Когда приходит тьма. Долгая ночь

Глава 10

На нас надвигалась лавина, правда тогда у меня вряд ли бы повернулся язык назвать это именно лавиной. С горы сходит снег, много снега – все, что я представлял, услышав это далекое от моего понимания слово в сводке новостей по радио или телевизору. На самом же деле это катастрофа. Надвигающаяся смерть, шансы спастись от которой ничтожно малы, особенно если ты ничего не знаешь о том, как это сделать – мне было очень тяжело это осознавать. Грохот стоял такой, что закладывало уши, добавлял рев трансивера и крики нашей команды. Единственное, что я помнил из инструкции – спастись от лавины можно привязав себя к дереву, а если тебя накрыло – соорудить воздушную камеру из снега. Вся проблема была в том, что лавина надвигалась слишком быстро, времени на то, чтобы найти уступ, или хотя бы подумать об этом у нас не оставалось. Я запаниковал, как это обычно бывает в подобной ситуации, и даже убедительная речь руководителя и согласие всей команды следовать его инструкциям не произвели на меня никакого эффекта. Было решено дать лавине нас захлестнуть, и тем, у кого есть передатчики – подать сигнал бедствия. Я был категорически против, мой мозг кричал мне, что это не иначе, как самоубийство и, проигнорировав попытки жены убедить меня в обратном, я отцепился от группы. Склон был слишком крутым, чтобы стоять на нем без всякой помощи, меня понесло вниз. Мне удалось перевернуться на живот и зацепиться ледорубом за уступ, но это было все равно, что держаться за соломинку, я соскальзывал, бороздя ногами и крича от страха. Жалкие секунды решили мою проблему, я сорвался и пока летел два метра вниз, думал не о том, что падаю, а об инфаркте, который я скорее всего себе заработал. Я ушел в снег почти по пояс, зато лавина, которой я так боялся, обошла меня стороной. Она оказалась не такой масштабной и разрушительной, как я сперва подумал. Выбирался я из снега, вытягивая самого себя с помощью веревки, привязав ее к рядом стоящему дереву. Нашу группу завалило не сильно, и уже через полчаса они все выбрались и от души посмеялись надо мной, торчащим в снегу и ломающим дерево, пытаясь выбраться из снежного плена.

С женой я не разговаривал две недели.

Я дал себе время на то, чтобы подумать и вспомнил эту историю, случившуюся около четырех лет назад во время нашего с женой путешествия в Анды. Я принял опрометчивое решение, чтобы спастись, это едва не стоило мне жизни, но и не думая учиться на собственных ошибках, я собирался снова это сделать. Различия этих двух случаев только в том, что я больше не спасал только свою шкуру, и у меня было время на то, чтобы подумать. Безумные глаза призрака, явившегося во сне говорили мне – ты должен это сделать и, будучи скептиком, я ясно понимал – призрак и то, что он сказал – ничто иное, как плод моего подсознания. Я сам себе говорил, что нужно делать. И винил я тоже сам себя.

В связи с этим сон стал необходимостью, но только я проваливался во тьму, мой разум противился этому. Мозг подавал нервные импульсы в мышцы, заставляя их болезненно сжиматься, поэтому расслабиться у меня не получалось. Голос Марины блуждал где-то далеко и в то же время я четко слышал его. Он изменялся, сперва это был приятный мотив, песня, качающая меня на волнах, а потом он стал резким, прерывистым и мне казалось, что в голове у меня звучит старое радио. В те редкие минуты, когда я бодрствовал, вглядываясь слепыми глазами в темноту, он замолкал, и только мое тело теряло чувствительность, я слышал его снова. Это стало проблемой, я не мог разобрать, что он говорит, я вслушивался, но каждое слово скорее напоминало какой-то шифр, чем человеческую речь. Не выдержав этого, я заставил себя выбраться из сна. Какое-то время у меня не получалось, конечности не хотели двигаться, я пытался говорить, распахнуть тяжелые веки, я чувствовал собственные руки, покоившиеся на деревянных подлокотниках, пробовал сжать кулаки. В чувство меня привело стойкое ощущение нехватки воздуха, я дернулся и открыл глаза. Полина не сводила с меня странного взгляда, пока я отходил от легкого синдрома гипервентиляции и тяжелого сна.

– Все хорошо? – спросила она. – Ты дергался во сне.

Я не нашел ничего лучше, чем задать ей ответный вопрос.

– Сама ты спишь когда-нибудь?

– Я сплю когда ты спишь, – призналась она, отведя взгляд.

– В этом есть причина?

– Да, – кивнула Полина. – Я не хочу проснуться и узнать, что ты ушел туда. Только не подумай ничего, я сразу так решила. Ты единственный, за кого я действительно волнуюсь.

– Ты же меня толком не знаешь, – сказал я, не думая, констатирую ли я факт или выясняю причину ее волнения. Тут же отвернулся к окну.

– Ты выглядел таким…

– Каким? Больным или разбитым?

– Скорее второе. А потом, когда муж Лены… я подумала, что ты тоже это сделаешь. Ты так смотришь туда, что ты пытаешься там разглядеть, Артем?

– Ничего, – ответил я. – Я ничего там не вижу.

Полина хотела спросить еще что-то, но я остановил ее жестом и поднял затекшее тело с кресла. Нужно было начинать собираться в дорогу.

Глава 11

Пятеро парней, согласившихся пойти со мной на верную смерть, что мне было о них известно? Только то, что всем им не больше двадцати пяти лет и все, кроме Давида и Кувалды были не из нашей бригады, поэтому я не знал их имен. Я думал над тем, почему они согласились идти все вместе, сперва я решил, что сыграл командный дух, но в конечном итоге я понял – никакого командного духа здесь нет и в помине, идти никто не хотел, но в силу молодого возраста и бушующего тестостерона, каждому из них было присуще бить себя кулаком в грудь, уверяя, что он "мужик", а мужик не должен бояться.

Полине пришлось искать дополнительный источник света, чтобы нам можно было собраться раньше, чем уйдет тьма. Она расставила по комнате несколько свечей и дала мне свой фонарик. Светил он не слишком ярко, но этого света вполне хватило на то, чтобы найти необходимые вещи для поездки. Кувалда уверенно держал в руке топор, для остальных оружия не нашлось, дед упорно не хотел отдавать кочергу, мотивируя это тем, что в случае нашей гибели ему нечем будет мешать угли. Я был с ним вполне согласен, я готовился к самому худшему, а надежда на лучшее была слишком блеклой. Я впервые прикоснулся к сумкам, оставленным у порога. Видеть плоды труда Марины было так же больно, как её мертвое тело. Вещи были сложены с завидной аккуратностью и пахли яблочным кондиционером для белья. Под моим вторым пуховиком лежала ее курка от лыжного костюма. Я не хотел, чтобы кто-то видел мою слабость и, убедившись в том, что никто на меня не смотрит, прижал к себе вещь, сохранившую Маринин запах, и сидел так, пока не засвербело в груди. На миг у меня появилось желание разорвать эту куртку в клочья и бросить в печь, но я забыл про него, когда моя рука наткнулась на что-то твердое. В правом кармане куртки лежал маленький довольно древний мобильный телефон, какой фирмы я не понял, название было стерто. Он замерз возле порога, но включился и запросил пин-код.

Я присел в кресло, держа устройство в руке и лихорадочно думая, переворачивая все воспоминания, как вещи, неаккуратно брошенные в шкаф, но так и не смог ничего вспомнить. Однозначно, этот телефон я видел впервые в жизни.

– Ты забыл пин? – Только что заметил Полину рядом с собой. – Я случайно взглянула.

Оправдываясь, она виновато улыбнулась, и ее улыбка немного привела меня в чувство.

– Нет, не забыл, я его не знаю, – ответил я. Подумал соврать, что подобрал телефон где-нибудь на дороге, но отказался от этой идеи. – Вот, нашел его в кармане Марининой куртки.

– Это не ее?

Я покачал головой, рассматривая кнопки. Если ввести пин-код неправильно три раза, телефон блокируется и разблокировать его можно будет только в сервисном центре – я помнил это еще из юности. Три кнопки были стерты сильнее, чем остальные, но это мне ни о чем не говорило.

– Может, она нашла его?

– Может, – кивнул я. Эта мысль приходила мне в голову. Только зачем тогда она спрятала его подальше? Куртку Марина не доставала из шкафа с тех пор, как мы приехали в Светлогорск. Она надеялась покататься на лыжах, не зная, что все лыжные базы в округе с декабря были закрыты.

– Давай попробуем, три попытки есть, – предложила Полина. – Или убери его подальше. От того, что ты просто смотришь на него, ничего не изменится.

– Три попытки это слишком мало, я не знаю пароль, – сказал я, все еще разглядывая мобильник. – Тут стерты три кнопки, но как понять, в каком порядке их вводить? К тому же у пин-кода четыре цифры. Ничего не понимаю.

– А тут и понимать нечего, – сказала девушка и, отобрав у меня телефон, ввела пароль. Со второго раза телефон был разблокирован. Натянув победную улыбку, Полина отдала его мне. – Три цифры, два ноль и семь, логично это будет какая-то дата, либо ноль два ноль семь либо наоборот, или же две тысячи седьмой год. Все просто. А теперь подумай. Хочешь ли ты увидеть, что там?