Тернистый путь, или Я плачу болью за мою боль

– Эгоистичная у тебя любовь, – всхлипнула она и, вытерев рукавом накатившие слезы, рассмеялась. Я не сдержалась и последовала ее примеру. Мы смеялись и плакали одновременно, обнимались и целовались, словно видели друг друга в последний раз.

– Я люблю тебя, Жанка, – говорила Люси.

– И я тебя…

В наш разговор вмешалась Галка. Галка была в нашей семье с самого начала. Она была близко знакома с Матильдой, но почему-то не так была жалована ее вниманием и заботой как мы, отчего и постоянно злилась и обдавала нас холодным недружелюбным взглядом. Галка давно нарывалась на стычку с нами, но разборки внутри семьи были строго запрещены, иначе карались изгнанием из нее… А оставаться без семьи, значило остаться без защиты, а это было чревато серьезными последствиями. Какие-то неверные действия или чей-то необоснованный наезд со стороны и можно было запросто угодить в самую низшую касту, в категорию «опущенные»… А те кто в нее попадает до самого последнего дня, проведенного в тюрьме будет подвергаться насилию и различным унижениям, не считая того, что до конца придется драить сортиры и делать все оставшуюся грязную работу. С «опущенными» никто не общался и не поддерживал никаких отношений. Обычно в эту категорию сразу попадали женщины севшие по статье детоубийство и убийство родителей, эти статьи в женских тюрьмах считались самими позорными и их обладателей наказывали за это крайне жестоко… Я видела как при мне чуть не до смерти избили цыганку, которая убила своего новорожденного ребенка скинув его с балкона. От того, что сделали с этой цыганкой у меня на тот момент, отсидевший всего пару месяцев, вызвало глубокий ужас… Сначала ее описали… и состригли ей волосы… Этот ритуал причислял заключенную к касте «опущенные»… Низко, мерзко, жестоко… но это тюрьма… здесь свои законы, пусть они и доходят до идиотизма, но все же с ними приходится мириться… Затем цыганку избили чуть ли не всем бараком… Я была безмолвным наблюдателем, вмешиваться я не имела никакого права, иначе могла оказаться на ее месте. Конечно, я не спорю, что эта женщина заслуживала наказание за свой поступок… но то, что с ней сделали было крайне жестоко… Я думала она просто не выживет… Но нет, выкарабкалась, попала в госпиталь, там ее поставили на ноги и опять вернули к нам. Администрация закрыла глаза на это происшествие, и я поняла, что женская тюрьма – это настоящий беспредел, здесь царят только тюремные законы и если тебя убьют, то никому до этого не будет никакого дела… Хотя какого черта, и на воле так же… Ментам главное закрыть дело, они могут посадить в тюрьму совершенно невиновного человека и забыть о нем на следующий же день… Мир суров и надо было как-то к этому адаптироваться и стараться подминать его под себя, а не прогибаться под него… В тюрьме самое главное не попасть в касту «опущенных», а со всем остальным можно было как-то справится. А ведь в «опущенные» можно было попасть и по «беспределу»… Я видела не мало таких обычных девчонок, которых просто притесняли более сильные и наглые арестантки, мы ни раз с Люси заступались за них и брали в свою семью, но правда далеко не всех… Мы заступались только за тех, кто действительно нам были симпатичен. Так в нашей семье появилась Наташа, совсем юная блондинка с кошачьими глазами и маленьким носиком… Она выглядела как измученный котенок, когда на нее стала наезжать Галка. Галка баба бойкая, по происхождению татарка, она обладала крепким телосложением с цепкими сильными руками. Она стала притеснять бедную девчонку… Я не помню что она от нее хотела, толи склоняла ее на секс (Галка была активной лесбиянкой), толи заставляла ее что-то сделать… В общем, впряглись мы за эту девчонку и не пожалели. Милая девочка с кошачьими глазами было очень добродушной и безотказной, мне она очень нравилась и мы могли ей доверять. Хотя девчонка была далеко не святой, какой казалась на первый взгляд… Она была бывшей элитной проституткой. Сначала ее заставила работать мафия, а потом она привыкла, почувствовала вкус денег и окончательно втянулась, даже уже не пробуя освободиться. Но как-то один из ее клиентов оказался извращенцем, сопротивлявшись она разбила об его голову бутылку с шампанским и клиент потеряв сознание, умер. Вот такая печальная у нее была история… Мне было ее очень жаль, но чем смогла, я ей помогла, но тем самым еще больше разозлила Галку, которая и так меня недолюбливала… Ну что поделать, я всегда поступаю по велению сердца и считаю это правильным, я пользуюсь той частью сердца которое еще не обратилась во мрак, став холодным и бесчувственным и это меня несомненно радовало… Это говорило мне о том, что я была еще жива и способна на жалость и какое-то благородство…

– Развели тут какие-то сопли… – прошипела на нас Галка, видя как мы обнимаемся и признаемся друг другу в любви.

– А тебе то что, завидно что ли? – злобно окликнула ее я.

– Чему тут завидовать?

– Тому, что у нас настоящая дружба и скоро, между прочим, Люси окажется на свободе! А тебе еще лет пять тут сидеть, – съязвила я.

– Что? Какого черта?!

– О нас позаботилась наша Черная Мамочка, – улыбнулась Люси и обнажила свои белоснежные зубы, которые несколько не испортились за время пребывания в таком месте, потому что мы с Люси категорически отказались от «чифира», сильно крепко заваренного чая, который так сильно портил зубы, но был очень популярным в колонии.

Галка прикусила губы, сильно сжала кулаки, но ничего не сказала.

Мы просто пожали плечами и перестали на нее обращать внимание.

Когда Люси покинула стены тюрьмы и минула этот колючий забор, я долго плакала, лежа у себя на кровати. Я уже чувствовала как мне ее чертовски не хватает… Три года бок об бок, а сейчас только чувство пустоты и какого-то внутреннего страха, ведь на счет моего освобождения все было призрачным и туманным…

– Не переживай, малышка, – успокаивала меня Черная Мамочка, – я позабочусь о тебе, не бойся, все будет хорошо.

– Матильда… а что будет, когда я выйду отсюда? – задала я вопрос, который волновал меня не меньше.

Женщина свела брови и посмотрела на меня в упор. Я поежилась от такого взгляда.

– Ты боишься? – спросила она.

– Даже не знаю… – ответила я. – Наверно… Человека всегда пугает неизвестность… на то наша природа…

– Ты права, моя дорогая… Но я не хочу чтобы ты боялась. Тебе совершенно нечего бояться. Я изначально вас взяла под свою опеку и несу некоторую ответственность за вашу жизнь. Я бы не спасала вас тогда еще в СИЗО, для того чтобы просто затянуть в очередное дерьмо. Жанна, чего бы ты хотела от жизни? – вдруг спросила Черная Мамочка. – Как бы ты хотела жить

Я немного замешкалась от такого вопроса, но потом, не раздумывая, ляпнула:

– Я хочу быть на свободе!

Матильда добродушно улыбнулась и взяла меня за руку. Ее ладонь была сухой, шершавой, но теплой. Я тоже постаралась улыбнуться, но моя улыбка, скорее всего, напоминала нервный тик.

– Девочка моя… представь, что ты уже на свободе… как бы ты хотела жить, когда окажешься за стенами этого места, чем бы ты хотела заниматься?

Я прикусила нижнюю губу. Надо же, все это время я даже не задумывалась о том, что я буду делать, если выйду отсюда и действительно окажусь в уже забытой обстановке, где нет высокого забора с колючей проволокой, нет решеток, шконок, очереди в душ, где нет ограниченного пространства, и надоедливых лиц арестанток… Все это время я только думала о свободе, но дальше мои мечты не заходили… свобода – на данный момент была для меня пределом мечтаний… это все, что я хотела и все, чем я бредила… Мне хотелось просто дышать свежим воздухом, полной грудью… мне хотелось увидеть то, что находится за колючей проволокой…

– Честно, я пока не думала об этом, – призналась я.

– А ты подумай сейчас, подумай… времени тебе здесь предостаточно для размышлений.

И я задумалась.

– Я бы вернулась в институт… продолжила учебу… потом устроилась на работу…

– Наивная ты еще девчонка, – вздохнула Матильда. – Тебе 22?

– Да, – кивнула я головой.

– Мне кажется, что тебе надо думать не об учебе, а о том, как себя содержать… или ты собираешься просить деньги на учебу у матери?

– Нет, денег у мамы я спрашивать не могу…

– Так чем же ты собираешься платить за институт, за квартиру в Москве? За еду, в конце концов?

– Я найду работу, буду учиться заочно… – растерялась я.

– И куда ты хочешь устроиться работать? Официанткой или уборщицей? Не забывай, у тебя нет ни образование, ни связей, ни первоначального денежного капитала… Есть только судимость… а в нашем мире среди простых людей это как клеймо, на нормальную работу тебя никто не возьмет… Только в определенной среде твой отсиженный срок будет скорее достоинством, чем недостатком и там тебя будут воспринимать совершенно иначе и будут относиться к тебе с уважением. Я приняла тебя в свою семью здесь… и так же хочу принять в свою семью там. Вне этого места ты тоже можешь нуждаться в помощи и в поддержке, ты будешь нуждаться в работе, в жилье, в друзьях… Я все тебе предоставлю. Ты сможешь нормально существовать в этом мире, ты будешь жить достойно. Я вижу в тебе упорство, волю и силу. И я верю в тебя, девочка моя… Но так же я хочу, чтобы и ты верила мне. Я не желаю тебя зла, наоборот… И я хочу чтобы мое предложение работать на меня было принято добровольно, не под давлением. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя свободной, а не ущемленной в своем выборе. Мне нужны рядом с собой надежные люди, союзники, которым можно будет доверять и не ждать от них ножа в спину. Наши отношения должны строиться на доверии и взаимопонимании друг к другу. Только так мы сможем добиться многого… Поэтому я хочу чтобы ты подумала и сама приняла решение… За Люси я не переживаю, я вижу ее преданность и ее желание быть со мной… а вот в тебе я вижу страх и недоверие… Жанна, я не заставляю никого насильно, это только твой выбор. Но запомни, далеко не каждому предоставляется такая возможность… и ты можешь считать себя избранной… Когда ты выйдешь отсюда, я дам тебе время подумать… ну, скажем, месяц… Съездишь к маме, навестишь друзей, подумаешь чем ты будешь заниматься дальше и только потом о своем решении сообщишь мне…

Я задумалась и вспомнила слова Матильды, употребленные в каком-то разговоре, когда она хотела нас с Люси чему-то научить: если вы поймали птицу, то не держите ее в клетке, не делайте так, чтобы она хотела улететь от вас, но не могла. А сделайте так, чтобы она могла улететь, но не захотела. Матильда сама жила по этим принципам…

– А если я выберу другой путь, это тебя нисколько не огорчит? – все же спросила я.

– Я не говорила, что это меня не огорчит, я имела в виду, что у тебя есть выбор и я не буду настаивать на том, чтобы ты была со мной. Но я хочу чтобы ты запомнила: сама по себе жизнь ничего не значит, цена ее зависит от ее употребления, так же мера жизни не в ее длительности, а в том как ты ее использовала… как ты ее прожила… Задумайся об этом! Как бы ты хотела прожить свою жизнь? Всю жизнь работать не покладая рук, чтобы как-то прокормить себя, мучиться на ненавистной работе и не иметь возможностей позволить себе то, что ты на самом деле хочешь? Смотреть на людей другого достатка снизу вверх, бояться властей и более влиятельных людей, потому что в любой момент кто-то из них может тебя так же подставить, как это сделали с тобой несколько лет назад? Или же ты все-таки хочешь быть выше этого? Если ты будешь со мной, ты сможешь смотреть, если уж не сверху вниз на таких людей, которые имеют определенную власть, то хотя бы на ровне, потому что твоя поддержка будет ни чем не меньше чем у них… У тебя будет настоящая семья и деньги… А деньги – это власть, безопасность и самоутверждение. Деньги помогут тебе жить так, как ты хочешь и делать то, что ты хочешь… Я хочу тебе подарить другую жизнь, не ту которая будет в рамках закона и в рамках общественности, я обманывать не буду… Жизнь, которую я тебе предлагаю вообще не имеет никаких рамок и границ… Для нас будет существовать только один закон: доверие и преданность друг другу.

– А я смогу отомстить? – вдруг спросила я.

– Кому?

– Тем людям, что упекли меня сюда… – я сильно сжала кулаки и ногтями впилась

себе в кожу, но на лице не выдала своего напряжения, я уже давно старалась не показывать своих истинных эмоций.

Матильда на какое-то время задумалась, я с нетерпением ждала ее ответа, не отводя от нее глаз.

– Нужно изначально решить: стоит ли игра свеч… И зачем тебе нужна эта месть? Ты сама допустила немало ошибок… Ошибки делают нас и нашу жизнь полноценными, благодаря ошибкам ты набираешься опытом, становишься мудрее.

– Люди Бешенного изнасиловали мою подругу… В письмах она до сих пор мне пишет, что с отвращением относится ко всем мужчинам в целом, из-за этого она до сих пор одна… Она так и не смогла пережить эту душевную травму…

– А я всегда считала, что Бог дает нам ровно столько, сколько мы можем выдержать… не больше, не меньше… К жизненным проблемам и трагедиям я отношусь философски. Это закаляет характер, проверяет тебя на прочность, делает сильнее, мудрее, опытнее…

– А некоторым, это ломает жизнь, – жестко сказала я.

Воспоминания о Светке, до сих пор отзывались болью в моей душе, я чувствовала себя виноватой перед ней… и только кровью я смогла бы смыть эту вину, но не своей, я должна была отомстить… Но как? Один раз я уже по глупому попробовала это сделать… и что из этого вышло? Я сижу в тюрьме и если меня не выпустят по УДО, мне еще сидеть здесь лучшие годы своей жизни…

– Так ты не ответила на мой вопрос, Матильда… Смогу ли я отомстить? – вновь спросила я.

Черная Мамочка вздохнула.