Осколок его души

– Всего лишь то, что говорю, – пожал он плечами. – После смерти Нирома, я не могу найти противовес остальным. Китарэ сильный, очень сильный, настолько, что самому ему не совладать с тем, что придёт к нему за Полотном, а для того, чтобы он справился, нужна нить, которая уравновесит его и распределит силу так, что она покорится Двенадцати. Со смерти Нирома Игнэ я ещё не видел ни одного огненного эвейя способного совладать с этим, потому я не стану скрывать от тебя, что надеюсь, что сегодня мои поиски завершатся. Времени почти не осталось.

– А, что если не подойду и я? – поинтересовалась я, остановившись позади него. – Что, если нет?

Несколько секунд мужчина молчал, а потом лишь слегка обернулся ко мне, так, что я могла видеть лишь его профиль, и скупо бросил:

– Лучше бы тебе подойти, – и вновь стал неспешно подниматься вверх.

Не было в этой фразе ни агрессии, ни вызова, он просто сказал это. Но, на краткий миг, с него словно слетела вся эта показательно-добродетельная шелуха. Всего лишь секунда, его взгляд, какая-то едва ощутимая интонация в голосе, вернули меня с небес на землю и дали осознать, что не стоит так глупо и безотчетно заблуждаться. Иногда, улыбка, мнимая миролюбивость, спокойная интонация в голосе, это всего лишь физиологические жесты, которые предназначены лишь для того, чтобы усыпить нашу бдительность. Теперь я смотрела на Иса Тарона так, словно передо мной был могучий океан, который лишь кажется миролюбивым и спокойным до первого ветра; до первого разряда молнии он всего лишь дремлет.

Словно вторя ходу моих мыслей, стоило нам ступить на последнюю ступеньку лестницы, как небо над головой разрезала яркая вспышка начинающейся грозы. Ис Тарон с удовольствием потянул носом воздух, чуть прикрыв глаза, которые на миг преобразились. Такого я не видела никогда прежде! Тёмные точки зрачков вдруг вытянулись в продольную ниточку, словно напоминание, кто живет за телесной оболочкой, и вновь вернулись в прежнее состояние.

– Жаль, – выдохнул он, – такой шторм придется пропустить, – предвкушающе улыбнулся он. – Когда ты впервые встанешь на крыло, ты поймёшь, о чем я. Рассказы ничто! Такое надо пережить. Что ж, мы как раз вовремя оказались под крышей, надеюсь, остальные не заставят себя ждать.

Всё это время Верховный эвей продолжал всматриваться в ночное небо, с которого уже начали падать первые капли дождя, предвещая неспокойную ночь. И, каждый раз, стоило молнии окрасить небосвод, я отчетливо видела его лицо, которое преображалось, и всё больше прослеживались звериные черты. Странным образом, это не пугало меня. Напротив, это будило внутри меня что-то древнее, давно забытое и сдерживаемое. Эти инстинкты откликались на зов истинного эвейя, точно чувствуя и слыша родственную душу, сокрытую в нем под налётом человеческой оболочки.

– Чувствуешь, да? – немного безумно, посмотрел он на меня. – И, я слышу тебя, девочка, – почти прошептал он, от чего моё сердце ухнуло куда-то вниз живота.

Некоторое время мы продолжали просто смотреть друг на друга. Моё сердце билось так мощно, гулко, точно заполнив своим ритмом каждую клеточку тела. Я боялась и в то же самое время испытывала необыкновенное облегчение от того, что не должна больше лгать! Но, я не знала, почему этот эвей выглядит таким спокойным и даже довольным.

– К сожалению, твои мысли мне всё же недоступны, – продолжая удерживать мой взгляд, тихо сказал он.

– Я не знаю, что должна сказать, – ответила я.

Я не хотела ему лгать и предельно ясно понимала, что не должна этого делать теперь. Но и оправдываться я не желала. Что бы я ни сказала, это выглядело бы лишь как жалкое оправдание лжи.

– Ты очень похожа на своего отца, – немного грустно, произнёс он. – Истинно огненный эвей. Мне не нужны оправдания, я слишком долго живу, чтобы понимать, как стоит поступить, чтобы обезопасить свою семью. Дорэй всегда была ползущим по земле огнём, который найдёт, как утолить свой голод, чтобы выжить. Но, она никогда бы не смогла стать стеной, которая своей мощью и силой смогла бы защитить, кого-то не таясь и не боясь, потому она не смогла найти отражение за полотном, потому же, я верю, чувствую, что это сможешь сделать ты.

– Я…

– Не стоит сотрясать воздух, – покачал он головой, – разрывая наш зрительный контакт, – я даю своё разрешение.

– Разрешение? – нахмурилась я, окончательно теряя нить смысла в нашем разговоре.

– Если ты подойдёшь Китарэ, то, какого ты пола не будет иметь ни малейшего значения. Я улажу это. Ты сможешь пробыть здесь положенные полоборота, после того, как вернёшься с той стороны…

– Вы так говорите, словно точно знаете, что это произойдёт! Рисуете мою жизнь с такой уверенностью, и, должно быть, ожидаете благодарности? Думаете, я боюсь того, что со мной могут сделать без вашего покровительства? Думаете, меня волнует, что будет с Дорэй или с её детьми? Если вы рассчитываете на мою благодарность или хотя бы толику признательности, чтобы манипулировать мной, то я не та игрушка, которая вам нужна. Мне плевать, что все, кто мне до сих пор встретился в Храме столь слепы, что не могут рассмотреть то, что у них под носом. Я такая, какая есть и неважно девочка я при этом или мальчик. Нарядные платья не изменят сути, не сделают меня кроткой и послушной.

– Я же говорю, – вновь развеселился этот уже, без всякого сомнения, древний эвей, – истинно огненный эвей. Слепой и жадный в своей ярости, беспощадный и жестокий под принуждением чужой руки, непреклонный в своей решимости и… такой настоящий и преданный в своей любви к тем, кто ему небезразличен. Не злись, наследник дома Игнэ, ты нужен мне и нужен Китарэ, не ищи второго дна, однажды ты поймёшь, что даже, когда оно есть – это вовсе не означает что-то плохое. Не старайся искать врагов там, где их нет. Если ты примешь эту ситуацию такой, как она есть, то возможно, всё будет для тебя гораздо легче и проще. Что ж, в любом случае, у нас ещё будет возможность поговорить об этом, – он негромко хлопнул в ладоши, и прошел мимо меня, направляясь внутрь здания.

И, только сейчас я поняла почему: по лестнице поднимались наследник и его друзья. Отрадно было видеть, что сегодня промок он, а не я. Наши взгляды на мгновение встретились, и уже ставшая закономерностью, оторопь вновь сковала меня. Сама не знаю почему, но я забывала дышать всякий раз, когда встречалась взглядом с ним. Наверное, было бы правильно поприветствовать их, но мне это показалось не самой лучшей идеей: махать рукой или кричать «привет» стоя наверху лестницы, смотря на тех, кто поднимается сверху вниз, больше напоминало издевательство в моём понимании.

* * *

Как и в любом месте, в той или иной степени изолированном от внешнего мира, а, стало быть, превратившемся в замкнутую общину, все эвейи оказавшиеся вдали от дома на время своего обучения и подготовки, становились необыкновенно восприимчивы к любым изменениям в их крошечном мирке. С появления наследника рода Игнэ, окутанного множеством тайн и недомолвок для большинства эвейев их мира, прошло без малого полтора дня, а Китарэ уже с лёгкостью мог написать книгу, которая могла бы называться: «Легенды о проклятом наследнике» или как-то так. Чего он уже не наслушался за время того же обеда?! И, что юный Игнэ необыкновенно дерзкий и надменный. И не успел явиться в Храм, как снискал себе покровителя в лице наследника! И якобы появление под стенами храма, обусловлено лишь желанием отомстить собственному кузену, едва не убив его в первый же день! Были в тех рассказах и несчастный Игнэ, у которого родной кузен увел любимую женщину. И злобный огненный эвей, который всегда и во всем завидовал родному брату. А ещё наглый, дерзкий, заносчивый и даже «обалдеть какой крутой» Игнэ фигурировал в тех или иных вариациях на тему. К концу трапезы Китарэ уже ненавидел свой слух и готов был отрезать собственные уши, чтобы перестать слышать ненавистное имя со всех сторон. Пожалуй, страдал от этого в основном он, потому как уже ступал за полотно и отчасти претерпел изменения, а также, полноценные эвейи. Большинству же послушников было только в радость обсудить новенького и наградить его тем или иным «званием». Всё было почти как всегда. Девочки получили нового несчастного, всеми гонимого и порицаемого, героя и борца за собственную любовь. Мальчики нашли новый предмет, который срочно необходимо проверить на прочность. Китарэ заработал мигрень. Скорее бы уже проверить мерзавца и забыть о нем, как о страшном сне. Пожалуй, это всё, о чем он хотел и мог думать ближе к вечеру.

Их взгляды вновь встретились в тот самый момент, когда небо окрасилось неровным росчерком молнии. Он смотрел прямо на него. Глаза в глаза и ни тени страха. Обычно, даже, несмотря на условия равенства для всех, кто переступил порог Храма, на него никто не отваживался смотреть так. Казалось, этому эвейю абсолютно безразлично, кто он. Даже его друзья, те, кто вошел в его будущую Нить, при первом с ним знакомстве робели, отводили взгляды, не знали, как им начать выстраивать связь и общение. Этот Игнэ был не из таких.

Он просто смотрел на него так, словно считал себя равным. Взгляд его черных, бездонных глаз, был пугающим. Иллюзия или наваждение, но ему казалось, что начни он всматриваться в них и провалится туда, где не готов оказаться. Пугающее чувство. Странный эвей.

Стоило им подняться на последнюю ступень, как Игнэ нелепо махнул рукой вперёд и буркнул, что-то типа:

– Туда.

Отвел взгляд с таким видом, словно показывая, как они все его достали.

Китарэ мудро сдержался, и лишь слегка качнув головой, направился внутрь храма.

Пора было с этим заканчивать.

Сколько раз за последние несколько лет он был в главном зале Храма в сопровождении своих уже почти братьев в надежде закончить нить и хотя бы отчасти уравновесить собственное положение и определить будущее? Сложно сосчитать. Был тут и кузен Игнэ. В день того испытания, Китарэ впервые почувствовал на себе отдачу лопнувшей нити. Связь едва зацепилась на кузене Ив, но не выдержала и первого потока, хлынувшей по ней общей энергии. Первая радость, что удалось зацепиться, сменилась почти физической болью и жесточайшей отдачей, которая едва не свалила его с ног на несколько дней. Никто кроме него не ощущал последствий провала. Он был тем связующим звеном, сквозь которое проходили все нити. Кажется, что сейчас, вставая в центре огромного зала святилища, и поднимая взгляд к потолку, где над ним точно парили в идеальном круге двенадцать высеченных из мрамора крылатых чудовищ, он был готов ко всему. Очередной провал? Ерунда. Он привык. Почти привык и почти смирился. Всяко лучше, чем принять тот факт, что ему придётся назвать сына убийцы собственного отца братом. Как принять подобное он не знал.

Тем временем, каждый из его друзей занимал положенное ему в круге место. Рэйвон, крепкий и упрямый, так похожий на Притви, покровителя тверди; Гидео и прародитель его рода Ладору, всего, что произрастает из земли, его место по праву рядом с Рэйвоном; рядом Широн и его праотец Аттави, металл, что покоится в недрах земли. Ари, встал на место, предназначенное для Тувема, повелителя воды; следом Тео и его покровитель Иссури, повелитель молний и штормов; Раиль вставший под крылом Ови, дракона, которого не существует, ведь он это время, которого нет; следом близнецы Эрон и Норэ, просто потому, что их драконы это Жизнь и Смерть, которые всегда приходят рука об руку, и есть ничто иное как отражение друг друга. Их имена одни из древнейших в их мире. С тех самых времён, как существуют Яла и Ила, существуют они все. Виар под знаком Риво – первобытного хаоса, откуда все они пришли. Иман, как связующая оба мира тень встает под крылом Саро. Последним был Дилай. Он занял место, которое в круге занимал Пхутху, повелитель ветров, рядом с ним должен был встать в круг Радави…сегодня им был Игнэ. А в центре, уже привычно стоял Китарэ, под знаком первого из драконов. Его имя не принято называть, просто потому, что он был рожден раньше всех и пришел в этот мир, создавая всё вокруг. В древних манускриптах его зовут Акаши, Дух, Эфир, материя, которой не существует и которая способна принимать любую форму. Вместе им предназначено стать единым целым, тем самым балансом стихий, который способен обеспечить процветание их миру.

Стоило Ив Игнэ встать лицом к лицу с Китарэ, замкнув тем самым круг вокруг него, как их взгляды вновь встретились. В полумраке церемониально зала, лицо его врага выглядело странно знакомым. Должно быть, из-за игры света, ему вдруг показалось, что когда-то очень и очень давно, он видел эти необыкновенно черные глаза, на самом дне которых вдруг показалась затаенная тоска, боль, страх… Словно наваждение! Эмоции, странные обрывки каких-то непонятных воспоминаний и ощущений, вдруг нахлынули на него. Сквозь неяркие блики зажженных ламп, он смотрел на сына своего врага, а ощущение было таким, словно он смотрит на кого-то давно потерянного, по кому так долго скучал и только сейчас узнал. В груди странно защемило и вдруг стало больно дышать…

Тем временем Ис Тарон уже начал читать молитву призванную пробудить в каждом из них ту энергию, что однажды проведёт их за полотно и обратно. Его монотонный голос, точно проникал под кожу, заставляя всё внутри вибрировать и откликаться на этот зов.

«Незабывай»

Едва слышный шепот, точно ужалил его слух и Китарэ едва смог устоять спокойно. Только галлюцинаций ему не хватало!

«Пожалуйста, только не сейчас!»

Взмолился он, надеясь, что сегодня обойдётся без приступов. Только не здесь и не при том, перед кем он никогда и ни при каких обстоятельствах не должен показывать своих слабостей.

Голос Иса Тарона постепенно становился всё более низким, словно слова его молитвы, наполнялись особой вибрацией и силой. Каждый эвей в круге чувствовал, как эти древние слова касаются их пока неразбуженной крови, обволакивают тело и сознание, пробуждая дремлющую силу, и вытягивая её так, чтобы тончайшие нити устремлялись к Китарэ, проходя сквозь него. Наследник Игнэ, казалось, и вовсе окаменел от происходящего. Его взгляд стал каким-то пустым. Лицо белым точно мел. Кулаки с силой сжались и Китарэ впервые видел, насколько страшно сейчас этому пацану. На самом деле, первое прикосновение к силе, её пробуждение, было похоже на то, как если бы ты впервые смог сделать вдох полной грудью. Краткое знакомство с твоей истинной сущностью будоражило кровь, заставляло терять голову от ощущения собственного превосходства. Ты, словно, заново рождался, но уже тем, кем и должен был быть изначально. Точно гусеница, что столь долго ждала своего перевоплощения в бабочку, чтобы стать кем-то прекрасным, новым, сильным, интересным и особенным. После первого пробуждения силы, именно так чувствовал себя каждый из них, в предвкушении ожидая того момента, когда они сами смогут призвать свою силу и вылупиться из серой скорлупы прежнего тела. Краткий миг знакомства с собой истинным не мог пугать! Он заставлял ещё больше ждать того дня, когда закончатся эти серые будни ученичества и подготовки. Всякий раз, проводя испытания на совместимость с тем или иным эвейем, что- бы создать «ожерелье», уже после церемонии каждый из них испытывал что-то сродни дичайшему похмелью, после невероятной ночи полной пьянящего куража и веселья.

Пока только Ису Тарону было по силам вытащить их нити силы в этот мир. Но даже такие крохи заставляли желать большего. Почему же Игнэ выглядел таким испуганным, точно вот-вот потеряет сознание или сбежит?

Так или иначе, но теперь настала пора и для Игнэ замкнуть круг Китарэ. Верховный эвей встал за его спиной и Ив показался особенно маленьким и хрупким рядом с этим мужчиной. Тем временем, Ис Тарон, так и не позволив себе хотя бы на секунду оборвать нить призывающей молитвы, поднял руку и в его ладони мелькнул уже хорошо знакомый Китарэ серебристый кинжал. Его голосовые вибрации становились всё глубже, ритм молитвы вновь изменился, ускорился, призывая огонь в этот мир, пробуждая его. Краткий вздох Ив и распахнутые, полные ужаса глаза, когда мимолетное движение руки Иса Тарона рассекло запястье молодого эвейя, а на пол быстро закапала алая кровь. Первая жертва Радави принесена. И великий дракон позволит на краткий миг пробудить свою кровь раньше, чем это станет возможным.

Тончайшая нить силы, устремилась к Китарэ от Ив и, как только она соприкоснулась с ним, его мир перевернулся. Никогда прежде, сколько бы раз перед ним не стоял один из возможных кандидатов, он не переживал ничего подобного. Его расколотая на части душа; измученный постоянным контролем, приступами гнева и бесконтрольной яростью разум, вдруг обрели свою целостность и ясность. Ему стало легко и хорошо. Сила двенадцати эвей, его «ожерелье Императора» впервые ощущалось им, как нечто цельное и гармоничное. В сердце больше не было потаённых страхов, ненависти, гнева. Всё встало на свои места. Этот краткий миг, который длился не дольше одного крошечного вдоха, казалось, он запомнит его навсегда! Ощущения были такими умиротворяющими, словно он стоял на залитом солнцем летнем лугу, у берега лесного озера, ощущал на себе дуновение ветра, мир и покой, сплелись вокруг него и потерялись в безвременье. Он не знал с чем ещё мог бы сравнить обрушавшиеся на него ощущения. Такого он не испытывал ровно с тех самых пор, как умер его отец и он впервые открыл глаза. Всё стало правильно. Теперь и сейчас он знал это. Он смотрел в черные глаза Ив, наследника проклятого рода, и не испытывал ни малейшей толики того гнева, что совсем ещё недавно буквально разрывал его на части. Он видел перед собой того, кого так долго искал…

Всё закончилось так стремительно, оборвавшись вместе с хриплым, полным надрыва выдохом огненного эвейя. Ив вдруг надсадно захрипел, закинул голову назад, его тело била мелкая дрожь, и он начал как-то медленно оседать. Сам толком не осознавая, что делает и что происходит, Китарэ бросился к нему, в последний миг, ловя его у самого пола и не давая разбить голову о каменный пол. Связь разорвалась, а вместе с ней пришла и пустота, одиночество, боль и холод, и вечный гнев, что не отступал ни на минуту его жизни. Он всё ещё ненавидел эвейя, что сейчас лежал у него на руках, но теперь он знал самое главное, с чем ему придётся смириться… Тот, один вид которого распаляет в нем настоящий пожар, сотканный из ненависти и презрения, кто будит в нем всё то, с чем он борется всю свою сознательную жизнь, теперь часть его будущего и настоящего.

Китарэ быстро поднялся, продолжая удерживать на руках чересчур лёгкое тело Ив, и направился прочь из Храма, не дожидаясь ни друзей, ни комментариев Верховного.

– Китарэ, – дёрнулся было следом Дилай, но был тут же остановлен властным взмахом руки Иса Тарона.

– Надо бы убраться, – бросил мужчина, как всегда с полуулыбкой смотря на своих воспитанников. – Накровили, натоптали, протереть бы…

– Но Китарэ, – попытался было сорваться с места Ари, но тут же умолк под взглядом Иса Тарона.

Все они были взволнованы тем, что теперь их круг замкнут, но радость сменялась тревогой. Никто не знал, как поведёт себя наследник, оставшись наедине с Игнэ.

– Швабры там же, – нисколько не тревожась, сведя руки за спиной, верховный эвей медленным шагом направился к выходу из Храма. – Долго не возитесь! Утренние молитвы никто не отменял, – бросил он, исчезая во мраке ночи.

– Может, всё же догнать их? – встревоженно поинтересовался Норэ.