Чародейка. Книга 2. Бремя власти

– Угу, – фавн запихнул остатки яблока в рот и принялся торопливо жевать.

– Да не торопись, подавишься еще, – усмехнулась Къяра.

– Я доел, – фавн повернулся и, с трудом встав на колени, попросил: – ошейник дай.

Къяра встала и протянула ему обруч. Он взял его, потом надкусил себе палец и провел им по внутренней стороне обруча, оставляя кровавый след, и, проговорив: «клянусь быть верным тебе хозяйка», вернул ей.

Къяра взяла его, с помощью своей магии разомкнула, надела на шею фавна и плотно замкнула вновь: – Доволен?

Фавн схватил ее руку и прижался к ней всей мордочкой.

– Ты лучшая хозяйка на свете, – проговорил он, потом поднял голову и, не выпуская ее руки, попросил: – Теперь клейми, только магию используй, чтобы не очень больно было, ладно?

– Где клеймо-то хочешь и какое? – спросила Къяра.

– Там где будет сразу видно: на плече и внешней стороне руки, например, и большое…

– Большое так большое, – Къяра высвободила свою руку из рук фавна, и наложила ее ему на левое плечо, а потом плавно и медленно провела ей по внешней стороне его руки от плеча к локтю.

Фавн весь напрягся и мелко задрожал, но не издал ни звука.

– Чего дрожишь? Разве больно сделала? – спросила Къяра, убирая руку.

– Неет… А ты что, уже все сделала? Я думал ты только начала, – фавн удивленно разглядывал свое плечо, на котором красовался четкий зарубцевавшийся шрамы от выжженного изображения короны с монограммой Владетельницы и руку, на которой теперь было изображение змеи овивающей клинок меча с ее монограммой на рукоятке. Это были знаки свидетельствующие, что он принадлежит ей, и находится под защитой ее оружия и ее законов.

– Красиво, – заключил он и с надеждой посмотрел на нее, – а ногу вылечишь?

– Вылечу. Осторожно перевернись, сядь и вытяни ее вперед.

Дождавшись, чтобы он сел, как она ему велела, Къяра склонилась над ним, быстро размотала удерживающую лубок повязку и наложила руки на ногу над переломом.

– Все, можешь встать, – произнесла она, поднимаясь.

Фавн ощупал свою ногу, а потом очень осторожно встал, держась за стенку. Потом оперся на нее, присел и даже попрыгал на ней: – Хорошо, совсем не болит… а теперь раны залечи, – он повернулся к ней спиной.

– Они же практически затянулись все у тебя. Чего их лечить?

– Они чешутся и зудят… и еще шрамы могут некрасивые остаться. Залечи!

– Ну и наглый ты… Сил никаких нет. А палец прокушенный не надо еще?

– Надо. И палец надо тоже, он же болит, – фавн обернулся и жалобно посмотрел на нее. – Ну что тебе стоит?

– Хорошо, – Къяра повела рукой, и вокруг фавна заклубилось легкое мерцающее облако. – Теперь доволен?

– Угу, – фавн повел плечами и тщательно ощупал себя. – Все хорошо, только…

Он не успел договорить, Къяра резко перебила его:

– Еще только потребуй что-нибудь, и я все уши тебе откручу!

– Откручивай! – фавн обернулся, повалился перед ней на колени и захныкал: – Ты теперь что хочешь со мной можешь делать… Откручивай! Я даже возражать не стану…

– Вот хитрая бестия… ну что тебе еще от меня надо? Говори, только учти, это действительно на сегодня последняя просьба, будет еще одна – накажу.

– Хорошо, хорошо, только одна и последняя, – фавн поднял голову и лукаво сощурился, – у меня очень сыро в пещере… Можешь сделать, чтобы здесь не было так сыро, но проход к водопаду остался?

– Могу, – Къяра повела рукой, и пещеру заволокло туманное облако, а когда оно рассеялось, воздух в пещере стал сухой и свежий.

– Это надолго? – спросил фавн, сосредоточенно обнюхивая воздух.

– Навсегда, – усмехнулась Къяра.

– Ты – волшебница.

– Нет, я – маг. Волшебники, это сказочные персонажи.

– Магов таких не бывает, – хмыкнул фавн, – ты действительно похожа на сказку, я все время боюсь неловко повернуться и проснуться.

– Ущипни себя, и перестанешь бояться, – проговорила Къяра и добавила: – Ну все, мне пора.

– Подожди секундочку… А девушка точно завтра придет?

– Пока в селении будут фрукты, приходит она будет каждое утро на поляну у водопада, если обижать ее, конечно, не будешь. Смотри, ты обещал мне!

– Я помню, – кивнул фавн и, вновь сев рядом с корзиной, принялся сосредоточенно выбирать какой бы еще фрукт ему съесть.

Къяра улыбнулась и, раскрыв арку перехода, шагнула в нее.

Инга была в своей комнате и размышляла, куда второй день подряд могла уходить сестра. Спрашивать ее об этом она боялась. Она видела, как та начинала злиться, если кто-то, за исключением Владетеля, конечно, хоть намеком спрашивал ее о том, где она была, что делала или что намеревается делать. В лучшем случае Къяра резко отвечала, что это не их дело, и все что им нужно знать, она сообщит, тогда, когда сочтет нужным. В худшем – сразу наказывала, даже без объяснения причин. Так было везде и в Лорене, и здесь.

Вчера Инга заметила сзади на подоле платья Къяры следы грязи и крови, но когда сказала ей об этом, та лишь кивнула и, поведя рукой, восстановила первозданную чистоту своего наряда.

Исходя из того, что грязь и кровь, могли появиться на ее платье где угодно, только не во дворце и не в городе, Инга сделала вывод, что сестра была не в Лорене. Может быть, в землях своих киритов, а может быть еще где-то… И там она либо кого-то срочно убила, либо наоборот спасла.

Инга помнила, как резко остановилась вчера Къяра и, поведя рукой, что она делала всегда, чтобы что-то узнать, незамедлительно ушла через магический переход. Так как вернулась она вчера в достаточно хорошем расположении духа, можно было сделать вывод, что отлучка ее закончилась успешно. Но так как сегодня она ушла вновь, то, наверное, что-то ей еще было необходимо доделать…

«Наверное не убила… Ведь зачем возвращаться, если убила? Значит, наоборот спасала кого-то. Интересно от кого? И для чего в этом случае возвращаться?» – размышляла Инга, от нечего делать, перебирая в голове разные варианты.

Ей очень хотелось как-нибудь самой оказаться на месте сестры, причем, обладая уже всеми ее способностями. Чтобы так же легко и не задумываясь решать государственные проблемы, одним своим видом вызывать робость и страх, и быть уверенной в собственных силах и могуществе. Она бы тогда точно вела бы себя по-другому…

«Интересно, почему сестра стала такая жесткая, холодная и безжалостная, – думала она, – неужели из-за того, что ей пришлось испытать? Вот я бы такой не была… мне совсем не хочется унижать других. Мне жалко их… А она только этим и занимается. Вчера вот, поставила перед всеми придворными во время ужина начальника стражи города и начала допрашивать, как он отчетность ведет, как быт воинов отслеживает, какие у них доходы и какие расходы. Спрашивается: откуда он это может знать? А потом вообще обвинила его в поборах, недоплатах воинам, и даже всех его воинов в мздоимстве обвинила».

Инга видела, как у этого высокого, подтянутого седого мужчины тряслись руки и дрожал голос, когда он отвечал Къяре, и ей было жаль его. А уж когда, у него потекли слезы, и он стал на коленях униженно просить сестру о пощаде, обещая все исправить, комок сжал горло Инги так, что она не то что есть, даже дышать с трудом могла… Но еще хуже ей стало, потом, когда начальник стражи бросился целовать ноги Къяры, после того как та приказала охранникам его выпороть плетью и благодарил… благодарил за предстоящее наказание, пока его не вывели из зала. Комок из горла пропал, но ей стало стыдно… стыдно за этого так унижающегося представительного мужчину. Нет, она бы так никогда не смогла бы поступить, как Къяра. И почему интересно, нельзя достичь всего того, чем обладает сестра, не пройдя через такие испытания, наказания и боль, через которые прошла она?

– О чем задумалась, сестренка? – Инга услышала голос Къяры и от неожиданности вздрогнула. Она не слышала, как сестра вошла.

Обернувшись, Инга замялась и тихо произнесла: – Да так ни о чем… просто в окно смотрела.