До тебя…

– Я не имитировала!

– Заткнись, Настёна, лучше сейчас заткнись…

Они бушевали две недели. Он орал на неё, она плакала. Приводил доказательства, она больше не пыталась отрицать. Перешла на другую линию поведения – теперь Настя пыталась ему внушить мысль, что её чувства к нему абсолютно искренни, и что любит она его, как человека, а не потому что он входит в список российского Форбса – 200 богатейших бизнесменов России.

Он верил… Какое-то время. Ведь они познакомились у обычного супермаркета, когда Михаил гонял бездумно по городу и заехал в торговый центр, потому что у него в машине не оказалось второй бутылки с минералкой без газа. Всё случайно. Ну-да, ну-да. И лишь потом Игнат достал съемку слежения за ним в тот день.

– Меня пасли, а я даже не заметил.

– Я давно тебе говорю – нужна постоянная личка.

– Игнат, отвали. Не до этого сейчас.

Он не боялся, чтобы ходить с личкой. Миновали времена, когда бизнесменов отстреливали на улице. Но охрану имел, держал у себя толковых парней, лучших.

– Значит, говоришь, не соваться к мадам Мистерии… как интересно, милая.

Настя поморщилась, и снова в её взгляде появилась мольба.

– Миша, я тебя прошу… давай уедем куда-нибудь. На пару дней, на неделю. Просто побудем друг с другом. И я тебе докажу, что люблю тебя по-настоящему. Да, наше знакомство было подстроено. Мне помогли. Но пойми ты – я, как только увидела твою фотографию, сразу поняла, что ты – мой!

Зареченский хмыкнул и скрестил руки на груди, не заботясь, что помнет рубашку.

– Знаешь, что меня всегда поражает? Когда я слышу слова о любви, звучащие из уст молоденькой актрисульки или певички и предназначающиеся, допустим, заслуженному артисту или продюсеру старше её лет на сорок. Ах, я полюбила его с первого взгляда… Ах, моя любовь чиста… Да, что же, вы, мать вашу, не влюбляетесь и не тащитесь от фото слесарей или водил? Вам подавай знаменитостей да олигархов.

– Я не такая…

– Конечно, конечно!

Зареченский ослабил галстук. Еще немного в том же духе, и он задохнется в машине. Дорогой парфюм жены резал глаза, проникал в легкие и разъедал их. Взять с собой Настю оказалось ошибкой. Как так получилось, что всего за две недели та, которую он едва ли не боготворил, начала вызывать у него аллергию?

– Поехали, Мишенька, я тебя прошу, – голос Настя понизила и потянулась к нему, видимо, желая положить ладонь на грудь, поскрести коготками с идеальным французским маникюром, как она делала часто, когда хотела получить от него согласие. Он позволил ей думать, что она ловко обходит его оборону.

– Я бы посоветовал тебе оставаться на месте, – холодно бросил Зареченский.

Подействовало.

Всё-таки природная осторожность взяла своё.

– Я всё равно не дам тебе развода, слышишь, Зареченский? Не дам.

– Ты повторяешься, милая. Мои адвокаты займутся нашим бракоразводным процессом.

Глаза Настёны зло блеснули, аккуратные ноздри затрепетали.

– Ребенка ты не получишь.

Вот она и ступила на тонкий лед.

Она могла говорить, что угодно. Клясться в вечной любви, называть его эгоистичным ублюдком, пытаться вывести на эмоции. Она могла делать, что угодно. Кроме одного – не сметь касаться темы не рожденного ребенка.

Его. Ребенка.

– Вот как, – растягивая слова, произнес он, пытаясь сдерживать в узде рвущихся наружу демонов. – Значит, решила меня шантажировать ребенком. Мы об этом поговорим вечером. Дома. А сейчас…

Он закрыл глаза.

Иначе никак.

Убьет, суку, голыми руками.

– Миша…

Тишина.

– Миша!

Снова безрезультатно.

– Да что же ты за человек, Зареченский? Неужели ты не видишь, что я в отчаянии? Что я готова пойти на всё, лишь бы ты со мной общался, чтобы мы поговорили и, наконец, пришли к согласию и примирению. Неужели ты готов перечеркнуть год нашей жизни из-за нелепости? – тут она скривилась.

– Ложь – не нелепость, – он даже не открыл глаза.

Она, вдохновленная его репликой, быстро продолжила:

– Нелепость, Мишенька, ещё какая нелепость. Да, наша жизнь началась с небольшого обмана, но… Скажи, если бы не Раиса, разве мы с тобой познакомились бы? Где? Я простая девочка из Калуги, ты крутой мен, где бы мы с тобой пересеклись? Да нигде! Поэтому судьбу надо немного подталкивать! Разве мы не были счастливы этот год?! Были, черт побери! Ещё как были! И можем быть счастливы и дальше! А ты уперся, как баран, и не желаешь признавать очевидного. Твердишь, что одна ложь рождает другую! Может, и так, а, может, и нет! Почему ты мне не хочешь поверить? Я люблю тебя! Люблю! Я жить без тебя не могу! И ребенок… Неужели ты не можешь перешагнуть через свою долбанные гордость и самолюбие ради него?

Зареченский резко распахнул глаза, подался вперед, чем заметно напугал Настю, та отпрянула.

– Слушай сюда в последний раз. Не смей шантажировать меня ребенком. Поняла?

Сейчас перед ней был другой Зареченский.

Тот, с которым лучше не иметь дело.

Настя всхлипнула и, шаря по панели, нашла кнопку, опускающую стекло.

– Артем, останови меня у первого же метро.

Михаил встретился взглядом с Артемом и кивнул.

– Остановишь. Пусть прогуляется. Давно ездила на метро? Да и ездила ли вообще. Мадам Мистерия, привезя тебя в Москву, кажется, сразу посадила на машину, чтобы ты соответствовала статусу?

Настя отвернулась, не пряча слезы.

Теперь она их демонстрировала постоянно. Мол, любуйся, муженек, доводишь беременную жену до истерики.

Что-то похожее на сожаление кольнуло в груди. Несмотря на все их разногласия, не стоит и ему забывать, что она беременна. И тут же Михаил оборвал себя. Так же не стоит забывать, что Анастасия великолепная актриса и выдавить из себя слезы для неё плевое дело.