Зеркало

–Верно, чего мы тут не видели.

Но пляж почти сразу заполонили люди и недостатка от мигалок и криков никто не испытывал.

Пип и компания – как назвал их Данилов – опрашивалась отдельно каждого.

В общем вечер защиты вылился в вечер допросов. До разваленной сторожки Пипа, хоть туда и просился взгляд, а за ними – руки, дело даже в первом приближении попечения, так и не дошло.

* * *

Последние официальные лица укатили обратно по офисам. Но обсуждение последних событий, особенно в части – сколько денег миллионеры тратят на свои яхты, когда другие миллионеры их своими яхтами (по собственной дури) разносят, утихнуть еще не успело. Его отголоски и рядом звучащие темы еще разносил по селу прибрежный ветерок. Как тут село взбаламутило новое сообщение из ее главного соснового офиса.

Ритка прибежала, сияя глазами: «Ну щас начнется, щас пришлые вредители на полную познают силу гнева земли нашей и…»

–Ритка, чего начиталась?

–Или лучше спросить – напилась?

–Какие вы, однако, противные! Почему это городским можно выражаться красиво, а если мы стараемся, значит – надрались!

–А тебе не кажется, подруга, что пришлые свое уже получили?

Еще года три назад при таком раскладе, я бы согласилась. Но теперь, как говорится – пройдена точка не возврата, примирение невозможно. Требуется безоговорочная и какая-то еще правильная капитуляция и все такое.

–Рит, что опять случилось?

Агафья передала: «Портится погода.»

–И что это значит?

–Неясно. Советует в ближайшие пару дней, особенно ночей, из дому далеко не уходить. В смысле на расчет успеть вернуться.

–Артем, посмотри, что там с погодой.

–Как, опять забыла?

Нашим звонили, говорят: «Объявили штормовое предупреждение.»

–Понятно, а как это связано с нашим делом?

–Говорю же: «Пока не известно.»

У Агафьи пытались переспросить, ответила: «Ооблака!»

–А это что значит?

–Ну… на небе пару недель было ни облачка…

–И что?

–Никто не знает.

Ближе к вечеру народ уговаривал Пипа на смену не ходить. И вернуть в село Сашку.

Пип сказал, что очередная проверка может явиться и вечером – их сейчас по всей программе трясут и что он, да и Сашка тоже, как сказал, что доработает, так тому и быть. Они штрафами грозятся. Значит, не только за работу не платить, а заплаченное могут отобрать. Сам Яков – ихний главный бухгалтер с юристами приезжал. Стращал.

На Сашку Рыбака навалились всем близким сообществом. Его мать – Анна почему-то по прозвищу Счастливица, буквально висела у сына на плече и грозилась продолжать это близкое материнскому сердцу занятие в любой точке пребывания сына этой ночью.

Сынок, себя не жалеешь, хоть меня пожалей. Один ты у меня… Дети почему-то кукожатся, такое слышать – ушами. А ты жалостью пойми. Единственная ты моя надежда и опора. В прошлый раз Агафью ослушался, порезами обошлось, а и то сдвинуться мог, на такое глядя. В этот раз может так не повезти! Уж кто про удачу больше знает, как не рыбак. Сынок, послушай, мать, отступись!

В какой-то момент показалось, что уговоры сработали и все принялись звонить и писать Сашке, выписывая и озвучивая одинаковый текст: «Срочно вертайся в домой!»

Тут вроде тоже договорились.

А спустя пара часов к Валентине, где, казалось бы в обретенном спокойствии попивали чаи брат с сестрой, снова прибежала вся в слезах Анна.

Ушел! Ведь ушел! На свою погибель! Я бы за ним одна рванула, да ведь не уведу! Надо же, только на минутку в туалет отошла, какой там – отбежала. Ох, милые, выручайте!

Все схватились за телефоны. Тихону звонить не пришлось. Он по собственным соображением «пришел к юристам».

Тихон на тревожное сообщение трагически покачал головой: «Думал одного… – двух тащить тяжелей. Много народу надо. Поставить, вытащить.»

–Что вытащить?

–Что два?

–Гроба! Придурки!

Ахнули все. Ритка отмерла первой.

–Придурок здесь один – ты!

–Никому больше не нравится черный юмор?

–Просто поражаюсь тебе, Тихон!

Эмма пыталась все поскорей организовать – на жесткой Московской, не на мягкой станичной скорости.

Тиш, как у тебя сейчас с техникой?

Жигуль у дядьки. Помнишь, персики продавали?

–Беги, попроси. Минут на сорок.

–На сорок, это как?

–Беги, тормоз!

–Кого еще привлечь? Дороги наши машинами оскудели.