Зеркало

–Представляю, что к вечеру будет!

–Пошли отсюда!…

За завтраком тетю Валю они обычно не видели, лишь продукт ее утреннего кулинарного труда. Но за обедом глава семейства Валентина Ивановна, на вопрос: «Тетя, Валя, что у вас тут творится-то?» Для начала, отвернувшись, коротко выразилась и дальше более подробно объявила, что их дело швах!

Набрав в легкие побольше воздуха и зачерпнул для очередных плеч и носов своей особой мази «долой подпаленную кожу и бессонную ночь!», она начала горестный свой рассказ.

Когда городские богатеи приглядели место под причал для своих яхт, они натурально проложили с трассы сюда прямо по нашей грунтовке новую дорогу, которая у них развалилась, точнее – провалилась во многих местах в течение первого же месяца. Местные не удивились.

Может кто и сумел заработать на яхту меж статей закона петитюрясь, люди в такое не слишком верят, они тверже скажут – наворовал без привычки вкладываться в общественные сооружения.

Хозяева яхт через водителей, плюнули на свой дурацкий новодел и выбрали для проезда внутреннюю грунтовку правой стороны станицы. Часть их продолжала сбавлять скорость при въезде в населенный пункт. Но подтянувшаяся обслуга сразу восприняла станицу, как аборигенный аттракцион и принялась летать, насколько могла разогнаться по накатанному песку. И это по прежде тихим улочкам, куда мамы всегда спокойно выпускали гулять детей.

Яхте требуется причал, яхтсмену – дом Неподалеку от ничейного по их мнению причала толстосумы приглядели себе места под коттеджи. Подтянулись и безлошадные, то есть без яхтенные. Назвали свое поселение красиво «Морской бриз».

«Чужаки конечно, городские, не нашими думами живут, – грустно вздыхала тетя Валя – но мы по первам надеялись, что может не так все и плохо. Авось работу дадут, фрукты-овощи, рыбу закажут.

–Нет, пока участки богатеев одни стояли – всего двенадцать домов, так оно и было. А стало совсем плохо, когда они место для своей обслуги под дачи выбили. Вроде садового товарищества. Дали всего по четыре сотки, зато многим. Мы до ста семидесяти насчитали, потом считать бросили. Наши говорят, теперь их больше трех сотен.

–Вот это уже оказалось хуже самого страшного шторма. Много их – как тараканов. И с теми же привычками все вокруг пятнать. В первые же пару месяцев, как они до нашей земли дорвались, ближайшую сторону соснового бора в плотную помойку превратили. А он всегда чистый стоял, прозрачный. Наперед домов и в море, они, конечно, мусор не кидали и не кидают – хозяева увидят, себе дороже, так они себе за спины – в лес. С их окаянного заселения три сезона прошло – так они красавца нашего ближайших метров сто, считай, убили. Сосны корабельные, казалось им все не почем. Стоят теперь какие-то пегие сухостои.

А ручеек у нас по деревне протекал

изумрудный, с самих дальних гор. Они и его заморили. Дамбу себе под нос впихнули. Теперь он как в начале лета пересыхает, так канавкой зарослей до косы и стоит. Смотреть больно.

А еще время спустя мы поняли, что такое в конец невмоготу, хотя прежде думали, что уже находимся в критически расстройном состоянии.

Причина в том, что прислуги, их друзей и родственников на порядки больше, чем хозяев.

А тут сильные мира сего снова подсуетились и нам прямо по станице закатили настоящую дорогу из Федерального бюджета – мол, станичнники, бедные живут без дороги или что еще официально в таких документах прописывают.

Как нам рассказали: «Проект этого пути издевательств» пробивала одна очень активная особа. Про таких говорят: – без царя в голове. Энергии как у паровоза, вот и сеет «доброе, вечное», привычки вникать не имея. Она еще, как утверждают, в личном интересе одному недотепе помогала, так и не научившемуся водить машину и приходящему в ужас от перспективы проехать по грунтовке несколько метров, да и к дому его еще подъем градусов аж в пятнадцать.

Рассказала, да и хватит о ней. Каждый за свои «благие» дела ответит.

Ну вот. Если часть вежливых людей продолжала ездить по наружной дороге, остальные перли по станице, но все ж не всякий раз до дури разгоняясь, то теперь уже вся хамская шушера ломанулась по улице, устроив бесперебойный скоростной транзит прямо под окнами наших домиков.

–Дети, животные, насекомые – прочь! Тут я еду! И так теперь будет всегда!

Одного из особо наглых охальников, мало педаль топившего, а еще и гудевшего, как полоумный и едва ли не каждый раз мусор из машины в чей-нибудь забор швырявшего, наши мужики изловили и попытались без рукоприкладства прочистить мозги.

–Понимаешь, мил, человек, наша станица нам не дача. Мы здесь живем и работаем. А вы нам всю землю кругом изгадили, и воздухом стало не продыхнуть, одно фьить и фьить перед глазами. И не приведи господи кто на дорогу нетрезвый, да хоть и трезвый, да усталый вступит, отвернуть не поспеет, его же ж раз десять за раз переедут. Про детей и сказать страшно…

Ты давай, мил человек напрягись, не будь сволочью – по объездной езжай и своим скажи, мол – народ просит. Нам ваших пыли, дыма, вони и по задним загородкам за глаза и за уши. Так хоть на удавку не берите!

Нет, люди разными дорогами попадают в услуженье. Большинство – от не выбора. Тот пойманный был из прирожденных. С восторгом поклоняющихся, с удовольствием повторяющих, как глубоко босс ему «вставил» и никакой другой судьбы себе не желающих.

Прирожденный бесстрашно попер на мужиков и принялся орать, что он ездит, где хочет и как хочет и что какие-то придурки ему никакой не указ! И что он сейчас позвонит боссу и всех здешних мужиков мгновенно поставят в одобряемую лично им позу.

Мужики утихомиривают: «Ты чего из штанов выпрыгиваешь, мы ведь с тобой по-хорошему.»

Но терпение и у них не адское. Короче, назревает конкретное кровопролитие – мы тогда первый раз струхнули. Женщины из соседних домов набежали, своих-чужих мужиков оттащили. У нас обычно не молчат, когда впечатления свежие. А тут стоят наши бабоньки переглядываются испуганно и ни словечка. Представили сердешные своим женским чутьем, что из этого столкновения вытечь могло.

И это еще не все. Пока одни богатеи катались, с нас хоть ничего не требовали. А как халдеи покатили, так повадилась к нам от них одна тетка.

«Мы, – заявляет – дорогу строили, а вы по ней задарма ездите, давайте, платите»!

Мы ей вначале мягко отвечали. Может человек вовсе и не хамской породы и совсем не обирать нацелился, просто не понимает что твое, что чужое.

У нас тут, милая, завсегда дорога была. В этих смыслах ничего не изменилось. Правда подпортили вы ее плохим ремонтом, да мы люди не драчливые. Навидались, когда не за свое дело берутся.

Она сразу в крик: «Ага, платить не хотите!» И давай некрасиво ругаться. И грудью напирать.

Ну мы не дураки, небось поняли, что тут не объяснишь.

Тогда и мы покороче, чего зазря антимонию разводить.

«Забирайте, – говорим – свой дырявый песочек, нам и наш хорош и, как говорится, с нашей земли… с наилучшими пожеланиями»!

–У нас, вы знаете, несколько дворов… родные участки поделили, имеют один выход – на поселок, а другой – на море.

Так с тех, у которых вход сзади, в прошлом году деньги все же стрясли. Одна из них бабка Лукерья – одинокая, машины сроду не имела. А заплатила.

«Боюсь, – говорит – напужала, столько страху натерпелась. Эта здоровенная свиноматка на меня как поперла, ногами топает, руками перед носом сучит, того и гляди пиханет… кажный раз не накричишься, за соседями не набегаешься. А много ль мне надо… так и отдала пенсию за два месяца».

–Ничего себе, еще и психические атаки! Тетя Валя, да вы чего? Это же чистейшее вымогательство! Статья. Надо было власти вызвать и поместить мощную стяжательницу туда, где ей самое место – в изоляцию.

–Ииии, милая. С богатыми не судись. Одна у нас надежда, что Агафья вмешается.

–Агафонова – это ваш мэр?… Погоди, насколько понимаю, вымогательница представляет собой группу обслуживающего персонала.

–Ну да. Пойдешь жаловаться ее хозяину, так у него свой закон. Может он эту… нехорошую женщину с работы погонит, да подельников ее туда же, а может об тебя же ноги вытрет. А если и освободят от злодеев, на кого они вернуться зло рвать? Такой мелкий сор каждую пылинку при себе держит… дармовых денег лишили.

–Пусть на себе рвет…

–Вот смотри, по их милости мы без гостей остаемся, считай, уже остались. А у нас доходы летние. Вот вы приехали, мы очень рады, сами знаете, да и то, небось, последний раз. Кому по доброй воле захочется единственный отпуск в году среди вони, пыли и хамства проводить. А за это нам кто заплатит?

На этом месте в разговор решительно вступил молчавший Артем: «Теть, Валь, я так понимаю – конфронтации не избежать, но пока вы осели в положении жертв. Слушайте, а за дробовики браться не пробовали? У вас в каждом доме какое-то оружие есть. А хамы обычно зайчиков пугливей. Разочек бы пальнуть поближе к цели и…»

Тетя Валя и Эмма выдохнули дружно: «Не вздумай! Мужики пока что и в мордобой не лезут. А ему сразу дробовик!»

–Чего всполошились? Немного соли в задницу хорошо прочищает мозги. Хотя прямой связи не проглядывается и механизм воздействия не изучен.

Тетя Валя испугано замахала на Артема руками и убежала в сени. А правая Эммы потянулась в замах подзатыльника…

* * *

Первая усталая ночь после приезда осталась позади и теперь, как подозревала Эмма, вжикающие за селом и по селу машины в привычно тихом месте станут привлекать внимание не только днем.