Инвалидность души

– Как же я на работу завтра пойду? Бухгалтерский труд нелегкий… Особенно, если по совместительству… Приходится порой оставаться допоздна… и делать, что скажут. Эх, жизнь моя славная, ну что мне делать с тобой? Еще эта драка… теперь синяк небось под коленочкой будет. Тоже, случилось же. Спокойно себе трапезовали в «Кафе-Довись», что где-то на Цветном бульваре, и тут лохушка со своим лохом появились, значит. Вот… Да… Ой… Димулечка мой на секундочку отошел, ну я и решила подойти познакомиться с этой парой – на приключения меня что ли потянуло – сама не пойму. Ах да, я хотела их сфотографировать… за деньги… потом их фотографии выслать по почте (делать мне больше нечего; они, смешные, поверили). Эта лохудра то ли выпила лишнего, то ли что… да приревновала меня к своему лошку. Отвела в сторонку… Да как налетит на меня с кулаками… Часы мне порвала, ненормальная. Так я их и не нашла. Красивые такие были, почти золотые, правда «Made in Thailand», но ничего, солидные. Они куда-то упали и пропали. Димулечка пришел… Я в панику, в слезы: «Где мои часы… мои «Картье». Он меня утешил: сказал, что подарит часы. Не «Картье», конечно, но уж точно что-нибудь стоящее. Вот теперь синяк под коленочкой… Тошно жить.

Помню, давно, еще в школе, классе во втором был случай. В конце урока зашел в класс дежурный по коридору и спросил: «Ребята, часы никто не потерял?» А ему тут же вопрос: «А какие?»

… Абонемент в солярий подорожал, а я «тонаком» не пользуюсь… Теперь буду ходить бледная, как полотно… даже неприлично. Тут к доктору ходила – горлышко заболело. Он мне: «На что жалуемся?» А я ему: «Да, вот, доктор, смеяться и улыбаться больно». Он хохотал, как сумасшедший. Успокоившись немного, сказал: «В наше время это не только Вам». А мне действительно больно уголки губ поднимать, а надо… И слово «черешня» хочешь или не хочешь, а произноси каждое утро… Работа, жизнь такая… «Главное улыбаться не переставай, а доллар мы как-нибудь нарисуем», – советуют хорошие люди.

Как же тошно от всех этих дел! Была бы хоть любовь на свете! Любви нет. Нет ее… и ничего нет.

Купила тут кожаные брюки, думала практично и красивая, аккуратная ходить буду… Походишь тут, как же… На работу можно ходить теперь только в валенках и бушлате, по возможности в сером. Теперь только дома в них (в брюках кожаных) хожу и сама «тащусь» от своего внешнего вида. Выглядеть красивым и счастливым сегодня опасно. Вот на днях заказал сосед по телефону продукты на дом. Через тридцать минут приехали.

– Пиццу заказывали?

– Да.

– Получите.

И не стало человека.

Блин, как же башка трещит от этих мыслей.     Ходишь хорошая, без побрякушек, не в золоте и не в бархате с кружевной отделочкой, ходишь простая – так говорят, что ты «какая-то фу». Наденешь сногсшибательное нечто, так они, вы думаете, рады будут вас видеть? Нет, они на вас обозлятся… Они вас возненавидят. Нет любви на свете. Все жестокие… Ну как мне заснуть? А? Нет, правда, легче умереть. Уму непостижимо, что в стране творится. Только вот петь, смеяться, улыбаться и танцевать никак нельзя переставать… Никак… Надо уметь быть счастливым.

Скоро наступит новое тысячелетие. Завязка каждого столетия (начиная с XYII века) в России сопровождалось катаклизмами. Интересно, что теперь-то будет с нами? Хочется видеть происходящее как бы со стороны и утешить всех несправедливо обиженных, сказав им: «Не раскисайте, справимся. Страдания человека для общества и истории в целом – капля в море. Подумайте об этом… и может быть, вам станет легче. Мы выживем!»

Никому верить сейчас нельзя. Кругом одни волки. Если ты не будешь злым, ты не выживешь. Но если ты перестанешь быть человеком, то у тебя не будет права жить. Высшая сила накажет тебя тогда, когда ты меньше всего будешь ждать плохого.

Сколько раз меня обманывали – я был, пожалуй, слишком добрым. Я был неуклюжим в своем стремлении быть хорошим. Обманывали те, кому я больше всех доверял. Любимая женщина меня предала, но я продолжаю безумно любить ее. Я хочу быть с ней несмотря ни на что. Если бы мир мог понять, как я ее люблю. Это чувство глубокое, сильное – сильнее меня.

Когда-то и я был любим. Сейчас я это понимаю. Как жаль, что нас порою любят те, кого мы ненавидим… Ее признания в любви были мне противны. А вы бы поверили куртизанке, вчерашней уличной девке? Вот и я не поверил. А зря. Надо жить так, чтобы верить. Иначе потом будет мучительно больно.

… Помню сидели мы с ней в темной комнате на диване. Она, как пацаненок, коротко остриженная, была задумчива и не весела. Кто бы мог подумать, что проститутка может быть таким славным и добрым другом. Поверьте, она умела исповедовать. Мне было легко с ней. В тот вечер испугала она меня – я боялся после звонить ей: голова перестала слушаться меня. Сердце мое кричало: «Останься с ней, забудь про карьеру хотя бы на время… она женщина – она будет хорошей женой, хорошей матерью».

Мы смотрели телевизор. На экране молодые люди обменивались обручальными кольцами и целовались.

– Смотри, они решили создать семью. Интересно, зачем люди в церкви венчаются? Я думаю, чтобы бояться потом шаг в сторону сделать: перед богом в верности клянёшься, как бы.