Оглянись, ты не одна

– Добрый вечер.

Приветствие прозвучало как гром среди ясного неба, Стеша вздрогнула, побледнела и увидела перед собой участкового. Затравленным взглядом посмотрела по сторонам, оглянулась, наклонившись немного в сторону, заглянула за спину мужчины. Умнов рассматривал ее лицо с неподдельным интересом, прямо и открыто. Девушка так отчего-то испугалась, напряглась, что даже не ответила на приветствие.

– Вы кого-то ждете? Я вас напугал?

– Нет, – поспешно отозвалась Стеша. – Просто зачиталась, – она торопливо закрыла страницу, но Виталий Миронович успел заметить, на каком ресурсе она находилась, и сказал:

– Я тоже увлекся этой библиотекой. Это же «Открытая книга»? Что-то новенькое выставили?

– Да нет, – как можно более беззаботно, вложив в свой голос безразличные нотки, ответила Стеша, постепенно приходя в себя. – Так перечитываю…

Умнов достал из кармана форменных брюк носовой платок, вытер вспотевший лоб и присел рядом с ней на скамейку.

«Еще его тут не хватало», – неприязненно подумала Стеша.

По его выражению лица она поняла, что он ее о чем-то хочет спросить, но беседовать с ним сейчас, ох, как не хотелось. Мысли ее путано клубились, вертелись вокруг книги, и ей непреодолимо хотелось дочитать главу. Затрезвонил телефон, и Стеша, бросив взгляд на экран, увидела, что звонила Уля. Она резко поднялась со скамьи и, бросив Умнову: «Извините, мне пора», – сбросила звонок, поспешно пошла в сторону дома, забыв попрощаться. Она чувствовала спиной, что участковый провожает ее долгим, заинтересованным взглядом, но не оглянулась и прибавила шаг.

И, действительно, Умнову показалось, что с девушкой что-то происходит. Он даже спросить не успел: звонила она Хватюге или нет. А она в свою очередь его тоже ни о чем не спросила. «Неужели ей совсем не интересно, как продвигается расследование гибели сына Чуприна? Тут что-то не так. Надо все-таки к ней как-то зайти», – подумал он.

Стеша медленно поднялась по лестнице на свой этаж и сразу увидела раздраженно топтавшуюся на площадке Улю. Незваная гостья обрадовалась появлению хозяйки квартиры и сразу пошла в наступление.

– Ты шо звонки сбрасываешь? Я Ксюхе звонила, хотела к ней забежать, квартиру посмотреть, но она тоже трубку не берет. Пошла к тебе, звоню, ты сбрасываешь. Но я все равно иду, думаю, никуда не денешься, домой придешь, – и, заходя в квартиру, добавила: – Ты же понимаешь, не могла я просто так домой уйти, мы же с тобой так и не поговорили.

– Да, конечно, – коротко бросила Стеша, устало сняв обувь и залезая в уютные тапочки, про себя подумав, что не суждено ей пока дочитать главу злополучной книги. Уля прошла в комнату и бухнулась в кресло, Стеша забралась с ногами на диван и, блаженно откинув тело на спинку дивана, прикрыла глаза. Перед глазами отчего-то всплыло лицо Умнова, заинтересованно рассматривающего ее, она испуганно разомкнула веки. Подруга, казалось, только этого момента и ждала, сразу выпалила:

– Рассказывай.

– Что? – удивилась Стеша.

– Шо, шо? Не прикидывайся, про Ксюхину квартиру, конечно.

– Хорошая квартира, двухкомнатная…

– Как двухкомнатная? – опешила Уля, неестественно вытаращив глаза. Ксюха до последнего держала всю информацию относительно квартиры в секрете, объясняя это тем, что боится сглазить. А вдруг что-то не срастется? Вот вещи будут перевезены, тогда милости просим.

– Обыкновенно, – просто отозвалась Стеша.

– Нет, ты Стеха, не понимаешь, тут шо-то не так. Жила себе в общежитии и вдруг бац перебралась в отдельное жилье, да еще какое, – Уля многозначительно подняла указательный палец. – Шобы такую квартирку оплачивать, немалые деньги нужны. А ты сама знаешь, какая в реабилитационном центре у Ксюхи зарплата, сильно не разгуляешься. А тут, ух ты, двухкомнатная, да все для одной, – с нескрываемой завистью в голосе констатировала Уля.

– Не завидуй, – спокойно отозвалась Стеша, она уже начинала беспокоиться, что разговор затянется надолго, а ей хотелось поскорее выпроводить подругу, поэтому вместо чая, она ей предложила лимонад, Уля в ответ только кивнула головой и продолжила рассуждать.

– Да, я, конечно, помню, что она нам рассказывала о какой-то якобы подработке, где она ухаживает за богатой престарелой дамой и ей платят очень хорошо. Только знаешь, шо я думаю? Врет наша Ксюха, – и, отхлебнув принесенный Стешей напиток, добавила, устремив загадочный взгляд на подругу: – Тут другое.

– Ты что-то знаешь? – искренне удивилась Стеша.

– Я думаю, у нее появился папик, он ее и финансирует.

– Да брось ты ерунду пороть, – заступилась за Ксюху Стеша, все что угодно она могла услышать от Ульки, только не эту ересь.

– Да, так оно и есть, я верно говорю. У нее же на лбу написано: хочу богатого мужика любого, хоть хромого, хоть косого, лишь бы с бабками.

– Ну, ты загнула, Уля! Это Ксюха тебя не слышит. А то бы…

– А шо, – неопределенно дернула плечиком Уля, да так, что дернулась увесистая грудь, которая досталась худенькой девушке небольшого росточка, с широкими бедрами. – Я и сама могу ей это в глаза сказать. Если я не права, пусть опровергнет.

Через добрых полчаса Стеша наконец-то избавилась от подруги. Она вышла на лоджию и посмотрела на чистый горизонт. За окном начинало садиться солнце, краем путаясь в макушках кудрявых берез. Часть парка, видневшегося с лоджии, утопая в багровом закате, постепенно наполнялся людьми, передние скамейки уже были заняты неугомонными старушками, неустанно наблюдавшими за толпами гуляющих людей. Все она разглядывала машинально, в девушке боролись противоречивые чувства. С одной стороны, ей нестерпимо хотелось прочитать новую главу в книге, с другой стороны, она боялось подробного описания того, что с ней случилось. Ее мучила страшная мысль и неразрешимая загадка: как то, что с ней произошло только вчера, уже описано и сегодня загружено в онлайн-библиотеку?

Возбуждение нарастало, неизвестность томила, волновала душу и сердце, и она вернулась в комнату, забралась на диван и открыла телефон. Стеша предполагала, что может прочитать в главе, но реально описанные события повергли ее в настоящий шок. Она словно пережила все заново, глава заканчивалась на том месте, где она, вся извалянная в грязи, раздавленная физически и морально, вошла в свой подъезд.

«Господи», – прошептала она, отбрасывая в сторону телефон. Комментариев уже появилось много, но она просто была не в состоянии их читать, да и что она могла там увидеть полезного для себя. Ее вдруг ошеломила догадка: получается, кто-то за ней следил и все видел. Но почему? Почему не спугнул уродов-насильников или хотя бы не позвал на помощь? Значит, этот кто-то спокойно дождался развязки и довел ее до самого подъезда. И этот кто-то хорошо знаком с Жужжалиной. Но самое главное, он знает ее, Стешу. Она обессилено откинулась на диванную подушку и стала изучать трещинки и ямочки на потолке. Сумерки сгущались все сильнее, вытесняя из комнаты дневной свет. На улице стихали голоса, в далеких домах одно за другим вспыхивали желтоватым светом окна, и только звуки нескончаемого городского транспорта никак не могли успокоиться. Стешу вдруг внезапно осенило, что она, уходя с работы, не посмотрела график своего дежурства, поэтому не знала: выходить ей завтра в день или ночь. Звонить дежурной сестре не хотелось, и она написала ей по WhatsApp, попросив сбросить график на ее телефон. Коллега откликнулась сразу, и Стеша неприятно удивилась, увидев, что завтра дежурит в ночь с хирургом Сан Санычем Морозовым. Вот именно с ним ей сейчас меньше всего хотелось общаться, хотя последние две недели общение у них было чисто в профессиональном ракурсе.

***

Александр Александрович Морозов появился в их стационарном отделении больницы где-то около восьми месяцев назад. Приехал из далекого районного поселка, потому как развелся с женой и решил круто поменять свою жизнь. Был он общительным человеком, предупредительным и вежливым, имел тонкое чувство юмора и влюбил в себя всю женскую половину медицинского персонала. Поэтому неудивительно, что жена ревновала его к каждой юбке, и как он ни любил восьмилетнего сына, решил с ней расстаться, полагая, что ее дикая необузданная ревность и бесконечные сцены портят не только его нервы, но и нервы сына. Стеша не являлась исключением и тайно вздыхала по Сан Санычу, а три месяца назад стала замечать, что он оказывает ей определенные знаки внимания, на которые она охотно откликалась. Первый раз у них все случилось на ночном дежурстве, которое положило начало бурному роману. Нет, она и раньше имела опыт сексуальных отношений, но все это было тускло, серо, быстро. С милым Санычем она раскрыла в себе женское начало, поняла, как много значит не просто любить, но и быть любимой и получать от отношений неимоверное наслаждение. Девушка боялась спугнуть свое трепетное счастье, иногда, оставшись одна, тихо плакала только от одной мысли, что им когда-нибудь придется расстаться. Был Морозов старше Стеши на семь лет, но это ее нисколько не смущало. Она ласково называла его милый Саныч, он звал ее Стешенькой. Ему очень нравилось ее имя, во всяком случае, он говорил, что оно благородное, с дворянскими корнями. Она, стесняясь, улыбалась, зная, что отец дал ей имя в честь своей землячки, знаменитой актрисы и певицы в республике Саха, Степаниды Борисовой. Отец был родом из Якутии, и его поражал живой, зычный, сильный голос Борисовой. Мать отца, бабушку Кэрэли, внучка практически не знала, женщина всю жизнь прожила в Якутске, а когда умерла, отец продал ее квартиру, и на эти деньги была куплена отдельная квартира для Стеши, чему она была несказанно рада и в душе благодарила бабушку.

Три недели назад Сан Саныч, оставшись с ней наедине в ординаторской, без предисловий, как-то по-обыденному объявил, что к нему переехала жена. И поэтому их отношениям положен конец. Для нее эта новость стала настоящим ударом. Но мешать, надоедать ему, преследовать любимого человека она не стала. Ночами, зарывшись в подушку, вспоминая его страстные ласки, нежные поцелуи и объятья, влюбленный взгляд, долго и мучительно плакала, на работе же проявляла стойкость и старалась как можно меньше сталкиваться с ним. И вот теперь, так некстати это дежурство…

***

На следующий день, как ни странно, Стеша проспала до полудня. В окно неистово светило радостное солнце, город жил обыденной жизнью, наполняя улицы привычными звуками. Еще не открыв глаза, она вспомнила, что с ней произошло, и душа сжалась, скукожилась, превратившись в шероховатый колючий ледяной клубок, который, казалось, никогда и никому уже не растопить. Несколько раз за день она брала в руки телефон, чтобы позвонить Хватюге, но так и не осмелилась, не шли пока в голову, как ей казалось, нужные слова. Ближе к вечеру она спохватилась, что сегодня совсем ничего не ела, открыв холодильник, поняла, что и есть-то абсолютно нечего. Метнула взгляд на часы: неминуемо приближалось время выхода на работу, но она все же решилась сходить в магазин.

– Надо, Стеша, – уговаривала она себя, – а то еще голодная смерть настигнет. Вот где позор-то.

***

Первым, кого Стеша встретила на рабочем месте, был Морозов. Он вежливо поздоровался с ней, впрочем, врач вел себя почтительно со всеми сотрудниками, поэтому его обходительность никак не тронула девушку.

«Да, вот именно: не тронула, не задела, не екнуло, как обычно, сердечко при виде любимого человека, – подумала почти безразлично девушка. – По телу не пробежали возбужденные мурашки, и бабочки внизу живота молчали, словно умерли».

Это обстоятельство ее немного задело. Вот так сразу прошла любовь, разве такое возможно?

Хотя после всего, что случилось, вероятно, возможно все. Еще три дня назад, светлой ночью, когда серебряный диск луны бесцеремонно вваливался в окно ее квартиры, выказывая свое холодное безразличие, она стенала, металась на постели, в изнеможении сбивая простыни в комок, моля бога, чтобы тот устроил все таким образом, чтобы ее милый Саныч пришел к ней сам и без объяснений, просто сказал: «Привет, Стешенька!» Обхватил теплыми ласковыми руками ее за плечи, нежно погладил по шелковистым волосам и целовал, целовал до головокружения и боли в губах. А дальше… дальше будь, что будет. Но с ней в памяти навсегда останется эта незабываемая ночь. А что она будет незабываемой, Стеша нисколько не сомневалась. И вот теперь она безразлично смотрела на совсем чужого мужчину, в уголках губ его появились скорбные складки, глаза казались потухшими, между бровей легла еле заметная, угрюмая бороздка. Видно и его гложут невеселые заботы. А впрочем, в этом нет ничего удивительного, он теперь семейный человек…

Рабочий вечер прошел в привычных хлопотах: таблетки для пациентов, уколы, капельницы, анализы. Всеми процедурами Стеша занималась привычно, почти на автомате. Неутомимо передвигаясь из палаты в палату, она то и дело поправляла на голове белый накрахмаленный колпачок: сегодня он отчего-то не хотел держаться, норовил съехать с волос. Да и в своем медицинском халатике она чувствовала себя не совсем уютно: он стал свободным и съезжал на бок. Когда наконец-то после отбоя все угомонились, она вздохнула облегченно, хотелось выпить чаю, непременно с рассыпчатыми сушками, но в ординаторскую пойти заставить себя не могла. Она понимала, что там сейчас Морозов. Стеша осталась в пустом коридоре одна, подошла к окну, скрестила руки на груди, словно ища защиты от жестокого мира, и стала смотреть на пустой двор. На углу больничного корпуса горел одинокий фонарь, освещая пустые унылые скамейки, потрескавшийся неровный асфальт, небольшую клумбу с долго цветущими бархатцами. Чуть поодаль, еле-еле колыхались прямые, тянувшиеся ввысь ветки тополя. Они исправно выполнили дневную работу: бросали уютную тень на лавочки, защищая пациентов и посетителей от жары и ветра, и теперь отдыхали в вечерней прохладе. И им было абсолютно все равно, какие чувства обуревают человеческие души, томившиеся за каменными стенами больницы. На небо выплыла довольная полная луна, двор сразу преобразился в ее стальном блике, заиграл особыми, неподвластными дневному свету красками, окрашивая газон и листья деревьев почти в черный цвет. Стеша глубоко вздохнула, встрепенулась и в отражении окна, за своей спиной, увидела Морозова. Когда он подошел и сколько стоял неподвижно, наблюдая за ней, она не знала. Мужчина встретил ее взгляд и быстро приблизился, обнял за плечи и поцеловал в шею. Она словно заново внутренне пережила тот страшный момент, когда в машине, чужие, отвратительные, гадкие, влажные губы коснулись ее шеи. Стеша вздрогнула, дернулась и нервно отошла в сторону. Он опешил, не ожидая такой, не свойственной девушке реакции, но глаз не отвел и еще пристальнее стал изучать ее осунувшееся лицо, похудевшую фигуру и, совсем как у подростка, острые коленки. Сан Саныч видел, как все эти дни, после приезда его жены, его любимая бедная девочка страдала, сердце обливалось кровью, когда он бросал на нее беглый взгляд. Но он дал себе слово: сохранить семью, хотя бы ради сына, поэтому не дать жене ни малейшего повода усомниться в его верности. Не помогло! Его благоверная вытерпела только неделю, и все покатилось, как по рельсам, уже не остановить: скандалы, ревность до исступления, слезы рекой, и все это при сыне, который сразу убегал в детскую комнату и, захлопнув дверь, как страусенок, прятал голову под подушку. Выхода Сан Саныч не видел: она грозилась то покончить с собой, то прибить его вместе с любовницей, то отвезти сына на воспитание к своей матери-педагогу.