Кукла старого Адама

– Вань, это я. Еще не поднялся в квартиру? Тогда слушай внимательно. Забыл сказать, что Варвара тебя застукала с этой Анной. Да, в кафе. Дашке рассказала. Как это что? Ну Варька-то не знает, что это была ее мать! Короче, рассказывай все как есть. А то хуже будет. Не забывай, что смерть женщины, сам сказал, криминальная. Все, пока.

Родион с облегчением вздохнул. Еще и потому, что удержать такую новость при себе тоже не сможет. Дарья тоже имеет право знать, что давно похороненная родная тетка вдруг воскресла. «И вновь отошла в мир иной», – констатировал он, заводя двигатель и выезжая на дорогу.

Родион не сразу поехал домой, хотел дать время Одинцову поговорить с Варей. Тогда ему будет легче начать разговор с Дашей. Она наверняка в полном недоумении, куда он рванул так поздно, да еще на ее машине. По каким таким делам, если уже вернулся из офиса. Давно договорились, что для поздних внезапных поездок может быть одно объяснение – ЧП на его стройках. В остальных случаях Родион, уж будь любезен, докажи необходимость в такой срочности и спешке. Жена обозначила границу дозволенного, он принял, потому что выполнить ее условие для него было легко: Родион сам всегда с радостью торопился домой. К ней, Дарье, любимой не меньше, чем восемнадцать лет назад, когда они только поженились.

…Он ее встретил в день защиты диплома, будучи в подпитии, но еще соображая вполне четко. Громко смеющейся толпой ввалившись в кафе, парни как по команде смолкли – нереальной красоты девушка, готовая выйти, спокойно отошла в сторону, пропуская их. Взгляд ее не был осуждающим, скорее, растерянным, словно она только что узнала что-то, чему не могла дать оценку – то ли радоваться, то ли плакать.

Администратор быстро переключила внимание друзей Родиона на заказанный заранее столик, те гуськом двинулись за женщиной по залу, а он рванул уже закрытую за собой девушкой дверь. Имя он спросил тут же, на крыльце, не давая ей ускользнуть, то есть сесть в подъехавшее такси. «Дарья», – назвалась она машинально, рассеянно, не глядя на Родиона. Он обнаглел до такой степени, что быстро обежал желтую «Волгу» с другой стороны, устроился рядом с Дарьей на заднем сиденье и замер. Адрес девушка, видимо, назвала при заказе, таксист молча тронулся с места, не задавая вопросов.

«А как вас зовут?» – тихо спросила Дарья, впервые посмотрев на него в упор. Он назвался, про себя в этот миг отметив, как же хорошо звучат вместе их имена – Родион и Дарья! Улыбнулся ей широко и полез в карман за паспортом. «Ну, зачем мне ваш паспорт! – воскликнула она, рассмеявшись. – Я не собираюсь за вас замуж!»

Он тогда слова ее всерьез не воспринял, обрадовавшись уже тому, что вывел ее из этого отрешенного состояния, которое так пугало. Зря он ей не поверил…

Она долго держала его в друзьях, замыкаясь в себе лишь от робкой попытки Родиона ее поцеловать. Он не стал терзать ее расспросами, подозревая, что потеряет совсем. Родион не придумал ничего лучшего, как напрямую обратиться к будущей теще. Тяжело вздохнув и избегая его взгляда (а Родион замер от страха, сам так и не определив его природу), Катерина Петровна коротко объяснила причину настороженного поведения дочери.

Выслушав, Родион вздохнул с облегчением: ничего непоправимого не случилось. Дашин одноклассник Фарид Гафуров, единственный сын Равиля Гафурова, главного прокурора города, и Джамили Гафуровой, заместителя мэра, преследовал Дарью со школьных лет и до того дня, когда случилась авария, приковавшая парня к постели. Найти водителя фуры, которая снесла спортивный автомобиль Фарида с дороги в глубокий кювет, не удалось. Все произошло глубокой зимней ночью на трассе между городом и поселком, где находилась дача Гафуровых. Если бы не заблудившийся иногородний автомобилист, заметивший машину парня в канаве, тот вряд ли дожил бы до утра.

Персональный ад Дарьи кончился, но теперь она больше всего в жизни боялась навязчивости в отношениях. «Дай ей время, Родион. Будь терпелив, она тебе поверит», – успокоила Катерина Петровна.

Он был терпелив. Но однажды при нем Даше позвонила, как он догадался, мать Гафурова. И, как он понял, не впервые. Даша, выслушав от женщины гневные обвинения в том, что только она, «русская шалава», виновата в этой беде, что она и есть ходячая беда для ее мальчика, обреченно вздохнула, в ответ не произнеся ни слова. Родион слышал все: мать Фарида так орала, что и громкая связь не понадобилась. И пожалел лишь об одном – что не он был за рулем фуры…

* * *

Варя, впустив мужа в квартиру, бросила взгляд на настенные часы – ровно десять ноль-ноль.

– Ты опять поздно, что-то случилось? – не удержалась она от вопроса, стараясь не выдать голосом свое волнение. Она только что вытерла подступившие слезы – сказалось-таки напряжение всего дня: к неприятностям в школе дома добавились конфликт с дочерью и беспокойство от ожидания мужа. Школьная ситуация коснулась лишь боком: девятиклассник, ударивший свою подругу, был из класса Стаси, Варя же как классный руководитель вела шестой «А».

Дочь комментировать ситуацию отказалась, отговорившись тем, что всю перемену просидела в наушниках и ничего не слышала. Из-за этого же происшествия они поссорились и дома. Варя оказалась невольным слушателем разговора Стаськи с матерью потерпевшей девочки. «Мне, чесслово, как-то индифферентно то, что у Риты там с этим лузером, Ираида Марковна. Я ее предупреждала не связываться. Ее право – не послушалась, вот и прилетело, – с насмешкой проговорила дочь и, видимо в ответ на возмущение той, спокойно выдала: – Нет, мне ее не жаль. А бесплатные советы для дур у меня закончились». «Стася, ты почему хамишь взрослому человеку? – Варя едва сдержалась, чтобы не наорать на нее. Дочь лишь досадливо повела плечами. – К тому же Рита твоя подруга, я не ошибаюсь? Тебя не волнует, что с ней происходит?» – уже удивленно спросила она ее, словно не узнавая в этой циничной девушке своего милого застенчивого ребенка.

«У меня нет и никогда не будет подруг. Все женские особи лживы и продажны», – отчеканила дочь, оторвав наконец взгляд от экрана мобильного телефона.

«А я… а тетя Даша?» – пролепетала растерявшаяся Варя, но ответом ей стало холодное молчание.

Молчание мужа было другим. Виновато-суетливым, с ссутуленными плечами, с опущенным к полу взглядом. Он никак не мог скинуть кроссовок, видимо, сильно затянул узел шнурка. Наконец, справившись с проблемой, переобулся. Но пошатнулся, засовывая ногу в тапок. Варя наблюдала за ним, ожидая ответа на свой вопрос.

– Давай позже, Варь. Накормишь? Я в душ, – со вздохом произнес он, направляясь по коридору в сторону ванной комнаты. – Ты только не надумывай себе всякой ерунды, ладно? – обернулся все же он в середине пути.

– Да ладно-ладно, – успокоительно пробормотала Варя, убирая обувь Ивана на полку. От его виноватой улыбки легче не стало. Варя выключила возникшую на мгновение жалость к уставшему мужу, вспомнив, что совсем недавно настрой на серьезный разговор у нее был нешуточный. А это означает, что никакие уловки не помогут Одинцову избежать допроса. Она так решила сегодня, и точка.

«Вы такие деликатные оба с Ванькой, аж тошно! Или скрытные, пока никак не пойму», – беззлобно констатировала вчера Дарья, подведя итог их разговору о мужских изменах. А всего-то Варя высказалась, что нехорошо так-то, прямо в лоб, задать вопрос мужу: а нет ли у тебя, дорогой, отношений с женщиной на стороне? А следом: не сменить ли тебе, Ваня, постоянное место жительства, раз уж так случилось? Это потом, когда дверь за ним и его заботливо собранным тобой чемоданом, захлопнется, плакать и злиться, строить планы мести и как-то начать жить в новом статусе одиночки. Именно этого страшилась Варя больше всего – остаться одной, влиться в недружный школьный коллектив старых дев и разведенок, ловить на себе их понимающие взгляды – мол, добро пожаловать в наши ряды, ничем вы, Варвара Тихоновна, от нас теперь не отличаетесь. И страшно подумать, как воспримут развод родителей Стася и Андрей. «Деликатность – не самая плохая черта характера», – отговорилась вчера Варя, а Дашка вдруг засобиралась домой, завидя на пороге кухни Ивана.

Сейчас Варя призналась себе, что Одинцов никогда не был деликатным, он просто многое от нее скрывал, чтобы не врать ей в глаза. Наверное, боялся, что жена сразу его разоблачит. И в данный момент он, например, репетирует в ванной комнате, как бы правдоподобнее выкрутиться из ситуации с той женщиной в кафе.

«Куда-то не туда меня занесло, о чем думаю? Иван же только что предупредил, чтобы заранее не волновалась. Значит, ничего страшного не случилось», – попробовала уговорить себя не паниковать Варя, доставая из холодильника картофельное пюре, салат и котлеты.

Услышав, как муж прошел из ванной комнаты в спальню, Варя сунула тарелку с ужином в микроволновку. Подумав, что немного вина не помешает, достала из буфета бокалы и бутылку «Изабеллы». «Ну, все. Сейчас или… Никаких „или“», – окончательно подвела черту сомнениям она.

Глава 3

Свернув с трассы после выезда за городскую черту, Родион направился в сторону небольшого придорожного кафе. Кофе он мог пить круглосуточно – привык к напитку еще в неспокойные студенческие годы. Он заказал двойной по-турецки, но вместо того, чтобы сесть за столик, подошел к стеллажу с книгами.

Он был знаком с бывшим хозяином этого кафе еще с тех времен, когда тот продавал букинистические издания на пятачке у блошиного рынка недалеко от их дома. Ходил Родион туда с отцом, эта охота за редкими экземплярами книг по медицине была их воскресным ритуалом. Ради этого Родион сам просыпался рано, сам делал бутерброды, наливал в термос кофе. Они садились на трамвай, а иногда проходили пешком эти три остановки. На рынке народу с утра было мало, продавцы еще только раскладывали свой товар. И пока отец с Семеном Никифоровичем вели неспешную беседу, сидя на дощатых ящиках, застеленных газетами, Родион рыскал по рынку в поисках нового приключенческого романа для себя. Потом они втроем пили кофе и если бутерброды.

Уже не было в живых отца, когда Семен Никифорович открыл это кафе, особенностью которого стали полки с книгами. В прошлом году в мир иной отправился и старый книголюб, а Родион по привычке при каждом удобном случае заезжает выпить кофе именно сюда.

Он взял книжку в мягком переплете, взгляд притянуло не название, а безобразное оформление обложки. Горе-художник попытался, видимо, изобразить влюбленную пару, но у нарисованного мужчины был такой взгляд, будто он едва сдерживает отвращение, а одна рука женщины была явно на пол-ладони длиннее другой. На лице – выражение смертельной усталости. В гамме цветов преобладал непонятного оттенка синий, отчего вся книга казалась вывалянной в грязи. Он прочел аннотацию: роман оказался детективным и к тому же неизвестного автора, но книжицу Родион все же для Дарьи прихватил, вспомнив, что та на днях жаловалась, что читать ей нечего.

Пока пил кофе, открыл роман, начал первую главу. Читалось легко, Родион неожиданно увлекся: автор сразу закинула читателя в гущу событий, на первых же страницах намекнув на некую семейную тайну, имеющую корни в далеком прошлом.

Он бы так и сидел на мягком стуле, пил по глотку горьковатый напиток и читал. Но дома ждала жена…

До поселка оставалось двадцать километров, Родион прикинул, что по времени должен успеть до того, как ляжет спать сын: он вез ему новые наушники взамен утерянных сегодня в лицее. Невеселая мысль, что Макс в последнее время замкнулся в себе, все чаще отказываясь от традиционной вечерней партии в шахматы, пришла не впервые, но Родион все еще надеялся, что таких проблем, как со старшей дочерью, с Максом не будет.

Он сам не заметил, как домчался до дома. Казалось, только что отъехал от кафе, а вот уже перед ним шлагбаум его коттеджного поселка «Дубки». Первый его серьезный проект, его мечта, к которой шел долго. Шестнадцать лет назад он выкупил эту землю, нарезал ровные участки, на одном из которых построил коттедж своей семье. После скитаний по области (где найдет заказ на строительство, там и дом родной) – свое гнездо. Семью не видел неделями, а молодая жена – красотка, как уберечь? До сих пор поглядывает на нее с удивлением и нежной благодарностью: не сбежала, ждала в квартире на окраине города, где когда-то он жил с родителями. Крутилась одна с маленькой Никой – памперсы, смеси, ночью как ванька-встанька, весь маршрут: детская поликлиника – дом – ближайший магазин. Мама Родиона совсем немного не дождалась рождения внучки, так что помощи Дашке не было. Спасибо Одинцовы были на подхвате: с другого конца города, чуть что, мчались на своих стареньких «Жигулях». Год мотались… Когда себе дом построил, остальные участки были распроданы вмиг, его бригады возводили особняки один краше другого, каждый по индивидуальному проекту. Потом еще землю прикупил, еще построил… а недавно понял: вырос он из игры в кубики…

Родион вдруг подумал, что не откажи тогда теща, любезная Катерина Петровна, в помощи (замуж вторично собралась, еще и с переменой места жительства), Дарья с Варварой, возможно, были бы не так близки. Потому что Дашка будущего мужа сестры приняла в штыки. Резко высказала ей, что ее Одинцов – скользкий тип. Понятно, что на эмоциях, никаких конкретных фактов, порочащих жениха, у Дарьи не имелось, но она упрямо стояла на своем – Одинцов сестре не пара. Варвара ее, конечно, не послушала, замуж вышла.

Родиону казалось, нормальная получилась семья у Варьки. Даже завидовал немного: любые спорные вопросы у них решались без излишних эмоций. С его женой это было невозможно. Реагируя очень остро, Дарья за языком не следила, могла и обидеть. Родион, любя, все прощал, легко успокаивая разбушевавшуюся жену одним поцелуем. Всерьез ее слова не воспринимал, зная, что нет в них злости или гнева. Варя тоже терпеливо относилась к сестре, а вот Иван обижался.

Так что, если бы не возил тогда Иван Варю через весь город к Дашке на помощь, семейных встреч могло бы в дальнейшем и не быть вовсе. Виделись бы сестры только в случаях крайней необходимости…

Родион загнал машину под навес и направился к входной двери. Под ногами скрипел гравий дорожки, и он в который раз подумал, что нужно все-таки, несмотря на протесты жены, положить вместо камешков плитку.

Этот вход в дом считался «черным», потому что располагался между гаражом и кухней. Но все члены его семьи пользовались именно им. Родион через узкое боковое окошко рядом с дверью увидел жену: Даша накрывала на стол. Движения были плавными, неторопливыми, Родион залюбовался на миг, не торопясь зайти в дом. Только почувствовав, как осенняя вечерняя прохлада проникает под тонкую куртку, открыл дверь.

* * *

– Случилось что? – Дарья уже час как не находила себе места, пытаясь отвлечься от тревожных мыслей: сначала муж вдруг рванул по делам на ее машине, а через несколько минут в неурочное время (обычно созванивались по утрам) вышла на связь по скайпу матушка. Ее вопрос, все ли у них нормально, насторожил – обычно та сначала выкладывала свои новости, а затем фразой «ну, а вы как?» вроде бы давала разрешение открыть рот и ей.

В этот раз выглядела Катерина Петровна растерянной, взгляд отводила, а за спиной маячил ее муж: Дарья видела на экране только часть туловища от груди до низа домашней куртки. Александр Гендель (по совпадению звали его, как и родного отца Дарьи), проходя мимо жены, дотрагивался до ее плеча, словно успокаивая. Видимо, поняв, что в семье дочери все ровно, матушка быстро попрощалась и отключилась – на экране возникла ее фотография.

Неясная тревога заставила Дашу наведаться в комнату сына. Тот ее визита даже не заметил – огромные наушники надежно отгораживали его от внешнего мира. Звонок дочери из Лондона час назад, короткий разговор ни о чем был лишь стандартной услугой со стороны Ники: на этих «отчетах» о пройденном дне настаивала Даша. Общие фразы не успокаивали, но и не огорчали, она однажды приняла-таки позицию мужа: дочь не жалуется, значит все у нее нормально.

Так и не справившись с волнением, Даша стала ждать возвращения Родиона…

И вот он стоит на пороге, тоже, как и матушка недавно, старательно отводя в сторону взгляд.

– Случилось? Да ничего вроде такого. Нужно было срочно встретиться с человеком. Я же недолго, правда?

«Ого, сколько слов! С чего бы?» – успела подумать Даша (как правило, муж обходился коротким «нет»), и тут Родион буквально забросал ее вопросами. Он спрашивал, как прошел день, не звонила ли Ника, закрыл ли долги по истории Макс (надо же, помнит!), а она, двигаясь за ним по пятам, машинально отвечала.

Лишь когда он скрылся в ванной комнате, Даша вернулась на кухню. Самое уютное место в доме, отвоеванный у мужа с боем прованский стиль в интерьере, собственный дизайн и приложение своих рук – даже деревянные фасады шкафчиков, открытые полки, потолочные балки она шкурила, красила и украшала изображением букетиков лаванды сама. Кухня вышла удобной в мелочах, идеально подходящей ей, но настолько отличной от остальных помещений, что гости заходили туда, как в музей. Женщины зависти не скрывали, мужья торопились увести своих жен к накрытому в гостиной столу, но через некоторое время вся компания перемещалась за овальный кухонный стол. Отбрасывались манеры, официальные тосты и негромкий деликатный смех в конце рассказанных анекдотов.

За плотно прикрытой кухонной дверью разрешалось все – есть мясо без ножа, пить вино, не дожидаясь чьих-то красивых слов, в полный голос хохотать над шутками. Однако всем было известно, чего не терпит она как хозяйка – пошлых анекдотов и оскорбительных высказываний по любому адресу – будь то присутствующий гость, отсутствующий знакомый, местный политик либо сам президент. Обойти острые темы обычно удавалась легко – люди, способные, напившись, потерять человеческий облик, в гости к Варлеям званы не были никогда.

Даша налила себе в керамическую кружку какао, отломила ячейку от плитки шоколадки и опустила ее в горячий напиток. Так, подкладывая в чашку по кусочку, она обычно опустошала пол-литровую емкость за считаные минуты, пока какао было горячим. И только после, чтобы смягчить приторно-сладкий вкус, выпивала немного теплой кипяченой воды. Их с Варькой любимое баловство с детства.

Звонок мобильного отвлек от мыслей о сестре, но всего лишь на мгновение – из динамика телефона раздался ее голос. Пара вопросов Вари, Дашины ответы «нет» на оба, поспешное Варино «созвонимся позже» и тишина.