Так романтично, так экстремально

– Не мамкай! – воскликнула она, продолжая держать меня за трехлетнего ребенка.

– Иди домой, пожалуйста, – все же договорила я.

– Будешь домашним психологом? – с насмешкой спросила мать.

– Мы позже придем, – сказала я.

Мать ушла. Я смотрела на нее, уходящую. Лет двадцать пять назад она была замужем за отцом. Думаю, любовь между ними была. Случился конфликт, отец ударил мать. Она затаила злобу, подала на развод. При удобном случае оскорбляла его, и лишила меня отца. Но он был героическим человеком. Оставил нам квартиру, развивал бизнес в областном городе. Даже снял квартиру, чтобы быть поближе. Делал со мной уроки, потому что уже тогда маме это было не нужно. Папа был рядом еще лет пять. Мать все это время препятствовала общению. Подключала классного руководителя в семейные проблемы, звонила отцу с претензиями и оскорблениями, писала гневные сообщения, угрожала. В середине моего обучения в старшей школе папа встретил женщину. Она работала в администрации города, занимала хороший пост. У них с папой сложилось; остались жить в областном городе.

Мама, которой все были плохи, продолжала ковыряться в людях. Встретила нового мужчину, которого не очень – то любила. Собственно, странно я размышляю. Нельзя немного любить или немного не любить. Того мужчину – полковника полиции она не любила. Придиралась, скандалила, пыталась унижать. Тем не менее родила Киру. В дальнейшем тоже прогнала его.

Много лет у меня перед глазами был пример неправильной модели семьи. Но я понимала, что такого не должно быть. Если живешь с человеком, то живи. Не устраивает вторая половина – расставайся. Впрочем, я всегда хотела найти мужчину, чтобы получить то, чего не было в своей семье. Но я также понимала, что должна раскрыться как женщина.

Я села за соседний стол от Киры. Она подошла ко мне. Со слезами бросилась в объятия. Сестре было больно. Она горько плакала. Девушка присела рядом. Подошел парень в балахоне группы Сектора Газа.

Великого Юры Хоя нет более двадцати лет. Однако его продолжают любить, слушать. Человек оставил след от пребывания в мире. Для нас, молодого поколения он продолжает оставаться современником. Он не стал в обществе Юрием Николаевичем, не повзрослел. Он остался вечно молодым с бесценной сокровищницей творения.

Я не была поклонницей Сектора Газа, но умела восхищаться значимыми для общества людьми. Каждый в жизни успевает сделать доброе дело, но степень значимости этих дел отличается. Выдающиеся люди востребованы. Им нет смысла самоутверждаться за счет других. Однако у них свои проблемы, так же мирового масштаба.

– Я Хелл, – представился парень.

Прозвище молодого человека переводилось с английского как «ад». Юному неформалу это, должно быть, казалось крутым. Я улыбнулась сквозь грусть. Как никогда принялась копаться в мыслях, принимала груз прошлых лет. А оно совсем было не нужно…

– Настолько плохой?– спросила я шутливо.

– И вы туда же. Англичанка достала.

– Ладно, Хелл, исправлюсь. У меня всё просто: Вера я.

– Приятно познакомиться.

– Хелл, иди отсюда, – прогнала его Кира.

– У меня сегодня концерт, – сказал он, не обращая внимания на слова сестры. – Приходите. Песню «Бой» я посвятил Кире.

Сестра улыбнулась. Всего за секунду ее настроение переменилось. Появились радостные чувства. Я понимала: Кира была увлечена Хеллом.

– Правда? – спросила она, наблюдая за реакцией молодого человека.

– Я давно тебя люблю.

– Так, дети мои, вы еще не доросли до любви и различного рода утех. Это помните, как таблицу умножения, – напомнила я.

Вот она, таинственная душа другого человека. Вчера Кира грустила по другому человеку, вспоминала его. Она думала о Стасике. А сегодня радуется тому, что новый парень обратил внимание. По ее взгляду было понятно, что этот новый парень нравился. Сердце самовольно впускало любовь.

– Мой дядя, батюшка, говорит, что любовь не является грехом, – сказал Хелл.

Я обняла Киру и Хелла с мыслью «Легко!». Причем, это шло из сердца. Батюшки тем временем молились за любовь всех православных христиан в храмах. Да будут они услышаны.

***

Вечером мы с Кирой отправились на рок-концерт. Планировалось выступление Хелла. Он собирался играть на «разогреве» известных исполнителей из столицы.

На концерт я пришла в повседневном темно – зеленом платье. Оно было женственным, по длине до колен. Слишком наряжаться не стала, поскольку понимала, что это будет неуместным. Однако мой внешний вид смутил Хелла, встретившего нас на улице. Он сказал, что на подобные мероприятия так не приходят, и дал свой запасной балахон.

Я согласилась. Стоит отметить, что балахон с изображением неизвестных мне людей отлично сочетался с платьем. Я улыбнулась, радуясь новому образу. Непонятные рокеры с эрокезом скалились на переднем плане черной толстовки. И я чувствовала радость. Признак дурачины играл во мне.

Права мать, что обращается с нами, как с детьми. Мы и есть чудаковатые личности, пребывающие в детстве. Я смотрелась в зеркало, улыбалась. Поблагодарила внимательного Хелла за одолженную вещь.

– Подаришь? – спросила я на полном серьезе у него.

– Забирайте.

– Отлично. На работу так приду!

– Вас не поймут, – сказал он.

– Да, я – то в платьях всегда. А здесь координально сменю имидж.

– Хелл, она шутит, – сказала Кира.

– Приду в этой интересной вещичке, когда скучно станет. Повеселю генерального директора. Почему нет?

Начался концерт. В заведении творился хаос. Преданные и отчаянные фанаты трясли головой, кричали во весь голос, распевая фаворитные хиты. Танцевали так, будто сбежали из психбольницы. Танцы были в стиле пьяных людей, попсы и обычных кривляний. Среди гостей я увидела библиотекаря из школьной библиотеки. Ей было около шестидесяти. Она тоже пришла отдохнуть. Отрывалась, как только можно. Улыбалась всем подряд и делала приставные шаги под музыку.

Отдельные лица запрыгивали на сцену. Прямо так, своевольно. Охрана сталкивала не везунчиков обратно. То есть, люди в прямом смысле летели со сцены, а толпа ловила их. Мне было весело в той необычной атмосфере.

– Клево тут, – говорила сестра.

Я заметила недоброжелательность одного из незнакомых парней в возрасте двадцати лет. Он все время смотрел на меня. Спросите, почему меня это заботило, и почему я смотрела на него? Дело в том, что я случайно посмотрела на него, а в ответ целая ненависть неслась с лица незнакомца. А смотрел он так плохо, что я начинала побаиваться…

Во время интервала присутствующие на концерте заняли столики. Я была в компании Киры и ее приятелей. Их была целая шайка. Десяток человек, не меньше. Все присели за столик у окна. Я была напряжена, поскольку опасалась снова увидеть зло в лице неприятного типа.

– Мой учитель биологии хотел прийти, – громко говорила Кира. – Он нам, кстати, на двадцать третье февраля заказал берцы и виски. Говорит: если купите – всем пятерки итоговые поставлю. Мы исполнили прихоть. Он закрыл дверь на ключ и выпивал вместе с нами.

– Как, прям так? – спросил парень с бородой.

– У нас класс дружный, – ответила сестра.

Подошел молодой человек сорока лет. Чернявый, бровистый. Он был в цепях и кожаной куртке. Был улыбчив. Разговор, имевший место в компании подростков, быстро закончился. Все принялись брать автограф. Одна из барышень, которая была подругой Киры, подняла футболку и попросила расписаться между грудей. Рок – звезда спокойно выполнил каприз юной девушки. Затем посмотрел на меня, улыбнулся.

– Прогуляемся? – обратился он ко мне.

Я засмеялась, растерявшись. Он смело взял за руку. Я снова удивилась. Казалось бы, певцы держатся подальше от публики. Однако это лишь казалось. Молодой рокер вышел к фанатам. Пообщался с ними и присмотрел даму на вечер в лице меня.

Я не знала его. Но понимала, что вреда этот человек не принесет, ввиду своей популярности в определенных кругах. Придется держать марку перед обществом. Я пожала плечами, затем растерянно улыбнулась. В толпе раздалось радостное: «Вау! У-у-ух!».

– Евгений, – услышала я от молодого человека.