Не смей меня касаться

Повернулся. Ну надо же! Меня догоняла Андалузская красавица. Тонкие женские пальчики держали какую-то картонную коробку.

Вот так, Шувалов, теперь ты для нее Александр Иванович.

– Та-а-ня, – протяжно, с затаенной мукой прошептали мои губы.

Розочка вздрогнула, скривилась, словно от боли, но взгляда на меня не подняла. Смотрела немного в сторону, смотрела на пол, чертову картонную коробку, смотрела куда угодно, только не в мое лицо. Хотелось прижать ее к стене, впиться в пухлый девичий рот губами и целовать долго-долго, пока она не станет извиваться подо мной возбужденной кошкой, шепча в беспамятстве: «Сашка, любимый»… Боюсь, не станет…

– Вот, возьмите, – Андалузская красавица передала мне коробку в руки, – можно вас попросить вынести за собой мусор.

Таня все-таки посмотрела на меня один разочек, на секундочку обварила, отравила, обожгла презрением, плескавшимся в ее темных очах.

Слово «мусор» больно резануло слух. Не спеша отрыл коробку. В глазах потемнело. В коробке лежали мои подарки, она собрала все, что я подарил за недолгое время нашего романа. Сверху серебристо-сиреневой ткани платья, которое было на Тане в самый счастливый день моей жизни, когда она приняла мое предложение, лежали две красных бархатных коробочки для украшений. Видимо, подарок на день рожденья и кольцо всевластия. Кровь отлила от лица, наверно, не хуже Николая Алексеевича побледнел, хоть и не размахивал во все стороны руками. Надо признать, добренькая Золушка Таня Лазарева тоже может быть бессердечной стервой.

– Мусор! – взревел я бешеным медведем,

От вопля она опять вздрогнула, но в мою сторону больше не смотрела. Упертая. Сделал шаг вперед и медленно пошел на Таню, желая ее хорошенько встряхнуть, или поцеловать, а самое главное, заставить снова на себя взглянуть. Она попятилась назад, пока не уткнулась в стенку коридора. Нас разделяла только эта чертова коробка в моих руках… Какая Таня красивая в переживаниях: немного побледневшая, с трепещущими ноздрями, приподнятым чуточку вверх подбородком, упрямо сжатыми губам и слегка прищуренными, словно у разъяренной тигрицы, глазами. Мне снова захотелось поцеловать Андалузскую красавицу, прижать к себе, вдыхая полной грудью неповторимый дурманящий аромат роз ее кожи… Это желание было просто непереносимым. Пальцы лихорадочно сжались на плотном картоне коробки. Останавливало одно – боязнь своим излишним напором, неосторожными действиями все еще сильнее испортить, поскольку единственная реакция, которую я мог бы сейчас получить, – это оплеуха по морде, которой и так уже хорошенько досталось от Николая Алексеевича, ну или коленкой в пах. Но как же хочется до нее дотронуться. Нестерпимо.

– Знаешь, Таня, я никогда не забираю у женщин подарки, которые им преподносил. И, по-моему, не очень похож на мусорщика. Если тебе так противны эти вещи, придется самой потрудиться, выбрасывая, или обратиться в клининговую компанию.

Руки разжались, коробка упала на пол между наших ног, что-то в ней жалобно, будто протестуя, звякнуло. Этот звук мощным криком отчаянья резанул по натянутым нервам, а я развернулся и, не оглядываясь, вышел из квартиры семейства Лазаревых.

***

Второй раз за день сползла по коридорной стенке. А тело опять все ломало, но теперь даже не болью… Это была какая-то оглушительная смесь из брезгливости, возмущения его наглостью, тоски по прошлому и непереносимого желания прикоснуться к этому мужчине, почувствовать его пальцы на своем теле. От тяжелого взгляда Шувалова горела, болела вся кожа, хотя я из принципа не смотрела в его сторону. Чуть терпкий аромат одеколона застыл в моих ноздрях, кружа голову, и мешая дышать. Снова начала оттягивать ворот футболки, пытаясь вдохнуть кислорода.

– Мамочки… – потрясенно прошептала я и в отчаянье схватилась за голову, потому что поняла – вырвать эту любовь из своего сердца и тела будет непросто. Ой, как непросто!

И зачем я сказала про мусор? Неконтролируемое желание в ответ на доставленную боль хоть чем-нибудь зацепить противника, хотя бы маленькую занозу воткнуть в его сердце. Недостойно, низко, Таня, совсем по-детски.

Глава 18

Светловолосая девушка шла по коридору больницы, повернула за угол, осмотрелась по сторонам и достала телефон.

– Алин, привет, моя хорошая.

– О, Юльчик, куда ты пропала? Звоню-звоню тебе, а никто трубку не берет.

– Представляешь, подружка, я в больницу угодила.

– Что с тобой случилось такое?

– Угроза выкидыша! – почему-то довольно, даже с какой-то гордостью, произнесла блондинка.

– Юль, ты чего, беременная?! Какой кошмар!.. А как же учеба?! Да и вообще, рановато еще. Срок, надеюсь, небольшой, может, еще не поздно аборт сделать.

– Алин… Да ну тебя. Это не кошмар, а золотой мальчик, который откроет мне дорогу в счастливое безбедное будущее. Я ведь от миллионера забеременела, помнишь, я тебе рассказывала, что подцепила его в клубе. Ну и потом тоже к нему ходила.

– Правда?!

– Скоро выйду за него замуж и буду вся в шоколаде, беху себе куплю не хуже, чем у Дашки.

– Ха, ну ты наивная, Юльчик, – скептически произнесла собеседница блондинки. – С чего ты взяла, что он на тебе женится?!

– Куда он денется, влюбится и женится. А даже если заупрямится, все равно, у меня теперь есть золотая карта, мой мальчик… Я ведь подам на алименты и двадцать пять процентов от Шуваловского дохода теперь будут моими, а то, может, и больше, поскольку мама его первенца не работает, учится, значит, содержать себя не может. Надо с адвокатом поговорить, выяснить все эти вопросы, на что я имею право претендовать.

– Ну не знаю, – с сомнением проговорила подруга Юли. – Мне кажется, он тебя пошлет на три буквы и заставит аборт сделать.

– Не заставит, он типа благородный.

Собеседница усмехнулась.

– С ума сошла, где ты видала благородных миллионеров.

– А вот посмотришь, все так и будет. Потому что… Танька с другими… В общем, неважно, потом как-нибудь расскажу тебе.

***

– Ой, здравствуй, Танюш, – поприветствовала меня Ирина. – Ну как вы съездили в Баку? Рассказывай… – лицо коллеги светилось ничем не прикрытым любопытством, а еще, возможно, чуточку завистью.

Баку, сейчас казалось, что эта восточная сказка была тысячу лет назад, да и вообще, с другим человеком, а мне только приснилась. А еще я отчетливо поняла, принятое ночью решение об увольнении – правильное. Ведь в фирме «Эверест» каждый знает, что скромной бухгалтерше Татьяне Лазаревой повезло попасть в любовницы к самому генеральному директору компании «Стройинвест» – красавчику-миллионеру Шувалову Александру Ивановичу.

– Баку – просто прекрасный город, – тихо ответила я, потом села за свое рабочее место, включила компьютер, и стала печатать: «Генеральному директору ООО «Эверест» от финансового аналитика Лазаревой Татьяны Николаевны…»

– Тань, ну расскажи подробнее! Мы как раз с женихом думаем, куда нам съездить в отпуск. Какие там цены?! Что можно посмотреть? А море Каспийское сильно гаденькое или ничего, сгодится для пляжного отдыха?

«Прошу вас расторгнуть трудовой договор № 89 от 03.04.2017 и уволить меня с занимаемой мной должности по собственному желанию».

– Тань?! – снова позвала коллега.

Ах, да, от меня ведь ждут ответа…

– Ирин, прости, мне срочно надо поговорить с Михаилом Евгеньевичем.

Распечатала заявление, поставила свою подпись и решительно встала из-за стола. Ручка, которой я писала, упала, громко стукнувшись о ламинат кабинета. Внутри опять что-то дрогнуло и глаза наполнились слезами.

– Тань, случилось чего?! Ты какая-то странная.

За последний день столько всего случилось, что я чувствую себя полностью дезориентированной девочкой, потерявшейся в этой запутанной гребаной сказке.

«– Сестренка, надеюсь, ты себе не папика нашла?! Это мерзко! Ты уверена, что он не женат?

– Нет, Таня, какой папик! Фу! Я нашла себе принца.

– Сестренка, пожалуйста, будь осторожной, иногда принцы вовсе не королевские, а всего лишь сукины сыны».

Теперь понятно, почему Юля тогда так странно хмыкнула. А я ведь как в воду глядела, только не догадалась примерить те слова на своего королевича. Зря. Мой принц оказался общим, подлецом, сукиным сыном, главным негодяем, а вовсе не главным героем этой дурацкой сказки.

– Мне нужно срочно поговорить с генеральным директором, – как заведенная повторила я, не ответив, проигнорировав вопрос коллеги, и вышла из кабинета.