Новогоднее ограбление. Философско-юмористическая повесть

Время тикало, поторапливало каждой секундой, а Дима с Катей пережевали за питомцев, что оставляют с ними этого монстра с трубкой во рту.

Тетя Рая обняла Максима, погладила его по голове, ласково посмотрела. Его единственного она не трогала в семье. Противоположность полов было явным. Она любила внучка больше всех.

– Ну что, дружбан, покидаешь меня? – грустно сказала она и вздохнула.

– Да, бабуль, извини, первый Новый год не вместе. А поехали с нами.

– Ты что?! Я эту заграницу ни копейкой не поддержу! Финансировать упаднические страны не собираюсь! Это вы им продлеваете агонию. Да и паспорта заграничного у меня нет.

Муж Дима спустился в этот момент со второго этажа с чемоданом в руках, в шортах и ковбойской шляпе. Он посмотрел на ручные часы, расстегнул их и передал Тете Рае.

– Жлоб, ты мне решил часы подарить в Новый год? – удивленно спросила тетя Рая.

– Это не подарок. Это для рыбок, кошки и собаки, чтоб кормили по часам, Раиса Федоровна, – процедил Дима.

– Ой, я уже думала, земля с небом сошлись, раз ты щедрым стал.

Тетя Рая хорошо знала своего зятя. Он действительно был очень жадным человеком. За всю совместную жизнь с племянницей ни разу ничего не подарил ей. Да не тети Рае, а своей жене ни разу ничего не подарил. Не говоря уже о детях. Поэтому она чуть сознание не потеряла, когда он протянул ей золотые часы. Так нельзя нервничать! Тетя Рая с усмешкой оглядела его с головы до ног, первый раз увидела прокурора в шортах, сланцах, и солнцезащитных очках.

– Пижон, до аэропорта в трусах поедешь? Отморозишь я…

Катя оборвала ее на полуслове.

– Тихо! Здесь же дети!

– Ягодицы себе отморозишь, – быстро нашлась тетя Рая.

На что Дима ей сообщил, что он едет на машине.

– Прямо в Турцию?!

– Нет, к самолету, – выдохнул Дима и быстро прошел к выходу, закрываясь детьми, как щитом.

Катя на ходу поцеловала любимую тетушку, собаку и кошку, помахала рыбкам и выскочила следом за всеми.

Тетя Рая поспешила схватить куртку, сослепу заметила на ней черные разводы, постаралась стряхнуть эти злосчастные буквы, плюнула на свою немощь, накинула куртку и медленно выползла из коттеджа провожать племянницу с семьей.

Когда она вышла, то увидела, что толпа с открытыми ртами смотрит на прокурора в летних шортах и солнцезащитных очках, вышагивающего под крупными пушистыми хлопьями снега. Зеваки стояли с открытыми ртами. Эскортом подъехали еще несколько полицейских машин, которые выстроились в ряд за прокурорским Джипом.

«Ни фига себе, как его провожают?! – воскликнула тетя Рая. – С сопровождением!», – не успела закончить она мысль, как прокурорский Джип рванул с места. А зеваки продолжали стоять с открытыми ртами и смотреть туда же, куда и смотрели. Они с интересом рассматривали дом напротив прокурорского коттеджа. Полицейские машины почему-то тоже не сдвинулись с места.

– А что произошло? – спросила тетя Рая у стоявшего в нескольких шагах старика.

– Клад нашли, – ответил он безразлично, как будто это происходило каждый день, – в бывшем особняке Трубецких, что напротив. Узбеки делали ремонт, случайно обнаружили еще одну комнату полностью забитую золотом. Ну почему-то золото не их, а семейства Нарышкиных, – удивленно заметил он. – Не пойму, они тут никогда не жили, – продолжал размышлять старик вслух.

– Можно подумать, вы тогда жили, что всех бывших соседей знаете? – злорадно заметила тетя Рая.

– Да, всех соседей знаю, кто раньше здесь жил.

– А в этом деревянном чулане, кто жил? – спросила, ухмыляясь, тетя Рая, показывая на коттедж племянницы.

– Который прокурор купил? – переспросил дед, тетя Рая махнула утвердительно головой. – Здесь жили Морозовы.

– Тот самый фабрикант?!

– Да, тот самый. Вам его продала внучатого племянника. Она была последней из наследников, насколько мне известно.

В это время полицейские выводили в наручниках двух узбеков и провожали их к машине полицейской помощи, как ее называли местные жители.

Отдаленно тетя Рая услышала, как узбек оправдывался, что хотел показать мешок с украшениями родне в Узбекистане, а потом вернуть государству. Больше тетя Рая ничего не слышала и поняла, что прокурора без штанов никто не видел. Ей самой хотелось знать, сколько мешков золота помещается в комнате из четырнадцати квадратных метров, а не то, куда поехал прокурор в трусах.

Глава 2

Кладбище, конечно, не лучшее место для знакомства. Но в тоскливую дождливую погоду тоже праздники не отменяются. И огромное количество людей пришли в поминальную субботу навестить ушедших родственников, попросить замолвить за них словечко перед Святыми.

Вот и младшая сестра тети Раи, любимица Машенька, пришла на кладбище помянуть своих близких, поплакаться о судьбе одинокой старой девы.

Когда приходишь к близким, не зависимо от того, где они находятся, всегда становится на душе легче. И, высказав им все претензии к земной жизни, счастливый отправляешься дальше к концу своего земного существования.

Машенька сидела на скамейке и горько плакала, делясь своими проблемами с ушедшими родственниками. Неожиданно за спиной она услышала шаги и голос из далекого прошлого.

– Машенька, здравствуй! Сколько лет тебя искал.

Машенька вздрогнула, вся сжалась и боялась повернуться к говорившему. К тому же из-за тучного телосложения она вряд ли могла повернуться сразу. Даже голову она не смогла сдвинуть и тихо ждала своей участи.

Перед нею возникли огромные офицерские ботинки, затем штаны с лампасами, а выше генеральский бушлат и, – одноклассник Коля, который, конечно, немного постарел. Ну, этак, лет на пятьдесят.

– Коленька, – воскликнула Маша. – Ты такой мужественный стал, я тебя сразу не узнала.

– А что я в школе был женственным? – обиженно спросил генерал, который давно сидел на пенсии.

– Да нет, ты всегда добрым был, – попробовала оправдаться Маша, – а ты почему здесь? – заморгала глазами Машенька, пытаясь их красиво выправить.

Генерал плюхнулся рядом на скамейку, вздохнул и поведал ей свою горькую судьбу вдовца. Он так близко наклонился и шмыгнул носом, рассказывая свою жизненную историю, что Маша вдруг вспомнила, как они сидели за одной партой десять лет, и он так же всегда хлюпал носом. А как он сильно любил ее! Как носил эти дурацкие печеные трубочки с зеленым кремом. И почему этот крем был зеленым? Он ведь только вызывал ассоциацию, напоминавшую хлюпающий нос. Если бы крем был другого цвета, не зеленого, меньше ассоциаций было бы с простудой, которая не позволила ей выйти за него замуж. Уж очень часто он болел! О чем она теперь сожалела одинаково, – как о простуде, так и о замужестве.

Маша рассматривала постаревшее лицо друга. Крупный красный нос и круглые большие глаза неопределенного цвета.

Наверное, они когда-то были голубыми. Но Машенька этого не помнила. В отличие от генерала, который на кладбище напевал ей песню про зеленые глаза, которые навлекли на него беду.

– У беды глаза зеленые, – напевал генерал Маше на ухо.

И только сейчас Маша поняла, что генерал признается ей в любви. Что все годы вспоминал ее зеленые глаза, что жену не любил, поэтому, наверное, Бог не дал деток, и что всю жизнь посвятил службе, добился высоких результатов, стал генералом.

А Маша в ответ покраснела и призналась, что часто вспоминала его вкусные трубочки с зеленым кремом. На что он с радостью предложил ей пройтись в гости к маме, которая лежала неподалеку. И когда они туда шли, он вспомнил, что она не могла знать, что трубочки были вкусными, так как она ни одной не попробовала.

Маша пыталась оправдаться, что держала фигуру. Но с годами силы ослабли, и она ее не удержала. Но генерал Коля успокоил, что Маша ему нравится разная. Да к тому же с годами вкус тоже меняется и он теперь любит женщин в теле.

Генерал тут же предложил Маше выйти за него замуж, чтобы опять не потеряться. Хоть место было не совсем подходящее для признаний в любви, но Маша быстро согласилась по той самой причине. И призналась, что ждала его всю жизнь.