Соль. Время любить

– Войдите, – сдержанно ответствовал он, хотя по большому счету не желал видеть никого, кто не мог бы принести ему информации, что так сильно интересовала его сейчас.

– Господин, – Ферт, склонившись, дожидался дозволения говорить, и как только получил его, тут же поспешил сообщить своему господину: – В двухстах лэров от восточной границы произошло нападение на караван.

– И? – прищурился Рейн, каким-то внутренним чутьем угадывая, что это не просто информация.

– Характер нападения необычный, – заговорил Ферт. – Погонщики клянутся, что даже не поняли, что произошло. Когда они очнулись, клети с рабами были открыты и пропал один из ящеров. Рабов всё ещё ищут, потому точное число сбежавших пока не известно.

– И, дай угадаю, каравану предстояло следовать через Элио?

– Именно, – кивнул Ферт, – детали мне пока не известны…

– Но ты их узнаешь, – вкрадчиво произнес Рейн. – Учитывая твой последний промах, я на самом деле не понимаю, почему мы с тобой до сих пор не распрощались. Тебе следует постараться, чтобы что-то изменить в моих размышлениях о твоей дальнейшей судьбе.

– Я понимаю, – вновь поклонился мужчина, чувствуя, как тяжелая энергия аланита буквально пригвождает его к земле. Во время болезни Рейна это не чувствовалось столь остро, но теперь находиться рядом с мужчиной, когда он был не в духе, было практически невыносимо.

– Позови ко мне брата, – сказал Рейн и, не дожидаясь ответа, повернулся к мужчине спиной. – Видишь, – обратился он уже к оборотню, – мне не нужна твоя помощь, кажется, я уже в курсе, где искать…

– Ну-ну, – усмехнулся Трей, – всего-то и надо перерыть песчаное море Элио.

***

– Как же жарко, – раздался очередной стон за моей спиной. – Это невыносимо.

Учитывая то, что уже второй день эта дамочка путешествует укутанная в кокон из моей энергии, её подвывания выводили меня из себя. Это мне жарко, а ей должно быть жарковато, не более. Я же, скрестив ноги перед собой, предавалась медитации, мерно покачиваясь на спине животного, что уже вторые сутки несло нас на своей спине в самое сердце Элио. Туда, где меня ждут. Впервые за многие столетия я направлялась в место, которое называла домом, и знала, что там меня ждут. Удивительное ощущение.

– Нам ещё долго? Почему мы преодолеваем пустыню вместо того, чтобы вернуться в империю? Разве не таков был план?

«О как?»

– Я могу сбросить тебя с ящера и пропеть всего одно волшебное слово, чтобы твои мучения прекратились на веки. Ты только спроси меня о чем-нибудь ещё, чтобы я окончательно уверился, что для тебя так будет лучше, и я это сделаю.

– Э? – вяло переспросила попутчица, судя по всему не поняв, что я имею в виду.

– Слушай, – просто сказала я, – я не хотел начинать этот разговор в самом центре пустыни, но, пожалуй, следует это сделать, пока ты не навоображала чего-то вроде того, что я твой личный слуга, присланный сюда твоим любовником.

– Но… – достаточно резво попыталась перебить меня девушка.

– Но я не из тех людей, которым можно долго и безнаказанно действовать на нервы. Ты – это то, что нужно ему, – указала я пальцем на младенца, – только по этой одной-единственной причине я взял тебя с собой. Так что лучше бы тебе перестать представлять себя моей госпожой, иначе оставшуюся часть пути ты пройдешь пешком. Улавливаешь?

– Простите… я просто… я…

Я не стала вслушиваться в её невнятное бормотание. Для себя я уже решила, как поступлю с этой женщиной в дальнейшем, чтобы обезопасить и себя и свое убежище. Честно сказать, взаимодействовать через мозг с чужим сознанием я не любила. Не потому, что боялась навредить человеку и его здоровью. В моем случае это невозможно. Просто то ли моя сила, то ли натура противилась такоого рода влиянию на чужую личность. Но с другой стороны, думаю, что особого вреда не будет, если эта девушка просто забудет, как именно выбралась из пустыни и из лап работорговцев. Жаль, я не могла создать ей иные воспоминания, но порой и забвение может быть полезным.

Мы провели в этом долгом, изнуряющем путешествии пять дней. Как это ни странно, пустыня не была для меня невыносимым местом. Уже долгие годы это место было моим личным чистилищем в чертогах Айда. Пекло и зной, сменявшиеся лютой стужей, которая пробиралась в самые кости, не были чем-то невозможным, скорее лишним поводом почувствовать, что ты все ещё жив. Пребывая в положении, когда тебе приходится выживать, ты не находишь времени на то, чтобы заниматься самокопанием, выискивая демонов на задворках собственной души . И, сейчас, возвращаясь домой, я не страдала от условий окружающей среды. Я любила это болезненное существование на грани. Оно давало мне сил оставаться той, кто я есть. Я ощущала себя так, словно вернулась в давно ждущий меня дом. Моя пустыня, моя Элио, моя душа.

Было так естественно знать, в какое время лучше остановиться на ночлег; когда отпустить на охоту ящера; где найти капли воды, которыми готова была поделиться пустыня. Ночью мы кутались во все имеющиеся у нас тряпки и залезали под бок ящеру, который хоть и не грел, но был неплохой защитой от возможных ветров. Малыша и его мать спасала в такие ночи моя сила. В моем случае, даже если бы холод сковал мое сердце, оно бы вновь застучало с первыми лучами солнца. Бессмертие – ещё та дрянь порой. Приходить в себя после обморожения совсем не весело, скажу я вам.

На шестой день нашего путешествия, когда солнце стояло в зените, опаляя своими лучами все вокруг, на горизонте показались острые пики красно-желтой горы. Действительно было странно, как именно тут могла образоваться столь огромная скалистая глыба. Должно быть, теперь только я и Киран могли угадать в этих неровных очертаниях некогда величественный дворец, утопающий в листве садов, что меняла свой цвет в мгновение ока. Магически измененные растения, точно столичные кокетки, встряхнув своими кронами, сменяли цвет согласно предпочтениям хозяев. Когда грустила королева, сад становился голубым, когда родился Киран, листья в нем стали кроваво-багряными, в день нашей свадьбы – жемчужными. В тот день вся Эйлирия казалось воплощением волшебства и чуда, а быть может, это чудо жило в наших сердцах, и все казалось чуточку прекрасней, чем было на самом деле. Словно воочию я вдруг увидела картины прошлого, чтобы вновь сравнить их с настоящим, где были лишь желтые насыпи барханов и одинокая, дрожащая на раскаленном воздухе скала на фоне голубого неба. Ещё через каких-то пару часов станут видны и камни у её подножия, и вот тогда реальность вновь вернется ко мне. Я вспомню каждого из них. С каждым поздороваюсь и не смогу пройти мимо, не сказав им хотя бы пары слов. И неважно, как долго я шла и как сильно устала, – я никогда не смогу пройти мимо и не заметить их

***

Пограничье, Срединные земли, полумертвая земля, которая уже давно пользовалась дурной славой среди караванщиков и жителей Империи. Пройти здесь караваном несложно при условии, что на вас не рискнут напасть разбойники, кочующие племена и прочий сброд. Несложно, если хватит воды и еды на весь путь. И если караван достаточно богат, чтобы иметь собственных пустынных ящеров, что выдержат путь и смогут перетащить товар на другой конец Элио к землям Илонии и Иртама. Агония этой земли угнетала непривычных к подобному путников. Всё здесь казалось блеклым, унылым, серым. Даже земля под ногами была похожа на прах, смешанный с пеплом. Редкая растительность и пожухлая трава на фоне тоскливого не меняющегося на протяжении километров пейзажа.

– И как это понимать? – Рейнхард, как и все присутствующие в общем-то, выглядел не на шутку озадаченным.

Говоря откровенно, он ожидал чего угодно, когда Ферт сообщил ему о том, что они нашли кое-что на месте разграбленного каравана, на что ему следует посмотреть самому, но он никак не ожидал увидеть в самом сердце степи… благоухающий сад? Ну, наверное, можно сказать и так. Хотя эти пока ещё тонкие деревца и не принадлежали к культурным и благородным растениям, что было принято выращивать в садах, а скорее походили на те, что он видел в северных лесах Алании, но все же. Пушистый ковер зеленой сочной травы распростерся на площади в несколько десятков шагов в длину и ширину.

– Я не знаю, – смущенно заговорил Ферт. – Наши маги всё тут осмотрели и не нашли ничего подозрительного. То есть следов примененного заклятия не найдено.

– Что говорят караванщики? – поинтересовался Рейн.

Присев у самого края поляны, он осторожно касался изумрудного ковра и внимательно просматривал каждый сантиметр пространства на предмет влияния извне. В их мире были маги, способные вырастить растение за несколько дней, но никто из них не смог бы сделать этого из пустой, потерявшей жизнь, земли.

– Ничего внятного, – точно собравшись с духом, выпалил Ферт. Мужчина находился последние дни в весьма прискорбном положении.

После промаха с помощником несносного старика было удивительно, что его господин до сих пор держит его при себе. Он отлично осознавал, что таких ошибок не прощают. И вот уже не первый день он просто ждал, когда же длань возмездия опустится на его голову. Что за этим последует? Смерть? Жизнь на задворках Империи? Или же его отправят в самые опасные её места? Что будет? Нищенское существование или пыточные? И это ожидание было хуже любого наказания. Наверное? И теперь каждый раз, когда он не знал ответа на вопрос своего господина, ледяные мурашки пробегали вдоль его позвоночника, а сердце замирало от ужаса, что он опять подвел того, кому поклялся служить.

Рейн же прекрасно видел состояние подчиненного, но менять его определенностью не спешил. Пока он не хотел убирать Ферта из своего круга. Глава его личной охраны был ему нужен именно таким, как сейчас. А уже после того, как Соль окажется рядом, он решит, как с ним поступить.

– Хочешь сказать, ты не в состоянии правильно построить допрос и получить нужные ответы? – тихо спросил Рейн, на что мужчина тяжело сглотнул и нервно сжал кулаки. Всё это не ускользнуло от взгляда Рейна, но сбавлять прессинг он не спешил. – Так что? – ещё один спокойный вопрос, без толики раздражения в голосе.

– Я… просто все те, кто находился в караване, спали в ту ночь. Никто из них не заметил ничего странного. Последнее, что запомнили эти люди – одна из рабынь начала рожать посреди ночи.

– Рабов из той клети, где были роды, уже поймали? – у Рейна сработало какое-то звериное чутье.

– Да, конечно, они сейчас возвращены в крепость.

– Значит и нам следует наведаться туда, – коротко бросил Рейн, поднялся на ноги и, более не оглядываясь на Ферта, распахнул свои огромные черные крылья, что сейчас напоминали едва осязаемую дымку, которая послушно ластилась к своему хозяину, обнимая его массивную фигуру. Этот странный шлейф тут же укутал мужчину, точно плащ, и в тот же миг Рейн исчез, утягивая за собой и Ферта, которому самостоятельное такое перемещение стоило бы существенного упадка сил.

Крепость удалось восстановить после нападения практически полностью. Конечно, если бы не магия, то этого не случилось бы настолько быстро. Но Алания могла себе позволить вкладывать средства в безопасность собственных рубежей, а в свете последних событий – должна была это делать. Стоило Рейну оказаться во внутреннем дворе, у центрального входа в здание, как через несколько секунд массивная дверь отворилась и на пороге появился мужчина – судя по его внешнему виду и отличительным знакам, начальник крепости. Крепкий и коренастый аланит выглядел собранным и сосредоточенным. Белоснежная туника до середины бедра, идеально сидящий черный нагрудник, украшенный ярко-алыми вставками, и длинный алый плащ. Голова мужчины была непокрыта, что легко объяснялось тем, что надевать венец главенства в присутствии, аланита имеющего более высокое положение, было бы неудачным решением. В старые времена это могли расценить как желание бросить вызов, нынче же лишь как дурновкусие. То, что мужчина уделил такой детали внимание, стало для Рейна очередным подтверждением, что голова у аланита есть, а стало быть занимает он свое место не просто так.. Он знал Руфуса Иль Горр: тот был его троюродным дядей по линии отца и принадлежал к роду Ариен. Хотя Руфус и не был частью ближнего круга, он носил родовые цвета, тем самым подчеркивая их родство. Как он оказался в пограничном гарнизоне, Рейн знал, но менять что-то в судьбе отбывающего здесь наказание родственника не считал нужным. Ещё не время.

– Рад приветствовать вас, Ари, – положив кулак правой руки на сердце, сказал мужчина и опустился на одно колено.

«Ари» все равно, что «отец», «господин», «глава», древнее обращение к тому, под чьим крылом ты существуешь.

– Рад видеть тебя в добром здравии, – холодно ответил Рейн, проходя мимо всё ещё коленопреклонённого родственника. – Отведи меня к клетям с рабами, Руфус.

– Конечно, Ари, – с готовностью отозвался мужчина, тут же поднимаясь на ноги и устремляясь вслед за Рейном. Он умудрялся указывать Рейну путь, идя все время немного позади своего господина.

Как и у большинства аланитов, у Рейна было убеждение, что человеческие рабы мало чем отличаются от животных. Это не было злым отношением, лишь субъективным наблюдением. Малообразованные, почти всегда из нищенского сословья, глуповатые и вечно испуганные, они ассоциировались у мужчины с животными. Потому он понимал, что сейчас, стоит ему подойти к нужной клети, все собьются в одну кучу и будут испуганно таращиться на него либо же мычать невнятно и непонятно. На это у него не было ни времени, ни желания размениваться. Потому, стоило им подойти к нужной клети, как Рейн вновь потянулся к собственным крыльям. Как же он скучал по этой пьянящей силе!

Флер магии окутал мужчину с ног до головы. Эта сила делала любого аланита в глазах других существ более привлекательным, прекрасным, притягательным. Рейн подходил к клетям с рабами, а люди в них зачарованно следили за каждым его шагом, за ветром, что причудливо путается в его волосах. Женщинам он казался воплощением порока и желания, мужчинам – божеством и покровителем, каждый видел в нем что-то своё, от чего уже не в силах был отвести взор.

– Кто был в одной клети с женщиной, что родила в ту ночь? – необыкновенный голос, точно жидкий шелк, заструился в пространстве, оплетая и околдовывая всех. Разве можно не ответить созданию, что спрашивает? Этот голос не может принадлежать кому-то плохому. Разве его обладатель способен обидеть? Так страстно хочется ответить. Сказать все, что он попросит, лишь бы сделать ему приятно.

Реакция людей была синхронной и однозначной. Каждый \ прильнул к прутьям клети и восторженно смотрел на пришельца.

– Я, я господин! – воскликнул один мужчина, затем второй, то же подхватили и женщины, а спустя всего несколько секунд о своем присутствии в той самой клети галдели все, кого удалось поймать.