Берегиня сегодня

Из десяти автомобилей, скучающих в просторном, сверкающем чистотой гараже, Лёнчик выбрал представительскую «Ауди», принадлежащую генералу. До города добрался за час. Остановил машину в центре.

Здание администрации отделяло от недавно построенного православного храма небольшой сквер. Выйдя из автомобиля, Лёнчик сел на свободную лавочку. Мимо прошли две хорошенькие девушки и обе с интересом на него посмотрели. Лёнчику они показались пресными. От них ничего не исходило. Не было, кроме слабого сексуального влечения, того потока энергии, только и ценного для Леонида.

В подавляющем большинстве никто из его знакомых в Посёлке и Зоне Топь и здесь, в городе, горожане, не только «не фонили», но не было даже намека на сотую долю хоть каких-то особых качеств. Не то, что он сам – надежда генофонда всего мира вообще, и России в частности.

Ладно, о своей исключительности он поразмышляет потом, а теперь необходимо спокойно посидеть и постараться услышать не людей, а сам город. Куда могла пойти Анна?

Город молчал. Он не почувствовал здесь ее пребывания… Зато Лёнчик понял, куда может привести её след. Ребята из спецотдела периодически обращались в местный паспортный стол по случаю оформления загранпаспортов, а также в связи с потерей старого российского, и доведения нужно «книжицы» до нечитабельного состояния, поскольку паспорт был замочен в спирте или потерян в сугробе до весны.

Лёнчик оглянулся на здание администрации. Население всего города вряд ли было больше двадцати тысяч, следовательно, паспортный стол один, и он здесь.

Лёнчик встал, особым движением, ладонью справа налево, сильно пригладил волосы, сделал несколько гримас, добиваясь улыбки на лице, и пошел к зданию.

Поднимаясь по лестнице, он спросил супружескую пожилую пару, где расположен паспортный стол. Мужчина охотно ответил, женщина смотрела на Лёнчика с открытым ртом.

– Юра, ты видел? – услышал Лёнчик в спину. – Они бывают живые, эти киношно-журнальные красавцы.

Начальницей паспортного стола оказалась толстенная дама ближе к пятидесяти. Как только Лёнчик вошел в кабинет, дама одной рукой схватилась за сердце, другой прикрыла рот, сдерживая возглас восхищения. Если бы у Лёнчика были в запасе сутки, он бы выяснил нужное и без денег, но гробить вечер и ночь на охмурение толстой тетки с небритыми ногами, было жаль.

За пять минут общения Лёнчик объяснил паспортистке, что она «слегка» злоупотребляет служебным положением, выписывая липовые документы. Его лично интересуют только женский паспорт, принадлежавший сотруднице Зоны «Топь».

Четыре минуты у начальницы ушло на его запугивание, типа «да кто ты такой, тля конвойная». Лёнчик, улыбаясь, ждал продолжения. Ещё пять минут паспортная дама отрицала свою причастности к должностному преступлению и семь минут всхлипывала, вытирала глаза платочком и с жаловалась на жизнь.

На последнем этапе «спектакля» Лёнчик встал, подошел ближе к женщине, уверенно выдвинул средний ящик стола и положил в него пятьсот долларов.

– Ей по паспорту должно быть от двадцати пяти до тридцати лет. Место рождения и прописки значения не имеют. Оформление происходило, скорее всего, в этом году. О нашем разговоре никому знать не надо.

– Не надо? – Начальница вынула из косметички специальную ультрафиолетовую лампу, осмотрела «взятку» и твердо взглянула на Лёнчика. – Записывайте. Женщина была только одна. Анна Аркадьевна Арцибашева. Номер паспорта…

* * *

Я вела машину, рядом сидела Анна. Ребята на заднем сиденье играли в карты. Выигрывал, как всегда, Толик.

Впервые в жизни я оказалась так далеко от родного дома и бросила на произвол судьбы любимый магазин и еще более любимого сына Данилу. Но отпустить в Якутию ребят одних – это было выше моих сил, особенно Кирилла, я ревновала его все больше с каждым днем.

Дальняя дорога завораживает. Теплый ветер в опущенное окно, запах свободного пространства. Внутри меня, ровно посередине туловища, где-то между душой и животом дрожало предощущение скорого возвращения.

Если все случится, как я рассчитала, то наконец-то мы с Толиком сможем выкупить часть хозяйственного магазина, в котором работаем четвертый год.

Я по ночам просыпаюсь от счастья, когда мне снится моя мечта – я вхожу в собственный магазин. Снятся даже запахи свежеспиленных досок, темного машинного масла, мебельного клея, хорошего линолеума, ламината и всего остального… А оставшиеся деньги я вложу в соседний туристический кемпинг, мы с Толиком высчитали, что деньги вернутся через год.

Сегодняшние владелицы хозяйственного магазина отдел стройматериалов не любят, им больше нравятся идиотские сувениры и красивенькая посуда. Они ничего не понимают в торговле.

На Селигере, где идет постоянное строительство и ремонт дачных домов и гостиниц, стройматериалы – самый востребованный товар, а все остальное «сопроводительные аксессуары». Предложила им закупить скамейки на кованной ажурной основе и фонари к ним, но «курицы» меня не услышали, а закупили хрустальных вазочек и салатниц, прибыль с которых мизерная, а на складе примерно таких же штук пятьдесят. То есть деньги «провисли».

Нине Юлиановне в возрасте «вот и пенсия стала привычной», и ее «дочурке» сорока лет, магазин достался неожиданно, по наследству, от бывшего мужа и, соответственно, отцу дочери. Они и не рассчитывали, ни на что, проклянув Василия Спиридоновича лет двадцать назад, когда он ушел из семьи, где его не особенно ценили и называли «торгашом».

Ещё одиннадцать магазинов достались его новой жене и детям, палатка на трассе Тверь-Осташков – племяннику. Прекрасный человек Василий Спиридонович, так многому меня научивший, вложил в сеть строительных магазинов не только опыт работы в торговле, но и душу. Но весной моего бывшего хозяина не стало.

Две курицы, мать и дочь, всю жизнь просидевшие за спиной делового человека, решили, что достаточно понимают в торговле. Дуры набитые. Спиридоныч посмеялся над ними, предоставив возможность зарабатывать самим и понять, что ничего в этой жизни с неба не падает, а если и упало, то может либо помочь воспарить, либо раздавит.

Хорошо – я человек честный и даже прибыль им какую-то приношу, несмотря на их стремление загубить бизнес.

Но если совсем уж откровенно, за весну и лето мы с Толиком заработали столько денег, что впору открывать собственное дело. Только мы посчитали и решили, что искать новое место, вкладываться в строительство магазина и в рекламу стоит больших денег. А еще автомобильная стоянка, второй разъездной автомобиль, надстройка разгрузочного пандуса…

Дешевле выкупить магазин с наработанной клиентурой.

В мае я послала Толяна к «курицам» для переговоров. Сама не решилась, боялась, что сорвусь, расскажу, какие они, мягко говоря, растяпы и столько упускают прибыли. Бабы-дуры заломили за магазин цену бензозаправки. Ладно, думаю, время пройдет, аппетиты снизятся. «Нельзя заниматься торговлей, не любя и не понимая ее, она обязательно отомстит» – это Василий Спиридонович сказал с самого начала нашей совместной работы, и я с ним согласна.

Я, Толик и Кирилл написали коллективное заявление об отпуске на июнь и июль, и отдали ключи от магазина и склада «хозяйкам».

Через две недели сорокалетняя «дочка» как бы нечаянно два раза прошлась мимо нашего дома. А у нас шашлыки на шампурах, вино сухое бордовой рекой, салат в тазике, музыка из окон. Данька носится по участку и просит взять его на экскурсию в Якутию, короче, семейная идиллия.

На второй день она и мамаша зашли к нам в дом напрямую. Жаловались, не стесняясь. Оказывается, продавцы, которых они наняли на время нашего отпуска, больше курили, чем работали. На покупателей внимания обращали мало, к тому же у них спёрли бензопилу, и продавцы, узнав, сколько им за неё придётся отстегнуть из зарплаты, смотрели на «хозяек» с выражением крыс, бегущих с корабля.

В этот раз «куры» просили за магазин на десять тысяч меньше. Я бы тут же вернулась в магазин, бросив шашлыки, но ребята меня охолонили.

– Не торопись, Манюня, – философски рассуждал Толик, записывая в статью расходов покупку трех комбинезонов защитной расцветки для предстоящих раскопок в Якутии, – к концу месяца тётки еще десятку скинут. А ты забыла, сколько мы закупили для поездки? А какую сумму потратили на экипировку Данилы для поездки к бабушке? Неужели зря тратились?

Кирилл упаковал в свою сумку карандаши и листы бумаги.

– Слушай, Маша, я из экономии могу и не ехать с вами, эскизы набросать для поступления в Строгновку можно и здесь, на Селигере. Хотя хотелось бы увидеть новые места.

Он смотрел на меня, держа в руках набор пастели в двадцать четыре цвета. Только от меня зависело, положит ли сейчас Кирилл его в сумку, или, сдерживая раздражение, сунет в пакет и унесет к себе домой.

Мой никогда не дремлющий голос предупредительно замигал оранжевой вспышкой: «Пусть Кирилл уходит, черт с ней, с этой поездкой. Делай, Манюня, деньги, а остальное придет само-собой. В крайнем случае, купишь. Даже эту любовь».

«Ой, как неэтично и непоэтично. – Вздыхал Бирюзовый. – Настоящую любовь, как показывает мировая история, за деньги не купишь. А сколько в экспедиции появится новых впечатлений»!

«Кстати, я опять насчет «купишь», – Оранжевый легко «забил» Бирюзовый, – на поездку, действительно, потрачены немалые деньги, и их необходимо отработать. Я в сомнении…»

«Короче, мы едем, а то я потом всех сожру своим занудством за возможную потерю в деньгах и в… этих, как их… в эмоциях, – подытожил Болотный голос».

И я сказала: «Завтра едем».

* * *

Время приближалось к двенадцати дня. Анна, прислонившись головой к стеклу дверцы, думала о чем-то своем. И тут резко обозначился мой Бирюзовый голос: «Ну, спроси ее, спроси, интересно же…»

Анна обернулась ко мне, и я решилась.

– Анна, а как ты там, в тех местах оказалась?

Она улыбнулась, как будто давно знала, что ее спросят об этом и начала рассказывать.

И тут произошел странный эффект. Ребята нас не слышали, а я была здесь, сидела за рулем, и одновременно в другом времени, в другой жизни.

– Несколько лет назад, в Москве…