Хирургия мести

– Пока держится, – рассмеялась я.

– Не надумал к нам вернуться?

– Не хочет. Сказал – консультировать могу, но к столу больше не встану.

– Это жаль, хороший ведь хирург, талантливый.

– Я решила не вмешиваться и не настаивать. Пусть пока на кафедре посидит, надеюсь, ему там быстро надоест, и он еще передумает.

– Да, правильно, не дави на него. Матвей взрослый мужик, сам разберется. Но все-таки жаль, что он решил практику оставить, ему, как говорится, дано.

Я нахмурилась.

Васильков в точности повторил вслух то, о чем я думала все это время.

Мне даже представить было сложно, как человек, много лет посвятивший хирургии и достигший там определенных высот, сможет жить без этого, уйдет в преподавание, в теорию. Но Матвей так решил, возможно, он чувствует, что для него в нынешний момент так будет лучше. И уж я-то точно не имею права вмешиваться и как-то влиять на его решение.

Анастасия

Я давно никуда не ездила ночью. Вернее, не сидела за рулем в такое время суток.

Захар настаивал, чтобы я взяла такси, но мне почему-то захотелось поехать на своей машине.

Это, кстати, даст нам со Стасей возможность заехать в какое-нибудь круглосуточное заведение, я выпью кофе, а Стася – пару рюмок коньяка, как делала это всякий раз, приезжая сюда.

Мы обязательно заезжали в кафе, и она заказывала коньяк и какую-нибудь мясную нарезку, говоря, что нормальные люди не закусывают коньяк лимоном, как принято думать.

Я наблюдала за ее свободными движениями, за изящной пластикой рук, за тем, как она чуть откидывает назад голову, делая большой глоток из снифтера – никогда не забывала уточнить официанту, что напиток подают именно в нем, а не в жлобской рюмке, – и втайне восхищалась тем, что внутри себя Стася абсолютно свободна.

У нее нет комплексов, она не страдает от недостатка внимания, она не боится одиночества. Она вообще другая, совершенно не такая, как я, и где-то глубоко в душе я ей завидовала.

Думаю, мало кто из женщин мог бы понять корни моей зависти – Стася не была замужем, у нее не было детей, она постоянно и очень много работала, но при этом выглядела абсолютно счастливой.

У нее было все, чего не было у меня – свобода и собственные деньги.

Ну, и внимание тех мужчин, о которых я всегда мечтала, но никогда не вызывала у них ответного интереса.

Вокруг Стаськи же постоянно крутились два-три обожателя, мечтавших затащить непокорную и свободолюбивую Станиславу в ЗАГС. Она ловко уворачивалась от таких предложений, ухитряясь при этом не потерять отношений, что меня всегда приводило в бешенство.

Как можно разбрасываться предложениями выйти замуж, особенно когда тебе уже давно не восемнадцать?

Если бы мне предложил подобное один из тех мужчин, которые меня интересовали, я ушла бы от Захара, даже не раздумывая. Наш брак уже давно перерос в партнерские отношения, мы перестали интересоваться друг другом как мужчина и женщина, но не расходились.

Захара все устраивает так, как есть, а мне просто некуда идти, да и возможности нет – на что я буду жить?

Резкий звук автомобильного сигнала заставил меня забрать рулем вправо и почти съехать на обочину – мимо промчался какой-то смертник, которого не устроила моя скорость.

Надо бы повнимательнее, не хватало еще разбиться.

Она вышла из зоны прилета, и я едва узнала подругу, которую видела буквально пару месяцев назад. Она словно бы стала меньше ростом, и даже высокие каблуки туфель не исправляли этого. На лице – ни намека на макияж, рыжие волосы скручены в пучок на затылке, хотя Стася никогда не признавала такую прическу, предпочитая носить волосы распущенными.

– Ну, привет, что ли, – просипела она все тем же странным голосом и обняла меня.

– Господи, что с тобой случилось? Ты здорова? – отстраняя ее от себя, чтобы рассмотреть лучше, спросила я.

– Пока да. И чем скорее мы уберемся из аэропорта, тем дольше я буду здорова, – процедила подруга, странно оглядываясь вокруг. – Ты на такси?

– Нет, я на своей.

– О, черт… – пробормотала Стася, берясь за ручку небольшого чемодана. – Возьми сумку, а? – она протянула мне дорожный саквояж, с которым обычно летала, когда не хотела везти много вещей. – И пожалуйста, Настя, пойдем отсюда поскорее.

Она так рванула к выходу, что я, растерявшись, не сразу смогла ее догнать.

– Где машина? – спросила Стася, очутившись на улице.

– Ну на парковке, где ей быть-то? Ты можешь нормально объяснить, в чем дело?

– Ради твоей безопасности – нет, не могу.

Понятно – журналистка Станислава Казакова на задании…

– Что расследуешь на этот раз?

Стася резко остановилась, развернулась на каблуке туфли и схватила меня пальцами за молнию куртки:

– Настя, говорю в последний раз – не надо задавать мне никаких вопросов, пожалуйста. Когда будет возможность, я обязательно тебе все расскажу, но не сейчас, хорошо? – она требовательно заглянула мне в глаза, и я вдруг на секунду испугалась – так Стася никогда прежде со мной не разговаривала.

– Да, я поняла, прости… – пробормотала я, чувствуя себя каким-то лишним элементом, помехой – так бывало всякий раз, когда со мной начинали говорить на повышенных тонах.

Стася произнесла свою тираду тихо, но с такой злостью в голосе, что это сработало как крик.

Но ей, похоже, и самой с большим трудом давалось собственное поведение, потому что, выпустив из пальцев мою куртку, Стаська вытерла лоб ладонью и пробормотала:

– Сигареты закончились, черт…

– У меня есть в бардачке, я купила.

Стаська взглянула на меня с благодарностью:

– Спасибо. Настя, я тебя умоляю – не обижайся, так действительно сейчас надо. Я пока не могу объяснить.

– Не объясняй, раз не можешь, – вздохнула я, чувствуя, как нахлынувшая обида отпускает. – И садись уже в машину, поедем.

Стаська, как слепая, ткнулась в крыло машины, сморщилась, потерла ушибленное бедро и взялась за ручку.

– Погоди, я открою, – я забренчала связкой ключей, пытаясь найти кнопку на брелоке сигнализации, но Стаська вдруг отскочила:

– Она открыта!