Его единственная

– Ну, поехали, что ли, – буркнула.

Метла дернулась в руке, завибрировала и… Ничего не произошло. Непорядок.

– Модель так себе, конечно, – пропищала Мика. – Ты не скромничай, под зад-то себе подложи. Ежели не взбрыкнет, то…

Увы, я не дослушав, подставила метлу под пятую точку, попытавшись сесть… И в самый момент, на последних словах Мики, села, да только не на метлу, коя решила прикинуться обычной «шваброй», а на землю.

– Вот же! – в сердцах воскликнула, опираясь на черенок, как на палку, и потирая ушибленный копчик.

– Взбрыкнула, – резюмировала мышка. – У нее бывает. Правда, не часто. Но бывает.

Мне вот прямо полегчало, ага. Встала, посмотрела грозно на метлу, прикидывая как бы ее проапгрейдить, чтобы впредь брыкаться неповадно было. Тоже мне, лошадка необъезженная.

Присмотрела поблизости симпатичный пенек, благо луна светила ярко, присела, задумалась. Сижу, тереблю веревочку на запястье. Это когда я грибы для сушки нанизывала, лишку на руку намотала, да и забыла снять.

– Хм…

Сняла находку, покрутила в руке, и тут идея пришла. Шальная. Не факт, что сработает, но вдруг?

Оторвала шесть нитей, связала в два пучка. И давай заплетать в косички, мысленно представляя, что это брелок с двухсторонней связью и неограниченным диапазоном действия, а функции три: противоугонная – раз, призыв к себе – два, дистанционный ключ зажигания для заведения «движка» – три, заодно и заглушить им же можно будет. Одну косицу на руку повязала, туго узел зубами затянув, чтобы не потерялась, вторую – на метлу.

Мика с любопытством наблюдала за моими манипуляциями, но помалкивала: видать, считала идею из моих мыслей и аналогии проследила, хотя и не совсем поняла тонкости. Здесь же с автомобильными сигнализациями не знакомы. Вот она теперь и ждала: что же выйдет?

Для чистоты эксперимента метлу я приставила к стене дома, сама же едва ли не к кромке леса отошла. Коснулась веревочного браслетика, мысленно скомандовав: «Ко мне!». Метла аж размылась в пространстве, так шустро подлетела, больно ударив по костяшкам пальцев.

– Тсссс… – зашипела я, тряся пострадавшей конечностью.

Ну ладно, сама виновата, не продумала, что она будет стремиться в ладонь попасть. Впредь, надо руку наготове держать. Но главное, сработало же!

– Мотор! – скомандовала, и меня ощутимо поддало под зад, вынудив сесть на транспортное средство и свесить ноги.

– Я бы такими словами не ругалась, – пропищала Мика. – Что-нибудь менее техногенное придумай, а?

Вот она у меня в голове слов-то нахваталась…

– А тут такие слова знают? – с сомнением покосилась на мышку.

– Кому надо, тот знает. И поверь, любое незнакомое для местных слово тут же дойдет до нужных ушей. Результат тебе не понравится.

– Ясно. Тогда… Вжик – это завестись, то есть подготовка к полету, а пшик – завершение полета, переход в состояние обычной метлы. Пойдет?

– Вполне, – пискнула Мика. – Полетели?

И вообще, я команды мысленно отдавать буду.

– И это правильно, – согласилась мышка, метаясь по плечу. – Полетели!

Да у меня не фамильяр, а тайный летоман! Вон как вся аж трясется от предвкушения и места себе не находит. А глазки-пуговки как поблескивают! И усики ходуном ходят.

Ну что сказать? Сработало! Противоугонку проверить не получится, но думаю… Да ни о чем я не думаю! Я лечу! Лечууууу…

Ветер волосами играет, внизу лес темнеет, луна да звезды в озере отражаются, а ввысь как глянула, аж голова закружилась от восторга.

– Красота-то какая!

И да, не страшно вовсе оказалось. И вполне удобно. Ощущение… Непередаваемое!

Сколько я кружила над лугами и лесами? Наслаждаясь ароматами хвои, цветов, вслушиваясь в окружающие звуки, любуясь проплывающими внизу пейзажами. Что удивительно, у меня словно ночное зрение открылось: все контуры стали четче, и не черным-черно вокруг, а словно едва сгущающиеся сумерки сейчас. Напоследок над озером покружила, выписывая виражи, от которых дух захватывало: то тугой спиралью вверх, то мертвую петлю, то над самой кромкой воды пролечу, кончиками пальцев ее поверхности касаясь. Над сушей экспериментировать не рискнула бы, а так – не страшно.

Все чудесно, вот только с посадкой осечка вышла. Как только ноги-руки не переломала? Не знаю. Пришлось дохромать до озера, промыть ссадины, а дома обработать чудодейственной мазью, что Див мне дал.

Спать ложилась довольная до неприличия. И да, счастливая. Один только этот полет стоил того, чтобы оказаться в новом мире. Так что, я ни о чем больше не жалею, и обратно, на Землю, к скучной жизни – «дом-работа-дом» – совсем не хочу. А то, что приземляться пока не умею, так это дело практики. Странно было бы – получись у меня все идеально с первого раза.

Глава 6. Нет предела совершенству

Следующий день начался поздно, проспала я до обеда. Дрыхла бы и дальше, но Див заволновался и начал тарабанить в дверь:

– Хозяйка, ты там жива?

Пришлось вставать. Наскоро умылась, причесалась, оделась, вышла во двор…

– Ох, – только и смогла выдавить, стыдливо озираясь по сторонам и даже позабыв про свое извечное «спасибо».

Оказывается, пока я подушку щекой плющила, Див явно спозаранку за работу принялся. И вот так, натощак, успел забор починить: где-то столбики поменял, где-то полностью целые пролеты новые сколотил. Теперь к дому можно только через ворота попасть или калитку, что к лесу выходит. Красота! Я себя прямо-таки защищенной почувствовала.

– Я вот что подумал, хозяюшка, – произнес Див, перестав меня ведьмой кликать. – Что тебе по теплу в доме жар лишний раз разводить? Давай, навес соорудим и на улице печь сложим.

– Давай, – радостно закивала я. – Но сначала, покормить тебя надо бы.

– Не помешает, – согласился мой помощник.

– Идем в дом, пока разогрею поесть, компот хоть попьешь: он прохладный, освежает хорошо…

Налила трудяге компота земляничного, еще вчера с вечера наваренного, и не сдержалась, опять поблагодарила за работу. У бедного мужика аж челюсть отпала от удивления, видать, не ждал – не гадал, что Мелозерская ведьмочка столь щедра на благословения окажется.

Нагрела, едва ли не до кипятка, наваристый бульон, бросила в него нарезанных печеных овощей. Вот и обед.

Дар молча придвинул тарелку, ест. А я…

Я вот смотрю на него, и все внутри замирает аж. И так страшно: больно уж симптомы на влюбленность смахивают или того хуже – на любовь, тут уж попробуй разбери. Только нельзя мне такую роскошь себе позволять, не потому что жизненный опыт мешает: здесь я в любые чудеса поверить готова; но я – ведьма. Ведьмы либо одиноки, либо без чувств спариваются исключительно для продолжения рода, и крайне редко по обоюдной любви союзы заключают.

Спросите, почему такие союзы редкость? А вся проблема в предопределении. Тут лет в десять все дети проходят священный обряд в храмах Двуликого. И в процессе выявляется вторая половинка. Так человек и растет, загодя зная, что его ждет и с кем жить предстоит. Общаются, и постепенно чувства зарождаются.

У моей предшественницы все не как у людей вышло. Такое редко, но случается – пара не определяется. Может, дело в том, что уже тогда в ней ведьминские зачатки были? Вот и ходила каждый свой день рождения в храм. И уходила ни с чем, сначала смирившись, а потом и радуясь тому, что перед нею все дороги мира открытыми остаются. Ведь женщины тут бесправны, если они не ведьмы, конечно. Вот и тешила себя надеждой, что рано или поздно дар проснется.

Последний обряд сломал ее свободолюбивые планы; не то, чтобы пара нашлась. Нет. На ее руку претендент предприимчивый появился, такой же беспарный, титулованный, но не богатый. И она не придумала ничего лучше, нежели сбежать.

Теперь, вспомнив все эти нюансы, даже и не знаю – винить ли ее за то, что лишилась комфорта? Предопределение – штука не самая приятная для меня, но там хоть любовь жестким условием прописана в культурную программу, как в земных сказках про истинную пару. А тут голый расчет, да и тот со стороны жениха: ведь ее приданого хватило бы на безбедную жизнь не одному поколению. А родители боялись, что род прервется, хотели внуков понянчить, вот и дали согласие.