Алекс. Девушки любят негодяев

– Марго... клянусь – ничего. Я работала почти до трех, потом легла...

– Ну, конечно! А перед этим ухитрилась достать из шкафа бутылку коньяка?

– Да ты ж видела!

– Видела, – согласно кивает Марго. – Но с сегодняшнего дня больше не буду видеть.

Мэри опустила глаза – значит, с сегодняшнего дня ей уже не удастся убедить Марго в том, что в состоянии «подшофе» эффективнее пишется...

За этот год с небольшим Марго сумела заменить Мэри все и всех – няньку, массажистку, врача, секретаря и агента одновременно. Если бы не Марго, никто больше не услышал бы о Мэри Кавалье, а с ее помощью она продолжала писать и издаваться. Правда, теперь во Франции.

А Марго меж тем доводит до финала гневную тираду, попутно заканчивая возиться с волосами подруги:

– И вообще. Ты в четверг ложишься в больницу, нужно закончить рукопись – а ты пьешь.

– Марго! Хватит! Я не буду дописывать эту книгу, сто раз говорила.

– Будешь.

Вот так – будешь, и все, спорить бесполезно. Но не в этом случае. Этот роман Мэри ни за что не хотела отдавать французам, просто Марго еще не была в курсе. Визит в больницу – последний, контрольный, так сказать, а потом...

Про «потом» Мэри думать боялась и не хотела. Марго настояла на их отъезде из Прованса назад, в Россию. И дом уже им не принадлежит – она продала его через то агентство, где работала сама, договорившись с новым владельцем об отсрочке переезда. Владелец, еще молодой худощавый француз по имени Люка, тихо помешанный на Японии, узнал в Мэри авторшу двух нашумевших во Франции детективных романов, залебезил и сообщил, что он не торопит, девушки могут жить здесь, сколько потребуется.

Люка познакомил их со своей женой – миниатюрной Окини, самой настоящей японкой из Иокогамы. Супруги стали часто бывать в доме, развлекая почти прикованную к постели Мэри, и даже навещали ее в больнице после операции. Мэри же с удовольствием наблюдала за их отношениями, за тем, как они общаются, и со временем пришла к выводу – Люка любит не столько саму Окини, сколько ее происхождение и совершенно идеальную по японским меркам внешность. Категоричной и прямолинейной Мэри тяга европейца к экзотическому Востоку была понятна, но то, что Люка возводил это в догму и порой доводил до абсурда, слегка коробило. Марго же, напротив, искренне восхищалась смелостью француза – мол, не побоялся, ввел в аристократическую семью девушку иной веры и иной культуры. Мэри насмешливо выслушала мнение подруги, но в душе осталась верна себе – Люка ничем не отличается от остальных мужчин, желая иметь что-то другое, чем у соседа, не то же самое, не автомобиль – так хоть жену. Многие мужчины в жизни Мэри свято соблюдали этот принцип.

Окини и Мэри понравились друг другу сразу. Они общались на ломаном английском, однако понимали все на каком-то другом, невербальном, уровне. И именно Окини стала прототипом одной из героинь нового романа Мэри.

* * *

Пока Мэри пыталась собрать в кучу путающиеся и разбегающиеся мысли в похмельной голове, Марго успела закончить ее утренний туалет и подать костыли. Надо отдать должное местному травматологу – операция помогла, а боли – всего лишь остаточные явления. Доктор заверил, что все пройдет.

Огорчало Мэри только одно – она по-прежнему не могла танцевать. Дело всей жизни осталось несбыточной мечтой, алыми парусами, которых ей, похоже, уже не суждено увидеть.

И переезд...

«Как все будет, на что мы станем жить? Еще хорошо, что в свое время я настояла, чтобы Марго не продавала свою квартиру, а сдала», – часто думала Мэри, страдая от бессонницы. Деньги жилец переводил на банковский счет, так что Марго теперь оказалась «невестой с приданым». И еще с каким – на ее руках висела практически не ходячая писательница, широко известная в узких кругах. Мало этого – проблем у писательницы было столько, что тем для романов хватит на всю жизнь. Собственно, из-за ее проблем с мужем они с Марго и вынуждены менять солнечный уютный Прованс на холодную Москву. В общем, как и в первый раз, когда сменили Москву на Францию – из-за того же Кости.

– Мэри, как думаешь – если ты продолжишь писать книги, тебе придется менять имя? – Марго накрывала стол к завтраку, а Мэри вместо ответа засмотрелась на то, как она снует по кухне – высокая, в домашнем платье, с заколотыми кверху волосами. Если бы не Марго... – Мэри, ты почему молчишь? – Она поставила перед подругой чашку кофе и пепельницу и села напротив.

– А? Я не думала об этом, Марго. Могу сделаться Лейлой Манукян – чем плохо имя? Мое, к тому же – по паспорту.

– А зря. Надо думать. Если ты поменяешь имя, то потеряешь ту часть аудитории, которая помнит твой первый роман.

– Да, а если не поменяю и останусь Кавалье, то потеряю, скорее всего, голову, – усмехнулась Мэри, делая глоток кофе. – Ты ведь знаешь, что Косте известен мой псевдоним.

Костя Кавалерьянц – вот откуда литературный псевдоним – до сих пор числился ее законным мужем. Что, однако, не помешало ему несколько раз попытаться отправить жену на тот свет.

И только присутствие в ее жизни Алекса помогло выжить.

«Алекс... да...», – с глухой тоской подумала Мэри, откинувшись на спинку стула.

Она до сих пор не понимала до конца, кто он. Бывший муж Марго. Опаснейший тип. И все же – человек, в которого Мэри влюбилась до беспамятства... Он возникал в ее жизни и в жизни Марго только когда нужна была его помощь, когда надеяться больше не на что и не на кого. Между собой подруги порой звали его Призрак Алекс либо просто Господин Призрак. Этакий красавчик мрачный герой с почти модельной внешностью, идеальными манерами и волчьей хваткой, что в комплексе делало его отталкивающим и притягательным одновременно.

Алекс...

«Надо же – мне до сих пор больно. Я оттолкнула его сама, а больно мне. Парадокс».

Марго все еще периодически возмущалась странным поведением Мэри, но та была твердо уверена в правильности решения. Дело в том, что Марго и Алекс... эти двое мало того, что были близки раньше – близки до сих пор, как бы ни старалась Марго убедить подругу в обратном. Это уже даже не сексуальная связь, а что-то больше, выше. И Мэри не могла, не имела права порвать ее. Как не могла объяснить причину Марго.

* * *

...Мэри вернулась с очередного осмотра и обнаружила в палате растерянную и взволнованную подругу. Она сидела на стуле у окна и теребила в руках легкий шарфик – конец июля выдался небывало жарким, и на ней был брючный костюм из тонкого шифона, а шарфик служил вместо шляпки.

– Что-то случилось? – спросила Мэри, усаживаясь на кровать и прислоняя к стенке костыли.

– Понимаешь. Мэри... – начала та, все отчаяннее дергая шарф. – Понимаешь... мне позвонили утром из полицейского департамента и предложили дать показания по делу «Ле бук компани»...

«Ле бук компани» – так называлось издательство, выпустившее две книги Мэри. Но при чем тут показания, какие, о чем, она, выбитая из равновесия, никак не могла взять в толк.

– Не понимаю... – Она закурила, включив вытяжку над кроватью.

– Мэри, они кинули не только тебя – всех своих авторов, понимаешь? Это около двух десятков человек...

– Погоди, Марго. Что значит «кинули»? Мне выплатили все, ты ж сама считала, – Мэри замерла с недонесенной до губ сигаретой.

Марго тяжело вздохнула:

– И вот тут-то начинается самое интересное, Мэрик. Они ничего тебе не платили. Ни франка. Понимаешь?

Это заявление привело девушку в полное замешательство. Что значит – «ни франка», когда денег на счету оказалось ровно столько, сколько получилось? И их как раз хватило на операцию, которую Мэри откладывала несколько раз из-за невозможности оплатить лечение. Они с Марго тогда так обрадовались...

– Не понимаю. Совершенно не понимаю, Марго! Откуда тогда взялись эти деньги, а?

Они пару минут молчали, глядя друг на друга, а потом дуэтом выдохнули:

– Алекс!!!

– Вот сволочь, – в сердцах бросила Мэри, глубоко затягиваясь сигаретным дымом и выпуская его через нос. – Вот же сволочь – все-таки уел меня!

– Погоди, не ругайся, – попросила Марго, сразу заронив подозрение, что и она замешана в афере. Хотя... уж больно искренне недоумевала в начале, так врать и притворяться прямодушная и открытая подруга просто не умела. – Ведь мы все-таки сделали то, что хотели – прооперировали тебя, так что...

– Да ничего! Ничего, Марго! – рявкнула Мэри. – Я не могу зависеть от него, понимаешь?! Это самое страшное из всего, что я только могла себе представить – вот эти его деньги! Где, как он узнал номер счета?

– Мэри, ты забываешь... когда ему надо, он может добыть любую информацию, так что твой вопрос наивен...

Мэри в отчаянии стукнула кулаками по постели.

– Ну кто просил, кто позволил лезть в мою жизнь – в мою, даже не в твою?!