Нестандартная ситуация

– Сколько наблюдать?

– Сколько понадобится, столько и будем. Отдыхайте, мамочка. Все хорошо.

Хорошо? Что она несет?! А хрипы и трубка во рту новорожденного ребенка – это разве хорошо?

Помню, как на меня мгновенно навалилось такое отчаяние, что никакие слова не могут его описать. Помню, как безуспешно пыталась дозвониться до Олега, но потом бросила это бесполезное занятие, отключив звук на телефоне. Больше не хотела ни с кем говорить.

А затем, лежа в палате и наблюдая, как моим соседкам, которые появились уже многим позже меня, в передвижных маленьких люлечках прикатывают их новорожденных малышей, я осмелилась тихо спросить у медсестры:

– А когда мою дочку принесут?

– Так. А ты у нас кто?

– Изотова.

Медсестра опустила глаза в бумаги с какими-то записями.

– Ага-а-а-а… Так-та-а-а-ак… Изотова, а тебе и не принесут ребеночка.

Глава 4

– Почему?!

– Ты сходи потом к педиатру, там все разузнаешь. Номер триста семь, – и, приблизившись ко мне, тихонько шепнула на ухо, чтобы только я расслышала. – Нечего соседок пугать.

Помню, как волна паники захлестнула меня с головой. Я готова была прямо вслух прокричать на всю палату: «Так, Кира! Не время раскисать! Немедленно возьми себя в руки! Кому говорю!», но пришлось лишь болезненно, как можно сильнее прикусить нижнюю губу. Это всегда помогало сосредоточиться на физической боли, мгновенно переключившись с душевной сумятицы.

– А потом – это когда? – голос уже звучал спокойно, уверенно.

– Лучше иди после обеда, потому что раньше вряд ли врача застанешь…

Сонно потерла глаза. Малышка спокойно сопела под боком. Как же я ее люблю! Никогда не думала, что можно вот так сильно любить детей. Получать ни с чем несравнимое удовольствие от того, что маленькие пухленькие ручки крепко сдавливают твое горло и прямо-таки намертво приклеивают наши родные тела друг к другу.

Иногда, очень редко, но, закрывая глаза, я все еще видела свой маленький энерджайзер, такую беспомощную, хрупкую, беззащитную, в прозрачном стеклянном боксе, с кучей торчащих трубок из разных мест, по которым текли разного цвета жидкости.

Машу пришлось при рождении подключить к аппарату искусственного дыхания, но только на тридцать процентов. Как сказал тогда в роддоме главный педиатр, у малышки неэффективное дыхание, плохие анализы и подозрение на внутриутробную пневмонию, которая, собственно говоря, и подтвердилась рентгенологическим осмотром.

Я могла вспоминать прошедшие моменты снова и снова, а со временем картины страшного прошлого потихоньку меркли в памяти. Но один стоп-кадр той печальной поры, как никакой другой, до сих пор оставался очень ярким и четким.

Маленький комочек счастья в шерстяных зеленых носочках, в тонком желтом боди с короткими рукавами и почему-то в шапочке (на самом деле, это был чепчик, и зачем его нужно надевать таким крохам, я узнала уже потом).

Олег мне все же перезвонил… спустя какое-то время. Пытался настроить на позитивный лад, но у него это плохо получилось.

Невозможно передать то едкое чувство, которое испытывает мать, видя своего новорожденного ребенка, абсолютно всего укутанного прозрачными трубками, лежащего с подведенным к голове катетером. И, кстати, подключенного еще и к какому-то дополнительному аппарату, размером с большую печатную машинку с мигающими зелеными цифрами на темном фоне.

Тогда из роддома нас с Машенькой перевели в обычную детскую больницу. Страшное название «Отделение патологии и недоношенных» внушало мне леденящий кровь ужас. Я была готова плакать круглосуточно. Потому что анализы каждую неделю приходили плохие. Потому что рентген каждый раз подтверждал наличие пневмонии, потому что Олег за полтора месяца жизни в этой детской тюрьме ни разу к нам не приехал. Потому что все необходимые вещи мне передавала его мама, хоть у нас с ней никогда не получалось сблизиться. Потому что в такой тяжелый и безвыходный момент я не просто хотела, я нуждалась, как в воздухе, в спокойных разговорах, поддержке, словах: «Не волнуйся, все будет хорошо, я с тобой», «Мы пройдем через любые трудности», «Если что, я всегда на связи», «Я тебя люблю», «Ты не одна». Но, по факту, я была одна. И одна проходила через все это. Я не чувствовала себя любимой женщиной. Каждый вечер в голову закрадывалась непозволительная, я бы даже сказала, грешная мысль: «Почему именно я? Почему именно мой ребенок? Почему не кто-то другой?». Признаться, я бы никому такого не пожелала, никогда. Ни при каких обстоятельствах. Потому что все это неимоверно тяжело.

– Мама. Ма-а-ам!

Проснулась от того, что дочь слабо хлопала ладошками по моему лицу. Кажется, я задремала. Какое же счастье теперь слышать такое короткое, но требовательное слово. «Мама».

Взглянула на время. Пять вечера. Вот это я полежала с Машенькой! Ну, хоть выспалась. Почти.

Спустя несколько часов вышли с дочкой из подъезда для того, чтобы зайти в соседний.

– Ма-а-ам, хочу домой.

Сердце болезненно сжималось. Каждый раз, когда оставляла дочку ночевать в выходные у соседки или у мамы. Каждый раз малышка просила не уходить. Каждый раз я ей обещала, что скоро мы будем проводить не только выходные дни вместе, но и ночи. А пока… пока я была вынуждена работать в две смены. В выходные вечера танцевать в клубе. А в будние дни – заниматься постановкой и преподавать искусство современного танца моим девчонкам. На вторую работу, так же, как и на первую, не так давно помог мне устроиться все тот же друг, владелец знаменитого на весь город ночного клуба «Логово». Толя пробил мне по своим связям место хореографа в одной очень неплохой и недешевой школе искусств. Теперь я вела несколько групп девочек-подростков, желающих овладеть новым направлением популярных и современных танцев.

Я была безумно благодарна Толе за помощь, потому что самой устроиться в соответствии со своими желаниями и запросами не так-то просто. На логичный вопрос «Почему?» приходит такой же логичный ответ. Для всех я была девушкой второго сорта. Работала в клубе, крутила полуголым телом, зарабатывая этим деньги. Общество видело во мне или развязную go-go или, того хуже, меркантильную стриптизершу. И никого не волновало, что девушки, занимающиеся стриптизом (хоть сама бы я в жизни ни за что не разделась на сцене) или танцами go-go, тоже когда-то прикладывали неимоверные усилия, чтобы научиться этому красивому искусству. А уж к такой личности своих маленьких девочек допустит не каждый родитель, поэтому работа с детьми для меня была прикрыта. И только Глеб, владелец школы и обладатель современного взгляда на жизнь, отважился взять меня в свою команду.

Глава 5

Да. То, чем я сейчас зарабатывала на жизнь, всегда поддавалось жесткой критике и невообразимому осуждению со стороны общественности. Конечно, не бывает дыма без огня, и многим из нас за вечер не раз предлагали интимные отношения за деньги. Некоторые соглашались. Но лично я всегда держала свой моральный облик в чистоте и порядке. Такому количеству стереотипов, которыми была окутана моя профессия, даже и возражать ничего не хочется. Все считают, что это очень легкомысленное и простое занятие. И никто даже не задумывается, насколько это тяжелый физический труд. Постоянные тренировки, растяжки, а сколько усилий уходит, чтобы держать себя в форме, сохранять пластичность и гибкость! После ночи в клубе на огромных каблуках ноги гудят, как сумасшедшие. Причем лично я всегда ношу о-о-очень высокие шпильки, потому как с моим ростом в метр пятьдесят пять по-другому никак. Но это никому не интересно, проще показать пальцем и сказать: «Что? Так вот, чем ты занимаешься! И что, клиентов много?».

На самом деле, работа над своей внешностью занимает все свободное время. Плюс костюм, макияж, прическа и другие женские хитрости не только для клуба, но и для школы танцев, потому как периодически мы с группами ездим на соревнования. А мне бы так хотелось проводить побольше времени с моей малышкой! Но по выходным я вынуждена оставлять ее ночевать вне нашей небольшой съемной квартиры. А днем, как и другие дети, Маша ходит в сад.

– Привет. Сегодня как обычно?

– Да. Я посижу с вами немного и поеду. Завтра с утра, как только Маша проснется, звони мне, я сразу прибегу.

– Кира, ладно тебе. Я ее покормлю, мы поиграем немного, а ты поспишь. Заберешь около девяти, как сегодня.

– Так, значит, это была твоя идея – дать мне выспаться?

– Ты только не ругайся. Я ж как лучше хотела. Ты и так постоянно одна, разрываешься между двумя работами и ребенком. Или считаешь, что это незаметно?

– Спасибо, Свет. Спасибо тебе большое.

Светка мой персональный «лучик света в темном царстве». За то время, что я снимала квартиру, подругами, конечно, мы не стали, но отношения у нас вполне хорошие. Она почти каждые выходные забирает Машеньку к себе на ночевку. А утром после клуба, когда доченька просыпается, я прихожу за ней. Дома мы вместе завтракаем или сразу идем в сад по понедельникам. Света и сама мама. У Маши с Мариной дни рождения с разницей в пару суток.

– Я положу свою скромную благодарность под шкатулку, – и одним взмахом руки пресекла все дальнейшие возражения. – Только не вздумай опять что-то говорить. Ты и так меня очень выручаешь. Если бы не твоя помощь, то даже не знаю, сколько денег у меня уже ушло бы на няню, да и оставлять ребенка с чужим человеком… Сама понимаешь.

– Я столько раз тебе говорила, меня это не тяготит.

– Да-да, конечно, говорила. Я не забыла.

Но соседка и в другие дни может перехватить Машеньку, если очень попросить. И я точно знаю, что ребенок всегда будет накормлен, умыт, вовремя переодет и, зачастую, с прогулки. Поэтому благодарю, как могу. Михаил, муж Светы, периодически мотается по длительным командировкам – его часто не бывает дома. Вот так и получается, что всем хорошо.

Когда соседка не может побыть с Машей, приходится отвозить дочь маме. Делаю я это всегда со скрипящими до боли зубами. Мама никак не может успокоиться, что я ушла от мужа. Каждый раз начинает клевать мне мозг. Еще и ребенка науськивает. Рассказывать о семейных неурядицах я не хочу. А смысл? Все равно получу свою порцию обвинений, что не смогла сохранить семью.

«Олежек такой замечательный!»

«Да он тебя, дуру, на руках носил!»

«Сама в своем клубе, небось, накуролесила, вот все и полетело в тартарары!»

«Лучше бы на юриста пошла учиться!»