Запретная магия. Авторская версия

– Вы что подумали?! – рычит этот.

Так я тебе и сказала, что я подумала.

– Ничего. Просто у меня не получается справляться с вашей магией!

– Дышите глубоко, Алисия.

– Не называйте меня Алисия!

– А как мне вас называть?

– Эри Армсвилл. – Я стараюсь говорить так, как наша учительница в школе для девочек.

Это вообще самое несексуальное, что только можно представить. Не учительница, в смысле, а ее голос. Хотя и учительница тоже.

Лев останавливается, складывает крылья. Поворачивается ко мне.

Я глубоко вздыхаю и представляю себя в цветочном магазине. Вот я составляю букеты, напевая себе под нос, и думаю о том, как приду домой и буду писать пьесу. Вот ко мне приходит эрина Раллберг и говорит, что мы будем делать композиции для свадьбы дочки мэра, и я в восторге! Потому что это позволит мне поехать в Барельвицу и отвезти свою пьесу к антрепренерам. Мне спокойно и хорошо, и никакие львы мне не нужны…

– Пойдемте!

Приказ вырывает меня из моих мыслей, но когда я открываю глаза, льва рядом уже нет.

– Пожалуйста, – сообщаю я.

– Не за что, – отвечает он. – Дайте мне руку, эри Армсвилл.

– Обойдетесь.

– Дайте руку. Я не хочу, чтобы вы сыпали искрами, как неисправная схема.

– Мне холодно.

– Что?!

– Мне холодно. Мое пальто сгорело.

Его светлость снова что-то рычит, потом набрасывает мне на плечи свое.

– И пьеса. Понесите ее, пожалуйста. Я не хочу, чтобы она сгорела.

Судя по выражению его лица, стукнуть пьесой меня хочет уже он. Тем не менее возвращается за тем, что осталось от моего пальто, перекидывает через руку и подхватывает пьесу. Я подавляю желание скосить глаза вниз, чтобы убедиться, что садиться с ним в машину безопасно.

После чего все-таки позволяю ему взять себя под руку и в таком милом виде мы выходим в гудящий вокзал. Странно, дорогу, как сюда бежала, я почти не помню, зато сейчас отмечаю и высокие стены, и шум перрона за дверями с толстенными стеклами, и ожидающих пассажиров на скамейках.

– Как вас зовут? – спрашиваю я.

– Что? – Он вскидывает брови.

– Как вас зовут? Как мне к вам обращаться?

– Вы шутите? – Теперь он еще и моими словами говорит!

– Я же должна знать, с кем имею дело!

– То есть вы меня не знаете? – хмыкает он.

– Нет. Вчера мне сказали, что я совершила покушение на эрцгерцога Барельвийского, но на этом все.

Кажется, его светлость теряет дар речи. Который к нему возвращается уже на выходе из вокзала.

– Вы что, в самом деле меня не знаете?

Я пожимаю плечами:

– Я не интересуюсь политикой.

Он смотрит на меня с таким видом, как будто я сказала невероятную глупость.

– Газет вы тоже не читаете?

– Нет, с чего бы? Там иногда пишут страшную ерунду.

– Ерунду?

– Страшную.

Его светлость замолкает: видимо, на осознание того, что его магия в женщине, которая не интересуется политикой и не читает газет, ему нужно время. Мне же нужно время, чтобы принять то, что во мне есть. То есть… смогу я вообще это принять?! У детей магия просыпается в детстве, мягко и плавно, раскрывается крупицами силы. Постепенно, чтобы научиться работать со схемами и с потенциалом можно было спокойно. Тем не менее начиная с самого детства магически одаренных детей направляют в другие школы. Если родители способны оплатить обучение – отлично. Если не способны, тогда все сложнее. Ребенка тестируют, проверяют уровень магии и оценивают потенциал, после чего принимается решение – либо ему оплачивают обучение из казны, либо магию запечатывают.

Последнее, на мой взгляд, крайне жестоко, но, если возможности учиться нет, достаточно сложно управляться с магическим потенциалом. Особенно нестабильным он становится у подростков, поэтому без обучения – никак. Заканчивающие школу маги поступают в университеты или отправляются на военную службу, это что касается мужчин. Девушек же просто выдают замуж: считается, что для них достаточно школьного обучения. Вот, кстати, еще одна серьезная проблема нашего общества. Если магический дар проснулся у девочки, а ее родители не в состоянии оплатить для нее школу, ее просто сразу запечатывают.

– Витаете в облаках, эри Армсвилл? – жестко интересуется его светлость, открывая передо мной дверь мобильеза. – Пора избавляться от этой привычки. Вы же не хотите устроить самовозгорание на глазах у публики, потому что в очередной раз задумались про цветы?

Я с тоской смотрю на пьесу в его руках (жаль, что нельзя ею огреть этого сноба), а потом просто сажусь в машину. Почему изо всех, от кого мне могла достаться магия, мне она досталась от него?!

Мобильез трогается, и мы быстро проплываем мимо здания вокзала, оставляя его позади. Здесь улица широкая, но и поток экипажей, мобильезов и городского транспорта тоже огромный. Стоит нам проехать совсем чуть-чуть, как машина встает за каретой, занявшей сразу треть улицы.

– Прежде чем мы приедем…

– А куда, кстати, мы едем?

Его светлость награждает меня тяжелым взглядом.

– Ко мне.

– К вам домой?!

– К сожалению.