Пиранья

– Работаешь, значит? И что – результаты есть? – Что-то в голосе Шмелева Лене не нравилось, какая-то незнакомая интонация, не предвещавшая ничего хорошего.

– Особых результатов пока нет, но разрабатываем ряд лиц, которые могут быть причастны…

– А что с личностями убитых?

– Первый – Николя Паретти, гражданин Италии, двух других устанавливаем.

– Паретти – это тот, что в гаражах нашли?

– Да. При нем обнаружился мобильный телефон, сильно обгоревшие водительские права, эксперт смог прочесть имя.

– Вот повезло-то гражданину Италии, что права при нем были! – с сарказмом отозвался зампрокурора. – А остальным бедолагам, выходит, не повезло совсем – раз они до сих пор не опознаны и не установлены? – Шмелев наконец развернулся, и Лена увидела, что его лицо покрыто красными пятнами.

– Николай Иванович, вы бы таблетку приняли… – осторожно попросила она. – У вас, похоже, давление поднимается…

Шмелев опустился в кресло и вдруг изо всех сил ударил ладонями по столешнице так, что Лена вздрогнула:

– Давление?! Давление, говоришь?! Да как тут ему не подняться, когда меня прокурор с утра чуть не четвертовал?! Ему аж из Москвы звонили, интересуются, а мне и сказать нечего, у меня старший следователь Крошина может личность убитого установить, только если при нем документы были! – рявкнул он, но полез в ящик стола за таблетками. – Воды дай.

Лена быстро налила в стакан воды из графина и протянула Шмелеву. Тот бросил в рот таблетку и шумно запил, едва не пролив часть на китель. Лена чувствовала себя проштрафившейся школьницей в кабинете директора – вроде как ничего особенного не натворила, но ругают в принципе по делу. Прошла неделя, результатов нет – Шмелев прав, она топчется на одном месте и не двигается никуда.

– Николай Иванович… – начала она, но тот махнул рукой:

– Ой, Ленка, перестань! Я же все понимаю – дел много, следователи загружены выше крыши, но ты и меня тоже пойми – начальство требует, а по этому делу сегодня звонили из городской управы. Сама ведь понимаешь – как только просачивается информация к журналистам, так начинается – почему бездействуете, когда раскроете-поймаете-накажете… А тут еще и иностранец, вот-вот в посольстве забеспокоятся. Ленка, ты же умная девка у меня, ну напрягись, а? Хочешь, я часть твоих дел другим перекину?

Лена отрицательно затрясла головой – передавать свои дела кому-то она не любила, как не любила и брать чьи-то, это, считай, нужно начинать все снова.

– Не надо, Николай Иванович, я справляюсь.

– Да? Ну тогда к вечеру жду отчет о подвижках в деле об обгоревших трупах. Все, свободна. – Шмелев откинулся на спинку кресла и снял галстук.

– Может, «Скорую», Николай Иванович? – осторожно спросила Крошина, но он только отмахнулся:

– Иди уже, работай, без тебя тут разберусь.

Лена вышла из кабинета и, плотно закрыв за собой дверь, громко прошептала секретарю:

– Кристина, ты бы почаще к шефу своему заходила, у него давление поднялось.

– Хорошо, Елена Денисовна, я прослежу, – невозмутимо отозвалась та, не отрывая взгляда от монитора.

– У него уже был инфаркт.

– Я все поняла, не волнуйтесь.

На столе в кабинете ее ждал отчет «наружки» по Веткиной. Лена даже обрадовалась – хоть что-то, пока Андрей не привезет материалы по отработке оружейных магазинов, а Левченко – по школам ножевого боя.

Она погрузилась в чтение и практически поминутно проследовала за Анной Веткиной от ее дома до работы, затем до торгового центра, где девушка купила спортивный костюм, туристические ботинки и рюкзак, потом снова вернулась на работу, где пробыла до семи часов вечера. После этого Веткина оказалась в ресторане «Ротонда» – довольно дорогом заведении со средиземноморской кухней, куда Анна пришла в качестве сопровождающей своего шефа. Деловой ужин с двумя партнерами и их дамами затянулся, и домой Веткина вернулась только в половине двенадцатого – на машине шефа, он же и проводил ее в подъезд. «Наружник» сменился сегодня утром еще до того, как Анна покинула квартиру, поэтому отчет обрывался на времени семь-тридцать.

– Значит, вчера она в клуб не ездила, – отложив бумаги, проговорила Лена. – А поеду-ка я с ее шефом пообщаюсь, вдруг что-то интересное расскажет.

Фирма по продаже оргтехники «Орион-Д» располагалась в большом офисном центре неподалеку от здания мэрии. Судя по внешней отделке, месторасположению и крытой парковке для сотрудников, аренда офиса обходилась ее руководителю Антону Максимовичу Гаврилову в хорошую сумму.

«А Паровозников говорил, что фирма не крупная, – вспомнила Лена, поднимаясь в прозрачной кабине лифта на пятнадцатый этаж. – Какой же смысл арендовать такой недешевый офис? Сейчас уже не то время, когда принято было пускать пыль в глаза клиентам обстановкой и локацией своей конторы».

На случай, если в приемной будет находиться Анна, Лена заготовила версию проверки ее алиби на день убийства Паретти, но это не понадобилось. За столом сидела довольно пожилая женщина в строгом костюме и больших очках и с какой-то немыслимой скоростью набирала текст, стуча пальцами по клавиатуре.

– Вы к Антону Максимовичу? Вам назначено? – не отрывая взгляда от монитора, на котором возникали строчки текста, спросила секретарь, и Лена предъявила ей удостоверение:

– Я старший следователь Крошина Елена Денисовна. Мне не назначено, но Антону Максимовичу придется меня принять.

– Разумеется, – без тени удивления отозвалась секретарь и встала. – Секунду, я только доложу.

Она, тяжело передвигаясь, направилась к двери в кабинет Гаврилова, а Лена подумала, что хорошенькую Анну держат здесь явно не за деловые качества – монументальная женщина-секретарь, совершенно очевидно, не нуждалась в помощниках и со своими обязанностями справлялась сама. А вот варить кофе, сопровождать шефа на деловые ужины и, возможно, скрашивать ему досуг, конечно, не годилась.

– Проходите, Антон Максимович вас ожидает, – пригласила секретарь, распахивая перед Леной дверь и отходя чуть в сторону.

– И пусть Аня сварит нам кофе, – раздалось из глубины кабинета.

– Аня сегодня отдыхает, Антон Максимович.

– Да… совсем забыл. Тогда сварите сами, Надежда Климовна.

На лице Надежды Климовны отразилась вся скорбь, на которую та была способна – судя по всему, она считала обязанность варить и подавать кофе шефу и его посетителям унижающей ее достоинство.

Лена вошла в кабинет и остолбенела. Во всю стену справа от двери был установлен аквариум, в котором плавали неизвестные ей рыбы.

– Нравятся? – с гордостью отца, представляющего гостям сына-вундеркинда, спросил владелец кабинета.

– Не сочтите за грубость, но нет. Не вижу ничего красивого.

– А зря. Вы на челюсти посмотрите.

Лена шагнула ближе – у рыбок были странные, чуть выдающиеся вперед челюсти, оснащенные клиновидными зубами.

– Это что же, пираньи? – удивилась она, никогда прежде не слышавшая о том, что этих хищных рыб содержат в аквариумах.

– Да! – подтвердил Гаврилов. – Эти считаются, кстати, самыми красивыми. Это краснобрюхие пираньи, они водятся в Амазонке. К тому же полагают, что они наиболее свирепые из всех. Знаете, как переводится слово «пиранья» с одного из южноамериканских диалектов? Зубастый демон.

– Впечатляюще… только… как-то странно в офисе держать… – пробормотала Лена.

– Это что-то вроде талисмана. И потом, согласитесь, всегда хорошо иметь перед глазами напоминание о том, что в этом мире, как в дикой природе – всегда найдется кто-то, пусть даже уступающий тебе в габаритах, кто может в любую секунду обглодать тебя до костей.

Лена пожала плечами:

– Как-то не думала об этом. Если позволите, я бы хотела вернуться к теме своего визита. Меня зовут Елена Денисовна Крошина, я старший следователь. – Она снова развернула удостоверение и показала Гаврилову. – Могу я задать вам несколько вопросов, касающихся вашего помощника референта?

– Ани? – удивился Гаврилов, отодвигая для Лены стул. – А в чем дело?