вот, знай, мелюзга, она подрабатывает жрицей любви! Знаешь таких? Женщин, слабых на передок, – с презрением и глумлением бросил третий и злорадно ухмыльнулся, отпив из кружки, по всей видимости, алкоголь.

– Что?! Нет! Это какая-то глупость… – Киллиан не поверил. Он просто не мог даже предположить, что его любовь может оказаться такой… Не мог же он так оплошать. – Рози, ну же, скажи, что это не так! – отчаянно воскликнул он, всплеснув руками. Это никак не укладывалось в голове. Весь мир вокруг посыпался на осколки, в глазах серело, и сознание его угасало от боли.

– Вы только посмотрите! Этот слабак таскался за шлюхой! Не нашёл себе пассию получше? – в унисон смеялись они, и О’Коннелу казалось, что жизнь рушится, голова кружится, а на глаза непроизвольно наворачиваются слёзы, и в горле першит. Внутри всё бурлило от неразберихи. Ему настолько нагло врали, а унизительные выкрики, на которые обернулись все люди, сыпали соль на рану ещё сильнее.

– Кто бы говорил. Человек, который точно так же с ней спит. Выходит, ты тоже не смог найти себе пассию получше. Вы стоите друг друга, – Киллиан хлестнул наглеца резким ответом, не собираясь давать себя опускать у всех на виду.