Возвращение в Дилан

То, что отступнику удалось прорваться в город, Рэвенлира не сильно удивило. В конце концов, теперь у них имелись какие-то свои цели и даже планы, так что они вполне могли пробраться в Эндерглид тайком. Это было не так уж и сложно, ведь стена все еще не достроена. Рэвенлир очень надеялся, что так оно все и вышло; ему очень не хотелось допускать мысль о том, что пострадали ребята, стоящие на посту, хотя, конечно, этого нельзя было исключать.

Не застав перед башней никого из воинов – они, словно специально, переместили район поисков в какое-то другое место, – Рэвенлир решил пока добраться до дома, как и обещал Рейте. Демиан действительно мог быть в опасности, а вместе с ним и Рилан и Лои. Но не успел он покинуть площадь, как до его слуха долетел чей-то воинственный крик.

Рэвенлиру на мгновение стало дурно: он не мог не узнать этот голосок и уже почти понял, что произошло.

Как мог быстро, он понесся к краю площади, на бегу вытягивая из ножен меч. Рэвенлир подоспел вовремя – схватив Рилана одной рукой, он круто развернулся и попытался отбить нападение градеронца. Но попытка оказалась не слишком удачной: увидев, как Рилан, вместо того чтобы бежать вместе с Демианом куда глаза глядят, отталкивает друга и, героическим ором предупреждая население Эндерглида о враге, выскакивает вперед (Демиан в панике попытался схватить его за руку, но не успел), Рэвенлир думал только о том, как спасти сына, и не обратил внимания, что отступник вооружен коротким мечом, какие носили преследователи Рассвета. Оружие Рэвенлира лишь немного задело его, изменив траекторию, и лезвие меча противника пропороло ему предплечье. Однако, несмотря на боль, Рэвенлир не разжал пальцев и не выпустил меча. С его точки зрения ранение было пустяковым – во всяком случае, недостаточно серьезным для того, чтобы даже помыслить о прерывании боя.

Зато Рилан дико перепугался.

– Нет! – закричал он. – Он убил его! Демиан, зови целителя, быстро!

Демиан, хоть и видел, что отец Рилана вполне живой, рванулся в сторону башни, но строгий окрик Рэвенлира заставил его замереть на месте. Улучив момент и опустив Рилана на землю, Рэвенлир кинулся на отступника, который тоже не собирался прекращать битву. Его как будто охватила эйфория – возможно, он узнал Рэвенлира и был рад тому, что смог его ранить. Также он очень скоро уяснил, как можно использовать в этой ситуации обоих детей, и изо всех сил пытался к ним прорваться. Но Рэвенлир сразу понял его намерения и не давал врагу ни единой возможности пройти.

Ему приходилось нелегко. Отступник обладал недурными навыками владения коротким мечом, а убивать его было нельзя – ведь нужно во что бы то ни стало выяснить, как он прошел в город и, главное, зачем он это сделал.

Перепуганный видом крови Рилан снова оглушительно закричал, зовя на помощь. На этот раз его услышали. Оттеснив ребят, сразу двое воинов Рассвета подоспели к сражающимся. Но еще до того, как они схватились за оружие, Рэвенлиру удалось обезоружить отступника, повалить его наземь и приставить острие меча к его шее.

– Все в порядке? – спросил один из воинов, глядя на окровавленную руку Рэвенлира.

– Полностью, – сказал тот. – А теперь ты, – он надавил на меч. – Зачем ты сюда явился?

Вопрос развеселил отступника. Несмотря на незавидное положение, в котором он находился, он расхохотался – правда, в этом смехе слышалась истерика. Клинок Рэвенлира расцарапал ему кожу в кровь, но отступник продолжал смеяться.

– Предлагаю его запереть для дальнейшей беседы, – предложил другой воин.

Рэвенлир с сомнением посмотрел на него, но через минуту стало ясно, что, действительно, от пленника сейчас ничего не добиться. К тому же, заслышав шум, к башне стали стягиваться люди.

– Хорошо. – Рэвенлир взмахнул мечом и нанес отступнику еще одно ранение – несерьезное, зато гарантировавшее, что он в ближайшее время не сможет предпринять ни одной попытки сбежать. После этого двое воинов подхватили чужака под руки и, с усилием подняв его на ноги, потащили прочь. Тот не пытался вырваться; смех чередовался со сдавленными ругательствами, адресованными светлому городу и всем его жителям.

– В чем дело? Где отступник? Господин Рэвенлир ранен! – на площади уже было достаточно народу – стражи, преследователи, ученики, их учителя и просто случайные прохожие. И если обладатели воинского статуса стремились узнать, снята ли тревога, то все остальные бестолково галдели на разные лады.

– Все в норме, – бросил Рэвенлир. – И в следующий раз не выпускайте младших учеников на улицу во время тревоги.

– Так поймали же уже, – добродушно проговорил один из учителей.

– И мы не младшие! – смертельно оскорбился мальчик лет восьми. – Вон младшие! – его обвиняющий перст уперся в Демиана и Рилана.

Раньше Рилан непременно бы ответил ему, а то и ввязался в драку. Но сейчас он пропустил эти слова мимо ушей. Сознание того, что из-за него пострадал его отец, совершенно выбило мальчика из колеи. Растеряв всю свою удаль, он изо всех сил пытался сдержать слезы. Демиан, стоящий рядом и тоже не совсем пришедший в себя после пережитого, крепко держал его за руку – отчасти для того, чтобы его успокоить, отчасти потому, что сам был жутко напуган.

Велев всем расходиться, Рэвенлир, отказавшись от немедленной медицинской помощи, растолкал собравшуюся толпу и вышел к ребятам. Рилан сначала испуганно отшатнулся, ожидая жестокой расправы. Потом вдруг с той же стремительностью рванул вперед и, всхлипнув, прижался к отцу.

– Еще раз увижу рядом с отступником до того, как получишь статус – пеняй на себя, – сказал Рэвенлир, дав ему символический подзатыльник.

– Он сам! – выкрикнул Рилан сквозь слезы. – А я… А мы… Тебя все искали, а мы… А ты с Архаилом! Вечно ты с ним! И мы одни пошли! – чувствуя, что рассказ не дается ему из-за бури чувств, он умолк.

Рэвенлир, слабо улыбнувшись, поднял его здоровой рукой.

– Это не повод лезть на рожон, – сказал он. – Как видишь, мне за тобой, в отличие от Архаила, не угнаться, вот я и не пытаюсь. Имей это в виду и не заставляй меня вытаскивать тебя из-под меча.

– Ладно! – Рилан, зардевшись от гордости, вытер слезы. – В следующий раз я сам!

– Я имел в виду, не ищи неприятностей на свою голову. Демиан, ты в порядке? Пойдем.

Демиан, чувствуя себя так, словно все происходящее – его очередной сон, направился за ними к башне, чуть пошатываясь от усталости. Ему было тяжело разобраться в ворохе ощущений, но одно он знал точно: в Этериоле снова происходит что-то странное. Ведь неспроста в Эндерглид пробрался один из тех, кто не столь давно избежал смерти от силы Ключей в Градероне.

Полузабытые картины вспыхивали в сознании Демиана болезненными пятнами. Вот мать теснит его к стене, пытаясь заслонить собой, а вот один из воинов Заката заносит меч… За его спиной за разворачивающейся сценой жадно наблюдают другие – и среди них этот человек…

Преодолев всего несколько ступенек лестницы, Демиан почувствовал, что проваливается в темноту. Голова раскалывалась от боли, так же как и запястье, которое он когда-то порезал мечом, чтобы избавиться от проклятия.

Глава десятая. Ретилос

Буря никак не хотела покидать пределы Галикарнаса, и гроза разыгралась с новой, ужасающей силой. Дождь нещадно лупил по всему, до чего ему удавалось дотянуться. По каменным стенам башни Торн капли стучали особенно тяжело и даже как-то гнетуще, но в самой башне так шумели, что никто не обращал на это внимания. Там было тепло и светло, лилась веселая музыка – кто-то играл на незамысловатом инструменте, – а за столом и вокруг него бурно пировали король и его войско, снова слившееся воедино. Запасы еды и вина убывали со стремительной быстротой, однако стоило столу опустеть хотя бы наполовину, слуги Дианты и Сигфрида тут же заполняли его вновь.

Король после плотной трапезы подобрел и вроде бы даже смирился с тем, что Балиан сидит «на совершенно недопустимом» расстоянии от Дианты, то есть меньше, чем в пяти метрах. Впрочем, любой взгляд Балиана, брошенный в сторону королевы, перехватывался Сигфридом, и тот угрожал жесточайшими пытками. Это, конечно, не укрылось от внимания Кристиана и Юана, счастливых после воссоединения с братом, и стало причиной многочисленных насмешек.

– Меня терзают сомнения, Балиан, – сказал по этому поводу Кристиан.

– Да-да! – подхватил Юан. – Что ты там натворил с королевой?

– Идите вы! – в десятый раз взвился на ноги Балиан. – Девчонка и девчонка… Кто виноват, что подвернулась! Уходить не хотела! Пришлось терпеть…

Но, говоря, он неизменно краснел – правда, больше от недовольства, нежели от смущения. Его коробило, когда он называл королеву Дианту «девчонкой». Ей было лет двадцать, быть может, чуть больше, но она выглядела старше за счет королевского облачения и невозмутимо-гордого, несколько высокомерного выражения лица. И Балиан не мог не признать, что она была очень и очень красива. Не то чтобы он действительно проникся к ней какими-то чувствами, нет – но с неуверенностью, присущей ему в подобных вопросах, мог сказать, что она, пожалуй, не просто красива, а прекрасна.

– У вас тут своя королевская особа, – заметил один из солдат, подталкивая Юана.

Его соседи одобрительно зашумели. Они не переставали обсуждать боевое мастерство Лейан и то и дело норовили подлить ей вина, похвалить за владение мечом и бросить какой-нибудь намек. Но все их планы шли крахом и без вмешательства братьев, которые с интересом наблюдали за развитием событий. На похвалы Лейан отвечала, что ее мастерство не так уж и хорошо, в намеки не вдумывалась и потому игнорировала их, а вино выпивала кубок за кубком, и при этом ни малейшего симптома опьянения у нее не появлялось.

Она как раз пригубила очередную порцию, когда Сигфрид, услышав их говор, грянул на весь зал:

– А и впрямь ничего девчонка!.. Останется со мной. Место королевы занято, – обратился он лично к Лейан, – но ты вполне можешь стать моей любовницей.

Услышав это, Лейан поперхнулась вином, точно так же как и сидящие рядом с ней Балиан и Юан. Дианта на эти слова никак не отреагировала, словно Сигфрид сказал о чем-то, что ее совсем не касалось.

– Не шутите так, Ваше Величество, – сказал Кристиан.

– Да кто шутит? – оскорбился Сигфрид. – Чтоб вы, этериольцы, знали – короли такими предложениями не разбрасываются! Ну? – хищно посмотрел он на Лейан.

Лейан понимала, что должна ответить предельно вежливо, но в категоричной форме, однако от шока у нее пропал голос, да и повелительный тон Сигфрида заставлял думать, что речь не о предложении, а о приказе. Сбивало с толку и то, что страшно разочарованные солдаты плавно отхлынули от Лейан, посчитав ее, судя по всему, собственностью самого короля.

– Молчание – знак согласия! – восторжествовал Сигфрид.

– Ничего не согласие! – укорил Юан. – Вы ее дара речи лишили! Нельзя же так!

– Врежь ему, – посоветовал Балиан Лейан.

– Юану? – еще больше растерялась девушка.

– Сигфриду! Или ты того, здесь останешься?