Горше полыни мед

– Здравствуй, Аннушка, жива… Надо же какая трагическая случайность… Эта гроза. Мы за тобой… Да… Бедный, бедный Дениска… Сегодня позвонил Егору, он там с ума сходит, собирается возвращаться… Н-да, кабы ему хуже не было, с его то сердечными проблемами.

Умар сразу, словно зная свое место, отошел в сторонку, сомкнул руки за спиной и, поставив ноги на ширину плеч, стал цепким взглядом изучать обстановку двора Арины.

– Даня, как я рада тебя видеть, – Аня только высвободилась из объятий Дмитрия Владимировича, сразу подошла к молодому мужчине и сама обняла его, тот немного смутился, покраснел, он, по всему было видно, не ожидал проявлений такой нежности от девушки. А потом, видно, рассудил, что это на нее так стресс подействовал, успокоился и осторожно ответил на объятия Анны.

Полина Витальевна сразу по-деловому, четко чеканя каждое слово, тоном, не терпящим возражений, обратилась к Анне:

– Добрый день, Анна Аркадьевна, как вы себя чувствуете? Мне бы осмотреть ваше плечо, – и вопрошающе посмотрела на Арину.

– Проходите в дом, там вам будет удобно, – посоветовала хозяйка дома и обратилась к гостям, – может, желает кто чай, сок, резкий квас есть собственного приготовления.

Миша живо посоветовал:

– Неси все, кто что пожелает, тот то и попьет.

Даниил пристраивался в тенечек, прячась от палящего солнца, и с интересом наблюдал за происходящим. Хотя, по всему было видно, что вся эта ситуация ему совсем не по нутру. Да, ему, конечно, любопытно посмотреть, как люди живут в Сибири, но надолго здесь задерживаться совсем не хотелось. Если бы не настоятельная просьба Егора Петровича поддержать своим присутствием Аню, он бы предпочел дожидаться ее возвращения дома. Дениса жалко, хотя они и не очень ладили, но он был парень умный и рассудительный, но а то что между ними возникали трения, так в какой семье их не бывает. «Вот надо же судьба какая», – думал неспешно Даниил. Денис предлагал ему тоже с ними в Новообск полететь. Даниил даже согласился, но потом на профессиональной ниве произошли непредвиденные обстоятельства, и ему пришлось остаться дома. Он даже расстроился, что не смог полететь, а тут вон как получилось. «Нет, не судьба, видно, мне помереть пока. Еще рановато думать о смерти. Я молод, красив, успешен. Планов, как говорится, громадье…, – молодой мужчина мысленно осекся. – Господи, как хорошо, что никто не умеет читать мысли, – Даниил исподтишка оглядел присутствующих, – не о том я сейчас думаю, совсем не о том», – но траурного настроения совсем не было, наоборот, хотелось чего-то такого прямо эх. Но такая несносная духота. Даниил изнывал от жары, он и не предполагал, что в далекой Сибири может быть так жутко жарко, прямо как на юге. Он поискал глазами Арину и попросил:

– Если можно э-э-э, – и прямолинейно посмотрел на хозяйку дома.

– Арина, – спокойно ответила она, не отводя глаз и не смущаясь.

– Да, Арина, я бы зеленого чая выпил, без сахара.

– Да, конечно, без проблем. Миша, помоги мне, – попросила Арина, направляясь в дом.

Вскоре на столе стояли два стеклянных кувшина, переместившиеся из холодильника, один с квасом, другой с соком. На солнце емкости стали быстро нагреваться и отпотевать, образуя на поверхности прозрачные капельки воды. Миша принес чайник и вазочку на ножке со свежим медом, который прямо всучила подруге Нюра, когда та уезжала с пасеки. Арина на подносе вынесла стаканы с ярким рисунком, черный и зеленый чай, вазочку с конфетами и банку с растворимым кофе.

– Подходите, пожалуйста, к столу, – доброжелательно предложила она, убирая со стола пустой поднос.

Из дома неспешно вышли с порозовевшим лицом Анна с врачом. Полина Витальевна быстро переглянулась с седовласым военным, который лениво разговаривал со следователем, и спокойно кивнула головой.

– Ну что же, – приободрившись, произнес военный, – жажду утолим, и в обратный путь, задерживаться нам время не позволяет.

Все неторопливо потянулись к столу, каждый уже определился, что он собирается пить: военный налил себе квас, врач с Анной предпочли сок, Даниил, пододвигая к себе стакан с зеленым чаем, потянулся за конфеткой, но, заметив мед, передумал и взял розетку, чтобы положить себе сладость. Арина приветливо улыбнулась, тут же поддержала его порыв:

– Правильно. Угощайтесь. Вы попробуйте наш мед, не пожалеете. Свежий, только сегодня с пасеки привезли, вы такого душистого нектара в жизни не ели.

Даниил внимательно посмотрел на Арину, взял ложечку и положил мед в рот, медленно рассосал его, почему-то поморщился и торопливо запил чаем.

– А вы что же не подходите? – Арина вопросительно посмотрела на мужчину-телохранителя Головина. Но он словно не расслышал ее, даже не удостоил взглядом, ни один мускул не дрогнул на его лице, он продолжал стоять на своем месте, словно изваяние.

– Оставьте, Арина. Это бесполезно, – мягко порекомендовал Дмитрий Владимирович, – вы не обижайтесь, но у Умара правило, он никогда ничего не ест и не пьет с чужого стола, как бы сильно его не мучили жажда или голод, он не изменяет своему принципу.

Антон Сергеевич стоял и мысленно размышлял: то ли чай попить, то ли уже последовать примеру военного и квасок попробовать. Дмитрий Владимирович залпом выпил стакан кваса, крякнул и блаженно произнес.

– Вкусен. Ядреный квасок у тебя хозяйка получился. Ну-ка, я, однако, еще стаканчик выпью. Попробуйте, рекомендую, хорошая вещь, – посоветовал он следователю, наливая себе повторно полный стакан кваса.

Даниил вдруг схватился за грудь, тяжело задышал, задрожал всем телом, повалился на землю, его лицо приобрело синюшную окраску, и на нем отразилась «сардоническая улыбка», его тело стало изгибаться в неестественных судорогах.

Умар отреагировал на неестественное поведение Даниила раньше всех, в один легкий, виртуозный прыжок он оказался возле Даниила, внимательно заглянул ему в лицо и громко констатировал:

– Его отравили, – и с беспристрастным видом вернулся на свое место, его лицо приняло каменный, безразличный вид, словно происходящее вокруг его больше абсолютно не интересовало.

Присутствующие сразу притихли, замерли и с ужасом в глазах наблюдали за Даниилом, первой опомнилась и прервала молчание Арина:

– Господи! Что это? Отвяжись, плохая жизнь…

Все медленно, как по команде перевели непонимающие взгляды на Арину, и вдруг жаркий воздух разрезал командный голос Дмитрия Владимировича:

– Поля, ты что застыла? Сделай же что-нибудь!

У Даниила прекратившиеся было судороги повторились вновь. Врач поспешила к больному и присела возле него, постаралась придать почти безжизненному телу удобное положение и непослушными пальцами стала расстегивать ворот его рубашки, Даниил неожиданно совсем затих и не подавал признаков жизни. Полина Витальевна дрожащими пальцами приподняла его руку, старалась нащупать пульс, но все тщетно, пульс не прослушивался. Она вернула безжизненную руку мужчины на место, медленно поднялась с колен и, не поднимая головы, тихо произнесла:

– Все кончено, он мертв. Умар прав… Это, по всей видимости, отравление.

– Ты ошибаешься, – нервно и возбужденно возмутился Дмитрий Владимирович, – дай ему что-нибудь… Укол наконец-то какой-нибудь поставь, – и, видя, что врач продолжала стоять, не шелохнувшись, запустив пятерню в короткие волосы, с силой провел рукой по голове, словно стряхивая свалившуюся на его голову еще одну беду, со злостью в голосе почти закричал: – сделай же что-нибудь, дура!

Анна стояла с неестественно бледным лицом, к налитому в стакан соку девушка еще не успела прикоснуться. Она вдруг почувствовала неимоверную слабость во всем теле, пальцы разжались сами собой, и она выпустила стакан с соком из рук, он глухо упал и стукнулся о землю, обрызгивая ноги девушки желтыми сладкими капельками. У Ани совсем исчезла сила в ногах, она медленно стала оседать и вскоре уже лежала на земле.

– О, боже, что же это? – выдохнула Арина, не понимая, что происходит. Она поверить не могла, что все эти чрезвычайно дикие и ужасные по своей сути события творятся у нее во дворе. От волнения у нее забегали черные мурашки перед глазами, и из груди предательски стал подниматься к горлу спазм, разрезая пищевод адской болью, которая не давала свободно дышать. Миша, стоявший рядом, вовремя суетливо, но заботливо и бережно поддержал пошатнувшуюся Арину и помог присесть ей в тень на лавочку.

– Ты что, дорогая? Что происходит? – озирался Миша по сторонам в поисках врача. Но Полина Витальевна была занята, она уже склонилась над Анной и уверенной рукой водила у нее перед носом тампоном с нашатырным спиртом.

Дмитрий Владимирович наконец-то вернул стакан с квасом на стол, так и не притронувшись к нему, и плохо действующими от волнения губами обратился к следователю, который только что перестал разговаривать по мобильному телефону:

– Это что тут у вас? Массовое отравление?

– Разберемся, – ответил беспристрастным тоном Антон Сергеевич, пока не зная, как реагировать на происходящее, и отправился к постепенно приходившей в себя Анне, – ну, и как она? – спросил он ровным голосом у врача.

– Обморок, – коротко бросила Полина Витальевна, даже не посмотрев в сторону следователя, и добавила: – такое бывает в критические минуты волнения.

– Это меня… Они меня хотели отравить, – Анна окончательно пришла в себя, не поднимаясь с земли, хватала за руки врача и, впадая в истеричное возбуждение, своими словами накручивала всеобщее паническое настроение, у которого и без того был высок градус волнения.

– Тише, тише, Анна Аркадьевна. Сейчас мы с вами успокоимся, и все будет хорошо, – высвобождая свои руки из цепких пальцев Анны, врач уверенными движениями готовила шприц с успокоительным. Когда наполненный шприц застыл в руках Полины с поднятой иглой вверх, она крикнула: – помогите мне кто-нибудь.

Дмитрий Владимирович первым сорвался с места и поспешил на помощь Полине Витальевне, вскоре умиротворенную, с безразличным взглядом Анну усадили рядом с Ариной на лавочку.

За суматохой, возбуждением и творившейся неразберихой не заметили, как к дому Арины подъехала еще одна машина. По тропинке неспешно шел журналист Вадим, за ним ковыляла стершая накануне новыми туфлями ногу фотоккор Юля. У нее в редакции было полно работы, но как только она услышала предложение Юрия Ефремовича взять Вадиму ее с собой, поняла, что намеченным планам сегодня не суждено сбыться. Но, с другой стороны, быть в гуще такого неординарного события, наверное, мечтает каждый фотокорр.

Вадим, как только зашел в калитку, профессиональным чутьем, выработавшимся с годами, сразу почувствовал, что по данному адресу во дворе происходит что-то из ряда вон выходящее. Он задорно подмигнул Юле и попросил:

– Будь начеку… Короче, не мне тебя учить.

Очутившись в самой гуще событий, Юля без предупреждения стала беспрестанно щелкать фотоаппаратом. Присутствующие, казалось, не замечали новых людей, Арине вообще показалось, что она все происходящее наблюдает как бы со стороны, словно смотрит криминальные новости по телевизору. Первым очнулся Дмитрий Владимирович, он закрутил головой, наконец-то понял, что попал под объектив фотоаппарата, а такая популярность ему была совсем без надобности, и он по-военному зычно возмутился:

– Что происходит? Кто разрешил? – и грозно направился в сторону Юли, весь его свирепый, яростный вид кричал, что сейчас он наведет порядок и лишит эту наглую девчонку фотоаппарата. Но путь ему преградил Вадим, ткнул в лицо возмутителю красные корочки, на которых красовалась надпись «Пресса».

– Ну и что? – не растерялся военный человек, стараясь выхватить противные корочки из рук Вадима. Но не на того нарвался, опытный корреспондент привык к таким многочисленным манипуляциям недовольных людей и виртуозно спрятал удостоверение в карман брюк. А Дмитрий Владимирович, взбесившись еще больше, напористо наступал на беспардонного корреспондента. – Что ты мне в лицо тычешь свою ксиву? Я тебе свои корочки могу показать. Будем тут регалиями мериться?