Единственная для черного дракона

– Дурында! – строго шикнула она на меня, но я видела, как лучисто улыбаются её глаза, и я улыбалась в ответ.

Весь вечер мы перебирали вещи, решая, что лучше отложить, а что можно носить уже сейчас. Казалось бы, Каас была целиком и полностью предоставлена самой себе. Одна. Без какого бы то ни было надзора хозяина… Казалось бы… Но всё было не так и просто. Бесы, как на севере, так и на юге, жившие при хозяйском дворе приравнивались к имуществу демона.

То, как когда-то Риман красиво сказал, что я его «ответственность», значило лишь то, что он признал меня своим имуществом и готов держать при дворе. Да, у Каас были деньги на расходы, как и строго составленная Риманом смета, на что и сколько она может тратить. Каас не умела читать и свои статьи расходов она просто помнила на память. Я же имела удовольствие прочитать список, а точнее «дозволительную грамоту покупок», с которой она ходила на рынок. Там было указано всё: от максимальной цены, граммажа и наименования продуктов. Например, в рацион на неделю в отсутствии хозяина входил: один унт картофеля, на выбор пол унта свинины или пол унта куриного фарша, унт крупы, унт лука, унт моркови, один каравай серого хлеба и четверть унта сахара. Кое-как Каас удалось уговорить Римана завести пару кур при условии, что она сама будет думать, чем их кормить. Таким образом, у нас были яйца. Надо сказать, я никак не ожидала, что Риман окажется таким скупердяем?! Эта женщина добросовестно вкалывала на него ни один десяток лет просто за то, чтобы иметь в неделю унт картофеля и крупы?!

Сама же Каас говорила, что нам очень повезло! Во-первых, у Римана не было семьи, которая жила бы с ним. Во-вторых, он и сам не часто наведывался. А, стало быть, пусть и голодно, но у неё был почти собственный дом, в котором и надо-то всего лишь поддерживать порядок. При доме был сад с плодовыми деревьями. Риман позволял ей питаться тем, что она выращивала сама. Бережливая Каас даже сажала картофель откладывая за зиму по несколько картофелин в неделю. Таким образом, уже давно и прочно имела неплохой запас картошки и джемов, которые варила с сэкономленного сахара и плодов, что росли в саду. К слову сказать, за расточительство со стороны «имущества» или ненадлежащее исполнение своих обязанностей хозяин имел право сделать с приживалкой всё, что угодно. Никто бы не вступился. Но я всё равно не могла понять, неужели за свой труд эта женщина не заслужила хотя бы минимального жалованья?!

– Мы рабы? – как-то вечером, сидя вместе с Каас на кухне и помогая ей перебирать крупу, спросила я.

Каас долго не отвечала. Её тонкие губы вновь превратились в ниточку. Показалось, что её очень задели мои слова. Да достаточно было просто взглянуть на эту женщину, чтобы понять всю её стать, гордость и достоинство, которое вовсе не предназначено для такого определения, как «раб».

– Да, Фэй, – вдруг просто сказала она и вновь замолчала.

Больше мы не заговаривали на эту тему. Что бы я, девочка без памяти, да и вообще без всего, могла бы сказать? Утешить Каас? Насколько унизительным это могло бы быть из моих уст? Да и я не могла понять пока, считала ли Каас такое положение неприемлемым и постыдным?

Так или иначе, пока Риман отсутствовал в своих вечных походах с караваном, у меня была полная иллюзия того, что мы с Каас скромно живем в нашем собственном доме. Чтобы кто ни говорил, но я чувствовала, как нечто внутри меня словно тянется к Каас, оплетая её сетями привязанности и симпатии. Порой мне казалось, что я схожу с ума! Разве может бесовка вроде меня создавать подобные связи просто потому, что мне это нужно? Может быть, Каас сама привязывается ко мне, а я всего лишь фантазирую? Но, нет, я совершенно точно знала, что кто-то вроде Каас не прикипел бы к безродному подкидышу с такой силой за жалкие месяцы. Это я создала эти чувства. Я просто знала это.

Ближе к зиме у меня появился доступ к библиотеке Римана. Каас позволила мне в его отсутствии читать книги, но предупредила, что мне не стоит никому говорить, что я обучена. Хотя, просмотрев книги в ней, я поняла, что сам Риман к чтению вряд ли тяготеет и просто набрал книг в самых симпатичных переплётах. Тут была такая разношерстная подборка, что к середине зимы, я в теории знала, как делать вино, национальные праздники народов мира, историю Севера в картинках и азы выживания в дикой природе. Сейчас же я наконец-то решила изучить законы севера. Всё же вино вином, а хотелось бы знать, как однажды я смогу выпутаться из обманчивого гостеприимства северянина, пока он не решил продать меня или ещё чего похуже. Оказалось, что никак.

Вот так просто этот пухлый том законов на любой случай жизни перечёркивал ценность тысяч бесов, что имели неосторожность заручиться поддержкой сильных демонов. Хотя были и нюансы, касающиеся непосредственно меня. Все бесы, попавшие «под ответственность» демона до своего совершеннолетия, считались «во временном пользовании и должны были добровольно подтвердить свою принадлежность по достижении совершеннолетия, которое у бесов наступало в возрасте шестнадцати лет». Если этого не произойдет, то бес волен был покинуть «временного хозяина» и считался свободным гражданином со всеми полагающимися ему правами и обязанностями. Когда я спросила у Каас, как такое возможно? Она ответила, что такое бывает крайне редко. Только если хозяин жесток, то молодой бес может отважиться бросить всё и уйти в никуда.

– К сожалению, – говорила она, мерно постукивая спицами, сооружая некое вязанное изделие, – большинство из нас недостаточно умелы, чтобы представлять ценность, как дорогостоящий работник. Да, и так уж повелось, что труд беса гораздо дешевле труда демона. Если бес сам по себе, то легально выживать очень сложно. Мало кто способен. Мы слабее, часто глупее и бесхитростнее, чем полноценные демоны.

– Просто нас никто не учит! – горячо возражала я, не желая признавать себя ущербной.

– И, то верно, – усмехнулась Каас. – Как славно, что мою Фэй учили прежние хозяева.

Вот так неспешно проходила зима в Нар. Улицы утопали в снегу и холоде, а всё, что видела я это дом Римана, его библиотека и теплая кухня. Странным образом, я чувствовала себя раненой птицей, что нашла для себя уютное гнёздышко, где она могла бы залечить свои раны и забыть потери. Я всё ещё не могла вспомнить прошлое, но неясное ощущение утраты и тоски порой накрывало меня с головой, и в такие моменты я была безмерно благодарна Каас и Риману за пристанище.

Глава 5.

– У тебя жар, – убрав свою крошечную ладонь со лба Каас, подытожила я то, что и так было понятно. – Куда ты собралась? Даже не думай вставать.

– Это ерунда, – отмахнулась она и попыталась вновь сесть на кровати.

– Скажи, что нужно сделать, и я просто это сделаю, перестань уже пытаться встать! Не хватало только, чтобы потом, – раздраженно махнула я рукой, – я нашла тебя в каком-нибудь сугробе с унтом крупы в обнимку! Ничего не хочу слушать! Я не позволю тебе никуда идти.

– Послушай, – усмехнулась Каас, но вставать всё же перестала, – я же не такая глупая старуха, чтобы тащиться в таком состоянии в город из-за крупы?

– Тогда просто скажи, чего ты хочешь?

– Канун Нового года, Фэй…

– Ты хочешь идти на праздник?! – нахмурилась я.

Вчера Каас и я убирали снег с придворовой территории, а уже сегодня она слегла с простудой.

– Нет, – всё же засмеялась она, – нужно сходить в городскую управу и продлить наши жетоны.

– Какие ещё жетоны?

Кое-как перевернувшись, дрожащей рукой она открыла ящик своей прикроватной тумбочки и достала оттуда две ничем на первый взгляд непримечательные деревянные таблички.

– Вот, – протянула она их мне, и я несколько опешила.

На одной стороне был довольно искусно выгравирован медведь с оскаленной пастью, который своей лапой давит цветок и имя «Каас», а на другой «Фэй». На оборотной стороне таблички Каас было много дат, в основном конец каждого года и красные печати, на моей же пока ничего.

– Это наши с тобой удостоверения личности, – просто сказала она. – Надо отнести их в управу и поставить печать и дату, что мы продолжаем оставаться в доме Римана.

– И, вот прям сегодня это необходимо? – почему-то эти убогие деревянные таблички вызвали целую волну раздражения.

– Если не сделать до конца года и нас поймают с просроченными табличками, то оштрафуют либо Римана, либо уже физически накажут нас… А, поскольку сейчас канун Нового года и продляют удостоверения всего несколько дней перед праздником можно просто не успеть…

– Да, что за бредовые законы на этом вонючем севере?! – прошипела я и только сейчас поняла, что вот так запросто перешла на другой язык.

Каас, и вовсе, смотрела на меня, открыв рот.

– Что ты сказала?

– Дай мне, и я схожу, – протянула я ей ладонь, решив проигнорировать вопрос.

Я и сама не поняла, как перешла на другой язык и только сейчас вдруг осознала, что всё это время язык северян, скорее всего, был мне не родным! Но я говорила, думала, читала на нём так, словно всегда так делала…

Из дома Римана я выходила нечасто. Иногда Каас брала меня на рынок или в храм, но по большей части она предпочитала ходить сама. Говорила, что это её время поразвлечься…. Поразвлечься?! В храме?! Я лишь закатывала глаза на эти её формулировочки.

Так или иначе, но сегодня мне удалось уговорить её остаться в постели, и я бодро вышагивала по заснеженным улицам Нар. В преддверии праздника на улицах было полно народа. Бесы и демоны спешно сновали вокруг. Кто-то тащил увесистые свертки, кто-то украшал фасады своих домов, кто-то просто спешно топал к центральной улице, чтобы поскорее поймать экипаж и отправиться туда, где его ждали. Вокруг царила предпраздничная суета и возбуждение. Странным образом эти эмоции предстоящего празднества словно витали в воздухе, напитывая собой пространство и будто просачиваясь под мою кожу. Я пила эту радость и у меня немного кружилась голова, сердце билось чаще, и я даже не поняла в какой момент просто начала улыбаться. Было так удивительно хорошо!

На центральной улице людей стало ещё больше, и моё настроение подскочило ещё выше. Кажется, я впитывала в себя каждую улыбку, смех и радость.

– Фэй! Фэй! – услышать своё имя откуда-то со стороны было особенно неожиданным.

Всё ещё улыбаясь, сама не зная чему, я обернулась, чтобы столкнуться взглядом с Тэмзи. Казалось, с момента нашей последней встречи прошла целая вечность. Парень вытянулся на целую голову, став ещё худее, чем прежде, хотя это успешно скрывала его куртка на меху. На обычно бледных щеках расцвел яркий румянец, кудрявые каштановые волосы растрепаны, отчего он показался особенно безрассудным сейчас.

– Что ты здесь делаешь? – воскликнул он, пробираясь сквозь толпу.

– Иду в управу, – хохотнула я, вытаскивая из кармана своей куртки два деревянных жетона. – Время поставить метки, – только тряхнув перед ним своими табличками, я заметила, как изменилась его улыбка.

Будто что-то щелкнуло между нами. Какой-то невидимый хлыст, что вдруг разделил пространство между нами, оставляя его по ту сторону жизни. А, быть может, всё дело в том, что я вдруг вспомнила о том, что такое держу в руке. И, как бы я не уговаривала себя, что мне повезло! Что я могла бы сгинуть ещё в Тавире, если бы не Риман и все эти люди. Что дети не могут выжить сами по себе! Но это выворачивало всю мою суть. Раб! Я не могу быть рабом! Только я могу решать!

Последняя мысль с силой ударила где-то внутри меня, отзываясь ужасающим спазмом в голове. Острая боль, точно спицей пронзила вески, и я едва не упала на колени. Почему едва? Просто Тэмзи вдруг подхватил меня и не позволил этому случиться.

– Эй, ты чего? – встряхнул он меня, привлекая внимание и странным образом заставляя боль отступить.

Судорожно вздохнув, я ухватилась за его предплечья и попыталась встать на ноги.

– Ничего, сама не знаю.

– Давай я провожу тебя? С тобой точно всё в порядке?