Золотой пергамент

– Скорее, они тут просто все с приветом…

Арес не сдержал усмешки. Он был уверен, что любой здешний житель думает точно так же о стороне тьмы. И, как ни странно, эта догадка примирила его с чужой землей. В конце концов, думал он, нечего бояться – у любого существа будут совершенно дикие ощущения, если его вырвут из привычной среды и выбросят в иное, пусть даже и лучшее место. И хотя Арес и мысли не допускал, что что-то на стороне света может быть лучше, чем в его родных краях – ведь все тут, озаренное солнцем, выглядело просто пошло! – все равно последние сомнения покинули его, и он решительно зашагал вперед, оставляя Тараноса позади. Пора было с лихвой окупить прошлые колебания и действовать по своей инициативе. Ну и по плану своего рогатого товарища, ничего не поделаешь.

Высокие белые колонны, подпирающие собой пустоту, становились все ближе. Уже можно было разглядеть золотые проблески – это Врата Рассвета напоминали о своем существовании. Как ни стыдно было Аресу признаться в этом даже самому себе, сердце его забилось быстро-быстро, словно с цепи сорвалось. Арес, как и полагается уроженцу Градерона, с раннего детства ненавидел все, связанное с Эндерглидом, в том числе и Врата Рассвета, но оспаривать их божественное величие было бы просто глупо. Поэтому сейчас он чувствовал себя так, будто бы подходил не к огромным золотым и прекрасным, но все же обычным дверям, застывшим на краю белой площади, а к легендарному творению, настолько потрясающему, что человеческие глаза попросту недостойны лицезреть его.

– Жаль, нельзя устроить экскурсию, – отвлек его от этих мыслей Таранос, смотря вдаль, туда, где раскинулся большой город. – Думаю, мы первые за последнюю тысячу лет, кто пришел сюда из Градерона.

– Двадцать лет назад здесь был сам Руэдейрхи, – отчеканил Арес. – Не говоря уже о том, что какой-нибудь… нарушитель из наших чуть ли не каждую неделю сюда заявляется. И отнюдь не с мирными намерениями, тебе ли не знать.

Таранос дернулся, затем пробормотал что-то нелестное и, наконец, выдавил на лице кислую улыбку.

– Ну, хорошо. Мы единственные из нашего поколения, кто дерзнул прийти сюда с подобными планами. Так лучше?

Арес неопределенно хмыкнул и остановился. Его сердце теперь замедлило свое биение, рука легла на рукоять меча. Колонны были в двух шагах от него. Огромные золотые Врата Рассвета возвышались впереди, и чтобы достигнуть их, нужно было лишь пройти через площадь… И убить стража.

– Еще несколько шагов, – явно читал его мысли Таранос, – и мир начнет меняться по нашему усмотрению… Я буду ждать здесь, – предупредил он. – Как только ты откроешь Врата, я направлюсь следом за тобой. Впрочем, если у тебя возникнут проблемы со стражем, кричи – я, конечно, окажу всю возможную помощь.

Его коварный расчет снова оказался верным. Ареса аж дрожь пробрала от ярости, возникшей при мысли, что он – он, Хранитель Ключа! – будет низко взывать о помощи, чтобы победить какого-то стража из Эндерглида! Хотя стражи Рассвета обычно были весьма неплохими воинами, Арес был уверен, что они ему не помеха. Впрочем, теперь он скорее бы умер от руки врага, чем намекнул о том, что нуждается в хоть какой-нибудь помощи.

Вспыхнув, Арес оттолкнул Тараноса в сторону и решительно переступил границу Эндерглида, кою представляли собой белые колонны. На ходу он обнажил меч. Он уже видел стража или, как еще именовали этих блюстителей порядка, хранителя Врат. Не сбавлять шага, вперед, вперед… Арес очистил свой разум от всех посторонних мыслей – о том, что не далее как полчаса назад он снова увидел ненавистный солнечный свет, о том, что он находится на стороне извечных врагов. От него требовалось только одно – изменить мир по своему усмотрению. Убить стража и пройти во Врата Рассвета.

Арес дошел до ступеней, ведущих к Вратам, и в изумлении остановился. Остывшее было сознание вновь наполнилось целым ворохом эмоций: он сразу догадался, кто этот страж, охраняющий великую святыню.

Несмотря на то, что уже много лет стороны тьмы и света почти не соприкасались друг с другом, слухи каким-то неведомым образом исправно ходили из одного конца Этериола в другой, так что оба извечных противника волей-неволей были наслышаны о местных авторитетах противоположных сторон. Так, например, Эндерглиду было прекрасно известно, что Руэдейрхи назначил Хранителем Ключа Ареса, и не просто так, а за определенные заслуги, которые отличили его среди прочих претендентов на эту почетнейшую должность. Еще, без сомнения, они были наслышаны о весьма неудачной попытке переворота в Градероне, завершившейся кровавым возмездием взбунтовавшимся. И даже, вполне вероятно, сторона света могла слышать о Тараносе. Вопрос только о почетном слуге Руэдейрхи или же о злостном интригане, имеющем отношение, как подозревали многие, к тому самому неудачному перевороту.

Так или иначе, подобные слухи просачивались и в Градерон – правда, со стороны Эндерглида они были куда более мирными. В их числе ходили истории о страже Рассвета, который в совсем юном возрасте умудрился снискать себе громкую славу. Любой слышавший о нем, включая Ареса, при встрече сразу признал бы его и счел если не достойным противником, то уж точно серьезной помехой. Именно поэтому Арес, пораженный, замер перед охранником, который, как ни в чем не бывало, сидел на ступенях.

На вид стражу Рассвета было не больше шестнадцати лет. Его золотистые волосы – главная примета этого достославного воина – не слишком длинной, но причудливой волной падали на плечи. Рукоять меча, выглядывающая из ножен, прикрепленных к поясу, отличалась замысловатым гербом. Безусловно, это был тот самый Балиан.

И он спал.

Сперва Арес подумал, что это какой-то хитрый вражеский ход – возможно, для отвлечения внимания. Он быстро огляделся. Вокруг стояла тишина. Ее нарушало лишь глубокое мерное дыхание юного стража. Тогда Арес снова воззрился на своего потенциального противника. Как раз в этот момент Балиан подтянул к себе колени и, блаженно вздохнув, удобно положил на них голову.

Такого не мог ожидать ни Арес, ни даже Таранос. Но если последний ничего не знал и в полном неведении терпеливо ждал условного сигнала, то Арес совсем растерялся. Еще ни разу в его военной карьере не случалось такой нелепости. И что ему теперь было делать? Напасть на спящего? Ну, нет, это равносильно нападению на ребенка – полная и абсолютная низость. Разбудить, а потом постараться сделать вид, что этого эпизода вовсе не было? Это походило на единственный выход. Вопрос был в том, как это сделать.

– Эй, ты! – грубо рявкнул Арес и хорошенько пнул спящего коленом.

Так как юный страж сидел на мраморных ступенях, а незваный гость стоял у подножия небольшой лестницы, удар пришелся прямо в лоб нерадивому охраннику. Тот, однако, почти не шелохнулся – отмахнулся рукой, словно от назойливой мухи, и еще крепче уснул. Обескураженный Арес застыл на месте, слабо надеясь, что задним числом, но до стража все-таки дойдет, что здесь находится посторонний. Однако секунды капали одна за другой, но ничего не менялось.

Арес, с немалым трудом выйдя из ступора, начал лихорадочно соображать. Убить спящего он не мог, нечего и думать об этом – разве может он забыть о воинской гордости? Но что тогда? Приложить побольше усилий? И снова нет – слишком много чести… Может, попросту пойти своим путем? Вот это неплохая идея. Врата откроются, страж проснется и, наконец, начнется битва. Или же Арес спокойно скроется за золотыми дверьми, следом придет Таранос и, увидев, что страж жив, расправится с мальчишкой – уж он-то и не подумает о чести и гордости. Наоборот, порадуется тому, что охранник оказался беспомощным и не представляет серьезной угрозы.

Решив так, Арес поднялся по нескольким ступеням и осторожно положил руку на стык золотых дверей. Обернулся. Страж сидел в той же позе, что и раньше. С гулко бьющимся сердцем Арес толкнул двери. Врата Рассвета легко приоткрылись. Из крошечной щелки полился ослепительный свет, который, казалось, был куда ярче солнечного.

Арес, замерев в нерешительности, снова обернулся. Несмотря на то, что лучи, вырвавшиеся из Врат, упали прямо на стража, тот отреагировал совсем не так, как можно было ожидать. Вместо того чтобы проснуться и покарать нарушителя, он недовольно что-то промычал и, растянувшись на ступеньках, словно на кровати, продолжил предаваться сну. Тогда, окончательно удостоверившись в том, что на стороне света живут одни идиоты и слабаки, Арес забыл о страже и сосредоточил свое внимание на Вратах.

Хоть у него и был Ключ от Врат Заката, которые, по сути, были предметом того же рода, он еще никогда не открывал дверей. Негласный закон гласил, что Хранитель не имеет права использовать Ключ для того, чтобы открывать Врата (впрочем, у него была масса иных полезных свойств, так что Хранители никогда не жаловались на свою профессию), не считая особенных случаев. Таковых на практике Ареса пока не случалось, и приоткрытые Врата он видел только однажды – когда прошлый Хранитель показывал ему, как пользоваться Ключом. Но чтобы пройти за эти божественные двери? До того, как к нему заявился Таранос, Аресу подобное и в голову не приходило. А теперь ему предстояло ступить за порог.

Время шло. Пора было свершить то, зачем они пришли на вражескую сторону. Глубоко вздохнув, Арес распахнул Врата и двинулся навстречу яркому свету. Тот словно бы поглотил его; увидевший блики Таранос (лучше сигнала и не придумаешь), выйдя на площадь, уже не увидел никого, кроме лежащего на ступенях стража. Твердо уверенный в том, что перед ним труп павшего в битве с Аресом охранника, Таранос довольно ухмыльнулся и, спокойно переступив через тело «убитого», быстрым шагом направился к Вратам. В отличие от Ареса, он быстро и без всяких раздумий устремился вперед.

Через мгновение после того, как он скрылся в сплошной завесе яркого света, площадь вновь погрузилась в тишину и спокойствие. Ничто не напоминало о приходе врагов – лишь лучи света, нескончаемым потоком льющиеся из открытых Врат Рассвета, продолжали озарять мирно посапывающего на ступенях стража, подсказывая, что что-то все-таки произошло.

Многим позже этого, когда большинство жителей светлой части Этериола заканчивали свои дела, чтобы с наибольшей для организма пользой провести остаток вечера под и не думающим опускаться солнцем (ведь здесь оно никогда не заходило за горизонт), в Главной башне Эндерглида поднялся редкий по своей серьезности переполох. Сначала, в совершенно неожиданное для такого визита время, туда явились сразу два стража Рассвета. И, хотя одному из них было всего лишь шесть лет и стражем его можно было назвать лишь с большой натяжкой, то обстоятельство, что их все-таки двое, почему-то сразу возымело гнетущее воздействие на огромную залу и, в особенности, на правителя Эндерглида.

Неимоверно высокий и неимоверно старый Гволкхмэй, как обычно восседал на огромном троне в самом углу роскошной залы, куда подводила не только ковровая дорожка, но и золоченая лестница с множеством ступеней. Вообще говоря, для Гволкхмэя она имела скорее символическое значение – тот легко преодолевал ее в несколько шагов, будто поднимался на садовое крылечко. С прочими же жителями Эндерглида и, значит, его подчиненными, дело обстояло куда сложнее. Им приходилось, пыхтя от натуги, добрых пять минут добираться до своего правителя, если тот вдруг пожелает приватного разговора. Так случилось и в этот раз. Увидев в неурочное время двух стражей, а, точнее, стража и ученика, немногие люди, находящиеся в зале, затаили дыхание – все почувствовали, что что-то произошло. С замиранием сердца они ожидали услышать хоть одно слово, объясняющее причину неожиданного визита. Но вместо этого были вынуждены смотреть, как оба стража со всем присущим им достоинством поднимаются по лестнице. В похвалу им кем-то было замечено, что они довольно быстро достигли цели. Младший всеми усилиями старался скрыть дикую усталость и торжество, когда престол, наконец, оказался так близко. Старший тихо сказал что-то Гволкхмэю, и люди снова затаили дыхание.

На этот раз тишина длилась не больше нескольких секунд. Зал прорезал оглушительный крик правителя Эндерглида:

– Что?! Повтори!

Возглас был таким громким (ибо все в Гволкхмэе было великим), что невольные слушатели едва подавили желание зажать уши ладонями. А младший вестник от неожиданности и вовсе оступился и чуть не полетел кубарем с лестницы, но его спутник вовремя удержал его и, не меняясь в лице, послушно повторил неведомые пока народу новости – опять слишком тихо, чтобы его услышал кто-то кроме Гволкхмэя.

– Невозможно! Немыслимо! – вновь загремел правитель. – Ты точно уверен?! Но это просто… Этого не может быть! Впрочем, спокойно, спокойно, ведь это может быть банальной случайностью или даже просто чьим-то любопытством. Ведь нападения не было? Хранитель жив?

– Живее всех живых, – на сей раз голос стража расслышали все.

– Привести его сюда! Нет, вы оставайтесь здесь, – остановил он двинувшихся было вестников. Те с облегчением послушались – так скоро возвращаться к злосчастной лестнице им совсем не хотелось. – Другие приведут. Вон, побежали уже. И Тристана зовите! – грянул он вслед расторопным подчиненным, наперегонки бросившимся исполнять его поручение. – Пусть проверит Врата Рассвета!

– Врата Рассвета? – люди мгновенно замерли и в ужасе уставились на правителя. Теперь было точно известно: что-то случилось с Вратами.

– Чего встали? – грянул Гволкхмэй. – Выполняйте!

После того, как почти все выбежали из залы, кто спеша выполнить приказ, кто просто избегая гнева Гволкхмэя, ослабшее было напряжение накатило на башню с новыми силами. Кроме того, свидетели переполоха разнесли слухи по всем окрестностям, и тревога в рекордные сроки охватила весь Эндерглид. Никто не знал, что произошло; более того, никто не имел даже приблизительного понятия, что грозит Эндерглиду в том случае, если с Вратами что-то случится. Но так как ничего подобного Этериол этой поры еще не слыхивал, люди впали в самую настоящую панику и не уставали предвещать друг другу скорый конец света. Потом некто сообразительный подал дельную мысль, что конец грозит не то чтобы свету – то есть, не всему существующему от небес до Дилана, а свету конкретно – то есть, Эндерглиду. А это значило, что всему ее населению придется срочно переселяться в мир смертных, так как Бог едва ли пустит этериольских беженцев на небо.

Кто бы ни был творцом этой безумной теории, та возымела потрясающий успех среди населения Эндерглида. Люди всерьез испугались перспективы попасть в Дилан, ибо, по слухам, его раздирали постоянные войны. Поэтому народ не замедлил собраться у Главной башни и с замиранием сердца следил за развитием событий. Остается заметить, что все это произошло за каких-то двадцать минут после того, как Гволкхмэй отдал приказ привести стража, так что очень скоро наблюдатели увидели приближающегося к башне Балиана. Здесь его знали все, и самые простодушные не преминули наброситься с расспросами. Прочие же, прислушиваясь, скромно выглядывали из-за спин смельчаков – обращаться к стражам без веской причины, особенно таким знаменитым, было боязно и как-то невежливо.

– Что же там произошло? – напирал один особо бойкий молодец. – Что с Вратами?

– Нормально с ними все, – Балиан посмотрел на него, как на последнего сумасшедшего.

– Но говорят, что Гволкхмэй отправит нас всех в мир смертных, потому что Эндерглид погибнет!

Народ поддержал говорящего встревоженным ропотом. Балиан некоторое время только хлопал большими серыми глазами, потом, окончательно убедившись, что люди не в себе, рявкнул:

– Совсем спятили?! И вообще, отойдите! Дайте пройти!

Все, не переставая шушукаться, плавно отхлынули, и надувшийся Балиан торопливо вошел в башню, кляня про себя приглашение правителя. Позвал зачем-то, да еще «немедленно», да еще собрал тут такую толпу! И это тогда, когда другой страж не пришел сменить его! Немудрено, что пошли ужасные слухи о Вратах. Полная безответственность, – возмущенно думал он, приближаясь к зале. О том, что он уснул во время дежурства, самодовольное сознание Балиана решило до поры до времени позабыть. И каково же было его удивление, когда вместо рационального объяснения Гволкхмэй встретил его громовым и явно яростным: «Балиан!!!».

– Чего? – отпрянул тот. – Совсем обалдел?

– Не смей… так… разговаривать! С повелителем… с Гволкхмэем! – в зал очень вовремя ворвался Тристан, советник правителя. – Не смей… слышишь! – судя по всему, ему очень хотелось накричать на Балиана, но из-за долгого бега сбитое дыхание не позволяло выдать сколько-нибудь стройную тираду.

Обычно Балиан после таких заявлений вступал в долгие препирательства, игнорируя положение высшей власти, но на сей раз реагировать не стал, а, пользуясь случаем, вволю веселился над видом важного советника. Тристан со своими длиннющими, обычно гладко расчесанными черными волосами, в роскошных темных одеждах с массой знаков отличий после пробежки выглядел просто потрясающе. Весь встрепанный, обливающийся потом, он согнулся в три погибели, пытаясь отдышаться. Уникальный случай, о чем Балиан и решил сообщить прочим присутствующим, потому что они вопиющим образом никак не прокомментировали происходящее.

– Видали? – многозначительно посмотрел он на Гволкхмэя и двух стражей, стоящих у его трона.

Но Гволкхмэй снова отреагировал совсем не так, как полагается человеку с нормальным чувством юмора, к коим причислял себя Балиан (у окружающих, впрочем, было о нем прямо противоположное мнение).

– Замолчи! Не время для твоего возмутительного поведения! – закричал он. – Тристан! – ярости в его тоне заметно уменьшилось, хотя громкость голоса Гволкхмэй уменьшить не мог – слишком велико было его волнение. – Что ты скажешь мне?