Киру подняли прямо с постели. Нет, не бравые милиционеры. Двое в чёрных кожаных куртках, что было гораздо опаснее. С ментами Кира бы договорился, а с этими… Они по-русски даже с трудом понимали. Просто имбецилы: деньги давай, и весь разговор. Сумма внушительная: три цены комплекта.
Как обычно, денег у Киры не было. Его посадили в чёрную «Волгу», приставив к боку острый ножичек, и весь день катали по знакомым, у которых Кира пытался частями добыть искомую сумму. Занятие казалось невыполнимым. К концу дня подвели итоги. Кое-что удалось чуть ли не силой выжать из родителей; конфисковать с помощью тех же гастролёров у подельников; выпросить у подружек, взяв их на жалость; обманом получить предоплату под заказы на шмотки – но всё это не делало и половины требуемой суммы.
К удивлению Киры, его отпустили, сказав напоследок: «Ты нам должен, копи». Ему просто давали возможность заработать. Потом вылавливали ещё несколько раз в течение года, история повторялась. Кира пытался скрываться, сдал в аренду свою квартиру, жил у друзей и подружек в разных районах Москвы и ближнего Подмосковья, но его неизменно находили. Он проклял всё: и афериста-огранщика, втянувшего его в авантюру, и себя-неудачника, а заодно и всех армян, живущих на Земле. При слове «Ереван» его мелко потряхивало.
На этот раз вымогатели действовали по-другому: за ним повсюду следили какие-то люди. Появлялись то дома, то прямо у стойки бара в «Можайском». Поначалу просто предупреждали, что им доподлинно известно о его делах с Косым, и требовали деньги, которые тот якобы хранил у Киры.
Кира не спал ночами, не выключал свет – ему везде мерещились типы в тёмных очках и с пистолетами в руках. Ящер и Трифонов помочь не могли, но быстро поняли, что его нужно срочно прятать. Кира в спешном порядке уволился из бара по собственному желанию, и Ящер, посадив его в машину, взятую у приятеля, отвёз в Минск. Там за небольшую плату снял ему квартиру и со словами: «Сиди здесь, пока не позовём» уехал обратно в Москву.
Глава 7.
Пьяный Минск
– А ты на дельтаплане летала? – спросил вдруг Кира, повернувшись всем корпусом к соседнему столику, за которым, как птичка на веточке, примостилась весьма привлекательная девица. Она картинно, оттопырив пальчик, держала чашечку кофе.
От неожиданности девица чуть не пролила чёрный ароматный напиток на своё ярко-красное, зовущее платье:
– На чём-на чём? На планере?
– Эх, темнота! В Москве уже каждый знает, что такое дельтаплан. А вы тут все: «Динамо, динамо!». Кроме футболистов, мужиков путёвых, что ли, нет?
Кира, как обычно, завтракал в кафе «Весна», которое славилось на весь Минск крепчайшим кофе и свежайшими пирожными – трубочками с заварным кремом. К тому же там присутствовали и сладости иного рода: всегда можно было пообщаться с какой-нибудь сговорчивой девицей, томившейся в надежде встретить одного из футболистов минского «Динамо». Почему именно здесь ловили футболистов, Кире было невдомёк, да и не очень интересно. Он пребывал в блаженном настроении – Минск ему очень нравился: чисто, красиво, спокойно, нет московской толчеи и ажиотажа. А уж обилие питейных заведений и беспрепятственный, опять же в отличие от Москвы, доступ в них приятно удивляли. Минчане быстро окунули его в свою разгульную жизнь. Вечер можно было не завершать – в шесть часов утра уже работал буфет гостиницы «Беларусь», а в восемь открывалось так полюбившееся Кире кафе «Весна» на Ленинском проспекте.
Так вот и сейчас очередная девица сидела как загипнотизированная и только шевелила губами каждый раз, когда Кира произносил это диковинное слово «дельтаплан», – всё пыталась повторить его. Заметив, что буфетчица прислушивается к ним, он заговорил громче, как бы приглашая и её. Буфетчицы в этом заведении были добрыми и понимающими тётками – обожали задушевные истории о несложившейся любви или карьере. Запросто могли налить в кредит приличному на вид, даже и незнакомому, человеку. Удивительно, что в Минске среди пьющей интеллигенции и на самом деле преобладали люди порядочные, исправно возвращавшие долги с обязательным букетом цветов или шоколадкой.
К разговору присоединились и другие посетители, а Кира, как обычно, оказался в центре внимания. Остроумно рассказанная история о погибшем Кравчуке и о том, как дельтаплан усовершенствовали и назвали его «Генерал Кравчук», вызвала бурное обсуждение. Под шумок Кира увёз красавицу-собеседницу, доходчиво объяснив, что он гораздо лучше, чем футболист, и устроит ей такой турнир, который она никогда не забудет. А после турнира он пообещал взять её с собой в «Пивную напротив университета» – ПНУ, или «Реанимация», как её называли завсегдатаи. Именно туда, помимо студентов, захаживали и бывшие спортсмены. Там шутили, что к вечеру в «ПНУ» «мастера» уже лежат, а «заслуженные» ещё стоят. В этих заведениях Киру знали все, а он мог перечислить основные регалии спортсменов: как бывших, так и действующих.
В общем, Кира наслаждался этим праздником, чувствуя себя на заслуженном отдыхе до тех пор, пока у него не закончились деньги. С удивлением обнаружив, что казна пуста, он загрустил и позвонил Ящеру.
– Ну и долго мне здесь ещё отсиживаться? – раздражённо спросил он. – И, вообще, что дальше? Я ведь, кажется, безработный. Вернее, тунеядец. В нашей стране безработицы нет, как же я запамятовал!
– Не дрейфь, сынок, – как обычно бодрым и уверенным голосом произнёс Ящер. – Косой вышел на контакт с людьми Босса, договаривается.
Кира понятия не имел, кто такой Босс и о чём с ним может договариваться Косой, его больше интересовала собственная судьба.
– А мне-то что прикажешь делать? Без денег и без работы!
В ответ он услышал раскатистый, как гром в майскую грозу, хохот Ящера:
– Коротка же у тебя память, мальчик! Забыл, как ты вообще о работе не хотел слышать, как топтал снег вокруг гостиницы, когда тебя внутрь не пускали? Забыл? Так я тебе напоминаю. А твою сытую жизнь кто устроил? Прокрути плёночку-то назад. И поймёшь, что не так ты велик, как тебе кажется. Или ты хочешь, чтобы тебя пасли, как с камешками?
Нет, Кира не хотел повторения страшной истории с поддельными бриллиантами. Он тут же сбавил обороты:
– Ну ладно, не обижайся. Я всё помню. Просто устал здесь сидеть в неизвестности. Хороший город Минск, да только я тут в гостях. Домой хочется, определиться как-то. Сунулся тут в местную интуристовскую гостиницу – так менты сразу заинтересовались, кто да откуда.
– Ты что, с ума сошёл? – вырвалось у Ящера. – Тебе нигде светиться нельзя. Тем более на чужой территории. История с Косым тебя ничему не научила?
– Да понял, понял. Без дел кисну, нагулялся уже.
– Вот теперь о делах. Иваныч своих не бросает. Ты уже, наверное, понял. Насколько я знаю, ты музыку любишь, хорошо в ней разбираешься, с нашими рокерами и джазистами близко знаком.
– Да, – озадаченно произнёс Кира, – а работа тут при чём? Музыка – моё увлечение, хобби.
– Так в умелых руках хобби может превратиться в работу, а лучше в бизнес, и неплохой, между прочим. Покруче, чем то, что ты до сих пор имел.
– Да ладно! Они нищие все, музыканты. Их никуда не пускают: ни на приличные площадки, ни на радио, ни на телевидение.
– А зачем им приличные площадки, как ты выразился? Есть просторы нашей необъятной родины. Там люди тоже хотят к культуре приобщаться. Именитые музыканты к ним не едут – вот и будешь возить второй эшелон, так сказать, тех, кто только пробивается.
– Они там кому-то нужны? Да и не позволят: в провинции свои райкомы и горкомы партии культурой заправляют.
– Не смеши меня. А то ты не знаешь, как дела делаются! Старшие товарищи научат, если сам не сообразишь. Но соображалка у тебя неплохо работает, насколько я помню. Пока тебе делать нечего, походи по ресторанам, с музыкантами познакомься, узнай, что да как. Какие коллективы есть, кто у них директор. Поиграй в «Алло, мы ищем таланты». Можешь представляться директором из МОМА.
– МОМА? А это что такое?
– Эх, темнота! Зациклился на шмотках, а люди серьёзные бабки куют. Московское объединение музыкальных ансамблей, сокращённо МОМА. Теперь понятно? Все музыкальные коллективы, которые хотят выступать в концертных залах или ресторанах, должны в нём зарегистрироваться. У нас же плановая экономика, а не бардак, как у загнивающих. У каждого ансамбля должен быть директор – формальный или реальный, кому что нужно. Этот самый директор замыкает всё на себя: организацию концертов и всё, что связано с этим, – заключает договоры, собирает выручку, сдаёт её государству, получает и выплачивает зарплату коллективу. Про себя, любимого, при этом тоже не забывает. Ну, как тебе такая перспектива?
– Да туда не пробьёшься, мне кажется. Своих хватает. И потом, у меня же образования музыкального нет, да и совсем никакого…
– Ты думаешь, я с тобой просто так эти беседы веду? Для утешения? Лови деньжата, перевожу по почте. Хватит кутить, дармовые кончились. Это уже бизнес. Всё, что будешь от меня получать, вернёшь. С процентами. Я в бирюльки не играю. Как только нам сообщат, что к тебе претензий никто не имеет, берёшь билет на самолёт – и на родину.
Целую неделю Кира послушно ходил на концерты и по ресторанам. Теперь он почти профессиональным взглядом оценивал оркестр и солистов. Всё везде было как-то одинаково: музыканты лабали блатняк, популярную советскую попсу или итальянскую эстраду. Певцы старались добавлять хрипотцы в голос, а певицы со стеклянными глазами, в которых отражались только денежные знаки, попискивали, стараясь попасть в ноты. Скучно. Он не мог понять, почему в Белоруссии, славившейся своими ансамблями «Верасы», «Песняры», «Сябры», ресторанный репертуар не отличался от московского. На концерты этих мастеров народ просто ломился, билеты разлетались как горячие пирожки. А в ресторанах всё одно и то же…
Наконец Кира получил от Ящера разрешение вернуться. Вечером, перед отъездом в Москву, он был таким уставшим от бесконечных походов по «пьяному Минску», что решил из гостиницы никуда не выходить. Просто поднялся на седьмой этаж в ресторан «Седьмое небо», известный своей домашней кухней. Перед глазами поплыла селёдочка с картошкой и укропом, красиво разложенная в длинной узкой селёдочнице. А за ней – запотевшая стопка с холодной водочкой. Ещё в вестибюле он услышал всеми любимую, но уже порядком надоевшую «Лашате ми кантаре». Мужской голос с хрипотцой «под Кутуньо» старательно выводил незнакомые слова.
«Интересно, – подумал Кира, – узнал бы заезжий итальянец в том, что произносил певец, родной язык? И знает ли сам исполнитель, что „Лашате ми кантаре“ означает всего-навсего „Разрешите мне спеть“?» Кира представлял, как ресторанные музыканты «снимали» слова песен на любом языке – сидя в наушниках и прослушивая оригинальное исполнение. При этом ни английским, ни тем более итальянским они не владели и, естественно, о чём сами же впоследствии пели, не догадывались. У них это называлось «петь на курином».
Ресторан был забит до отказа. Кира подошёл к администратору, который его уже хорошо знал, и специально для «очень дорогого гостя», как из-под земли, появился маленький столик. Засуетился официант, ловко прикрывая ослепительно-белой скатертью царапины и выбоины на деревянной поверхности.
Пока сооружался стол, Кира устало стоял в холле, опершись о косяк двери. Все звуки ресторанного зала были хорошо слышны: позвякивание вилок о тарелки, гул голосов, редкие возгласы подпивших гостей. После небольшой паузы, сопровождавшейся вознёй на сцене, настройкой инструментов и обычного «раз-два» в микрофон, зазвучало вступление к песне «Сто часов счастья».
«Какая же всё-таки музыка, – подумал Кира, – просто жилы вытягивает!» Когда вступила певица, он застыл, как будто его ноги пригвоздили к полу. Это был голос Звезды, он не мог спутать. Уж чем-чем, а музыкальным слухом его боженька не обделил! Кира легко отличал живое исполнение от «фанеры» – не зря дружил с музыкантами, которые раскрывали ему множество своих секретов. О гастролях в Минске только начинавшей набирать силу певицы ему ничего известно не было. Он заглянул в зал. На сцене была вовсе не она. Маленькая, хрупкая девушка, с фигуркой, словно выточенной из фарфора, и каким-то простоватым и одновременно беззащитным выражением лица повторяла в точности все интонации Звезды. Тембр и звучание голоса были абсолютной калькой.
«Этот товар надо брать», – подумал Кира и направился к сцене.
В тот же вечер Кира не только договорился о своём участии в карьере певицы, но и влюбился до судорог. «Татьяна Худолей, – Кира повторял про себя имя певицы, – боже, как же неблагозвучно! Нужно будет придумать что-то другое». Девушку все называли Танюшкой, и ей это очень подходило. Он не хотел отпускать её ни на секунду. Дал полчаса на сборы, сам позвонил её музыкальному руководителю и ночным поездом, не позволив допеть ресторанную программу, увёз в Москву.
Да, Кира был виртуозом по части убеждений и уговоров. У Танюшки была куча обязательств: помимо ресторана, днём она работала секретарём у директора рынка, а по выходным давала детям уроки игры на фортепиано.
Но Кира был для неё тем самым принцем на белом коне, и устоять не было ни сил, ни желания.
Глава 8.
Сон наяву
Танюшка, наводя порядок в некогда холостяцкой квартире, напевала:
– Снова сон, пленительный и сладкий,Снится мне и радостью пьянит, —Милый взор зовёт меня украдкой,Ласковой улыбкою манит.Всё, с её точки зрения, недостающее она докупила – слава Богу, зарабатывала всегда неплохо, а денежки не проматывала без нужды, копила на жильё. Она не стала скаредной, нет – по-прежнему всех угощала пирожками и капустой собственной закваски, но пиры на весь мир ушли в прошлое. К тому же жизнь с безалаберным Валеркой научила её думать о будущем. Стремление иметь собственный угол, чтобы не скитаться по съёмным, стало главным. А теперь, когда таким вот непредсказуемым образом это самое жильё, да не простое, а золотое – квартира в Москве, – само вдруг на неё свалилось, ей оставалось только преобразовать его в свою мечту.
Кира не вмешивался в Танюшкины действия: пусть делает что хочет, у него есть дела поважнее. Очень скоро квартира приобрела совершенно новый облик: на обеденном столе и на журнальных столиках красовались модные польские скатёрки, зеркала сияли серебром, люстра из искусственного хрусталя переливалась огоньками-самоцветами, чешские вазочки с выпуклыми затейливыми орнаментами хвастались искусственными цветами. В общем, в этой квартире воплотились все Танюшкины многолетние грёзы о собственном доме.
Но больше всего Киру радовали не Танюшкины дизайнерские наклонности, а божественные запахи, доносившиеся из кухни. Он уже забыл вкус домашней еды, а Танюшка была не только умелой хозяйкой, но и знатной поварихой. Кира находился на вершине блаженства. Он помирился с родителями и привёл свою избранницу на смотрины. Танюшка покорила семью весёлым нравом и практической жилкой. Она начала обшивать родню: сшила халат бабушке, шифоновую блузку маме, модный сарафан сестре Раисе, а папе связала мохеровый шарф, которым он потом многие годы гордился. Родители вздохнули с облегчением, поняв, что их непутёвый сын остепенился. Такой вот домовитой предстала перед их глазами будущая невестка, которая тем временем думала: «Хорошо, что они не знают, что я творила по молодости: всё раздавала, что имела. Бедный Васька, как он это всё терпел? Да и про Ваську не надо им знать, и про Валерку. Вон какие они правильные – попугайчики-неразлучники. Их отдельно друг от друга и представить невозможно».
Ящер не обманул: сразу по приезде из Минска Киру оформили директором одного из ресторанных ансамблей, а попутно научили, как и с кем работать по организации левых концертов. О, вот это была работа! Что там напитки в баре смешивать – здесь коктейли посерьёзней! Он быстро сколотил выездную бригаду из знакомых музыкантов – и пошло-поехало. Подмосковные посёлки, маленькие старинные города – Трубчевск, Углич, Киржач, Псков, Белозерск, Муром – слушали его концерты. Он даже начал переговоры о гастролях в городах покрупнее: Смоленске, Курске и Ростове-на-Дону.
Кира упивался своими успехами, которые охотно демонстрировал всем: и знакомым, и родителям, а самое главное – своей любимой. Теперь он хотел быть благодетелем для своей семьи. Доставал дефицитные билеты на концерты самых любимых артистов, затаривал родительский бар импортными напитками. Виски Red Label и коньяк «Курвуазье» были особой гордостью папы, который извлекал их из бара только по праздникам и, угощая гостей, как бы небрежно бросал: «Кирка откуда-то притащил, чёрт». Это означало: «Нет, не зря я воспитывал этого негодника, терпел его выходки. Вот теперь как он меня балует…»
На какое-то время Кира даже забыл, что Танюшка хороший товар и её талант может принести навар в их будущую семью. Танюшка тоже не сильно рвалась на сцену, наслаждаясь тихой радостью семейного очага. К ним часто заходили друзья-музыканты и музыкальные «воротилы», как называл Кира авторитетных директоров. Только теперь это были семейные пары, и из музыкальной квартиры чаще доносились песни советских композиторов вместо сумасшедшего, расстраивающего психику соседей рока. Иногда из-за стены даже слышались аплодисменты, если Танюшка душевно исполняла романс на слова Анны Ахматовой или рвущую душу песню о неразделённой любви.
С соседями, которых, как известно, не выбирают, Танюшка познакомилась довольно быстро. По деревенской привычке она взяла за правило всех угощать то пирогами, то тортами. Приготовить на двоих она могла обед или ужин. Ну а если уж затевались пироги, без внимания никто не оставался. Танюшка просто звонила в квартиры нелюдимых москвичей и угощала лакомствами. Те сначала удивлялись, а потом привыкли.
Люди здесь разительно отличались от тех, с которыми она имела дело в своей прежней жизни. Соседка по лестничной клетке Галина Ивановна – математик – работала в Министерстве среднего образования, но совсем не походила на чванливую чиновницу. Она постоянно шутила и рассказывала анекдоты. Узнав, что Танюшкина родня живёт в деревне, она совершенно неожиданно вдруг спросила оторопевшую девушку:
– А чем удои отличаются от надоев?
Танюшка так растерялась, что чуть не уронила тарелочку с тортом «Наполеон», которым собиралась угостить соседку.
– А вот и попалась! – радостно воскликнула Галина Ивановна. – Слово «надои» происходит от слова «надо», – и весело засмеялась собственной прибаутке.
Хохотала она так заразительно, что Танюшка, не успев переварить шутку, тоже зазвенела своим серебряным смехом. Галина Ивановна, воодушевлённая успехом, задала следующий вопрос:
– А что общего между учёной женщиной и морской свинкой?
Танюшка пожала плечами.
– А вот и не знаешь, а вот и не знаешь! – как-то по-детски, как считалочку, пропела Галина Ивановна. – Морская свинка, во-первых, не свинка, а во-вторых, не морская. А учёная женщина, во-первых, не учёная, а во-вторых, не женщина. – И, не дожидаясь реакции, опять засмеялась.
Вечером Танюшка в лицах рассказывала Кире о событиях дня. Кира выслушал историю о весёлой Галине Ивановне и заметил:
– Весёлая-то весёлая, этого не отнимешь, но вообще-то, она серьёзный учёный, хоть и женщина. Помнишь задачник по геометрии для восьмого класса?
– Тоненький такой, в бумажном переплёте?
– Вот-вот. Так его Галина Ивановна написала. А ещё – кучу учебников по методике. Для преподавателей. В общем, она учителей учит. А анекдоты эти – для соседей, таких вот Танюшек, Валюшек, Милок.
Танюшка задумалась. Она ни разу в жизни не видела человека, который что-нибудь серьёзное написал – статью, книжку, – да и вообще писал… А тут учебник… Да ещё по математике, с которой Танюшка была не в ладах. Наверное, ей и готовить-то некогда – всё время думать надо, задачки решать. Она ведь и одеваться не любит – ходит в бесформенных балахонах. А на голове у неё что? Фиг какой-то. И Танюшка решила взять шефство над Галиной Ивановной. Связала ей модный кардиган и забрала на переделку два платья. Соседка просто не знала, как её благодарить: пыталась платить за услуги, но Танюшка упиралась.
Тогда Галина Ивановна, будучи человеком решительным, перешла в наступление:
– Знаешь что, дорогая? Я не привыкла никому быть обязанной. Если хочешь мне помогать, то будь любезна и получать соответствующее вознаграждение. Зарабатываю я прилично, а времени у меня на быт совершенно нет, ты правильно почувствовала. Если ты на мои условия не идёшь, то и я от тебя никакой помощи не принимаю. Ишь, богачка выискалась! Не работаешь ведь, от Кирилла зависишь.
Галина Ивановна была серьёзна: ни шуток, ни анекдотов, суровый взгляд из-под толстых линз очков.
– Галина Ивановна, миленькая, да меня Кира убьёт, если узнает! Он считает, что деньги зарабатывать – это исключительно его обязанность.
– Вот-вот. Все мужики – собственники. Они-то как раз очень хотят, чтобы мы от них зависели. Но мы же с тобой современные женщины. А в жизни каждой современной женщины что важно? Не-за-ви-си-мость. Заруби себе это на носу. Если ты материально обеспечена – выбираешь ты. А если зависима – ты болонка в его жизни. Может приласкать, а может и ногой пнуть, если надоела. И потом – зачем тебе посвящать его во все нюансы наших отношений? Мужчинам необязательно знать женские секреты.
Танюшка сдалась, и Галина Ивановна стала платить ей месячную зарплату – тридцать рублей, – определив круг обязанностей: приготовление ужина на каждый день, уборка квартиры раз в неделю. Все остальные услуги оплачивались отдельно. Танюшка была счастлива: не потому, что получала тридцать рублей, а потому, что такая великая женщина допустила её в свою жизнь. А зарплату она норовила истратить на ткани или мохеровые нитки, чтобы сшить или связать своей подопечной новый наряд. Более того, она сделала Галине Ивановне модную стрижку. Это она тоже умела: пока училась в музыкальном училище, захаживала иногда на занятия в соседнее ПТУ, готовившее парикмахеров.
Тогда Танюшке были смешны житейские советы, которые давала ей соседка: будучи одинокой, та не понимала, как это сладостно – быть на иждивении такого мужчины, как Кира. Ей было невдомёк, что Кира – приз за все Танюшкины разочарования и мытарства.
Эх, могла ли она предположить, во что выльется эта идиллия… А пока засыпала в состоянии абсолютного счастья, а просыпалась в ожидании новых сюрпризов от Киры. Что на этот раз? Квартира, заваленная розами? Она улыбнулась, вспоминая. Розы везде: на диване и кровати, на кухонном столе и плите, и даже в ванне – плавали, не давая помыться. Сколько времени и сил ушло на то, чтобы их подрезать, убрать шипы и красиво расставить, знала только Танюшка. Красивые серёжки с маленькими бриллиантиками? Тоже было. «Наверное, в „Берёзку“ поведёт, – думала Танюшка, – недаром же он вчера любезничал по телефону с женой директора, а потом добывал ей билет на концерт Валерия Леонтьева».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: