Никого не жаль

Петр что-то тихо говорил в трубку, прикрыв ее рукой, Настя рассеянно наблюдала за тем, как официант расставляет на столике кофейные чашки, а Инга сосредоточенно листала какие-то страницы на экране телефона.

«Где, интересно, и когда она видела Захара и Ромашкину? – думала Настя, испытывая почти физическую боль от этой мысли. – Какой все-таки маленький город, да что там – страна маловата, оказывается. Везде знакомые… Никогда бы не подумала, что попаду в такую нелепую ситуацию, боже, как же отвратительно… словно голой в бар зашла…»

– Значит, так, Настя, – вырвал ее из раздумий голос Петра, уже убравшего телефон в карман. – Регина будет вас ждать через час в холле нашего издательства, это одна станция метро отсюда и минут десять пешком. Найдете?

– Постараюсь. А как я ее узнаю?

– Узнаете, – усмехнулся Петр. – Второго такого неприятного человека вы в жизни вряд ли встретите.

Настя испытала легкий приступ тошноты – ей всегда была неприятна манера обсуждать людей за глаза в негативном ключе, а уж если это делал мужчина по отношению к женщине… Ей даже не хотелось благодарить Петра, язык не поворачивался, а особенно огорчало то, что сейчас она встанет и уйдет, а эти двое, без сомнения, обсосут каждую косточку, обсудят с ехидцей каждый волосок, каждый сантиметр ее кожи, ее одежду, ее прическу, манеру разговаривать. И наверняка то, что ее муж встречался с Анастасией Ромашкиной. Надеяться на порядочность Инги не приходилось.

«Да в конце концов! – разозлилась Настя. – Какое мне дело до этих снобов? Строят из себя коренных москвичей, показно презирают приезжих, стараясь вычеркнуть из жизни собственные родные Мухосрански, из которых приехали. И Петя этот точно такой же, без сомнения. Противно…»

Тем временем Петр вынул из сумки ручку, написал на салфетке номер и протянул Насте:

– Вот, возьмите на всякий случай. Регина может забыть, что у нее встреча, для нее это нормально, так вы позвоните и напомните.

– Спасибо.

Настя убрала салфетку в карман сумки и подумала, что вот сейчас самый подходящий момент для того, чтобы попрощаться и уйти. Она так и сделала и была крайне удивлена тем, что Инга вдруг принялась разыгрывать лучшую подругу:

– Ты мне позвони вечерком, хорошо? Еще поболтаем, давно ведь не виделись.

Настя неопределенно кивнула, еще раз поблагодарила Петра за помощь и вышла из кафе.

На улице слегка похолодало, пришлось намотать шарф на голову, хотя Настя знала, что ей это не идет, простит и делает похожей на выскочившую за дровами крестьянку позапрошлого века. Но перспектива замерзнуть и простыть не нравилась совершенно, поэтому дефекты внешности не показались такими уж страшными.

Здание, в котором располагалось издательство «Букмейт», находилось в десяти минутах ходьбы от метро, но Настя ухитрилась пойти не в ту сторону, пришлось возвращаться.

«Что за день-то такой сегодня? – думала она, в быстром темпе шагая в обратном направлении. – Второй раз заблудилась, ну надо же! Хорошо еще, что время есть, не опоздаю».

На ходу разматывая шарф, она поднялась по ступенькам и вошла в просторный холл с турникетами и стойкой ресепшн, где сидели молодая девушка и сурового вида мужчина в сером костюме.

Настя заметила диван в самом углу и присела, расстегивая пальто – от быстрой ходьбы ей стало жарко, казалось, что от тела валит пар. Стрелки настенных часов приближались к назначенному времени, и Настя начала поглядывать в сторону турникетов, ожидая появления неведомой Регины.

«Как мне строить разговор с ней? – думала Настя, нервно постукивая пальцами по колену. – Я же совершенно разучилась брать интервью, разучилась налаживать контакт с человеком, которого вижу впервые. Как мне вывести эту Регину на разговоры о личной жизни Ромашкиной? Это ведь странно будет выглядеть, нужен какой-то предварительный диалог, из которого уже будет как бы вытекать остальное. Да и захочет ли она говорить со мной об этом? Захотела бы я говорить с кем-то о личной жизни Стаськи? Рассказала бы незнакомой журналистке, с кем Стаська встречалась, кого любила, чего ждала? Вряд ли. Так с чего вдруг этой Регине вести себя иначе? Ох, неудачная была идея, совсем неудачная…»

– Вы Анастасия? – раздался рядом хрипловатый низкий голос, и задумавшаяся Настя вздрогнула и подняла глаза.

Говоря о неприятном человеке, пижонистый Петр не преувеличил. На Настю смотрела невысокая, очень худая женщина неопределенного возраста с таким прожигающим насквозь взглядом мутноватых бледно-голубых глаз, что у Насти мурашки побежали по спине.

Женщина выглядела неопрятной, засаленные волосы неопределенного цвета были стянуты в жидкий пучок на макушке, что придавало ей комичный и жалкий вид. Скрещенные на груди руки с явно обгрызенными ногтями теребили рукава линялой желтой кофты, такой растянутой, что уже было непонятно, какого она раньше была размера. Тонкие губы кривила отталкивающая не то улыбка, не то усмешка.

– Вы – Анастасия? – повторила вопрос женщина, и Настя очнулась:

– Ой… да, простите… я Анастасия, мне нужно поговорить с вами о…

– Я знаю, мне начальник передал, – оборвала она. – Меня зовут Регина. Если хотите поговорить, идем в нашу столовую, у меня есть чуть больше часа, потом должна вернуться в редакцию. Постарайтесь задавать свои вопросы максимально быстро и четко.

Она развернулась и пошла к турникетам, уверенная в том, что Настя немедленно последует за ней. Лаврова подхватилась с дивана.

Небрежно кинув мужчине в сером костюме «это со мной», Регина приложила к турникету пропуск, давая Насте возможность пройти.

– Налево, – скомандовала она, обгоняя замешкавшуюся Настю и направляясь по длинному коридору в глубь помещения.

Настя послушно следовала за ней, пытаясь не отстать и не уронить пальто, шарф, сумку и телефон, которые держала буквально в охапке. Попутно она успела полностью рассмотреть наряд Регины, помимо желтой кофты, содержавший мешковатые штаны защитного цвета, закатанные так, что видны были худые бледные щиколотки, и какие-то мужские ботинки на толстой подошве, такие старые, что уже невозможно было понять их первоначальный цвет. Все это дополнял тонкий шарф из грязно-серой ткани, напоминавшей марлю. От Регины исходил какой-то странный, тяжелый, но очень знакомый запах, и это точно были не духи, и Настя мучилась, вспоминая, где могла этот запах слышать.

– Присаживайтесь, – указав на стол в самом углу просторной столовой, велела Регина. – Кофе или чай?

– Кофе, если можно, черный.

Кивнув, Регина отошла к барной стойке, а Настя, забравшись за стол, приготовилась делать вид, что она журналист. Выложила перед собой телефон, достала записную книжку и ручку, поправила волосы и постаралась унять охватившую ее дрожь.

Пока она прикидывала, с чего начать разговор, Регина вернулась с двумя бумажными стаканами кофе, села напротив и сразу кинулась в атаку, заставив Настю вжаться в спинку стула от неожиданности.

– Ну, и с чего вдруг Петя решил, что я кинусь рассказывать вам о Люсе?

– О ком? – переспросила Настя, сильнее вжимаясь в стул, потому что ей казалось – еще минута, и Регина вцепится ей в волосы, настолько она была переполнена злобой.

– Ну, о Ромашкиной, господи! Люся ее звали, Анастасия Ромашкина – псевдоним, издателю принадлежит, – с неохотой объяснила Регина, поняв, видимо, что уже все равно проговорилась. – Это не афишировалось, понятное дело.

– Я не буду об этом писать, – поспешно заверила Настя, стараясь расположить Регину к себе. – Зачем разрушать образ, правда? Пусть она так и останется Анастасией, ее ведь под этим именем знали.

Регина бросила на нее недоверчивый взгляд:

– То есть вы не за сенсацией явились?

– Нет, что вы… мне интересно понять, каким она была человеком. Автор ведь не всегда в книгах открывается, есть те, кто этого совсем не делает, отстраняется от своих персонажей, проводит грань между собой и ими. – «Господи, что я несу?» – подумала Настя в тот момент, когда произнесла эту тираду, но заметила, что ее слова произвели на Регину расслабляющее воздействие – она сделала глоток кофе, шумно выдохнула и приняла более непринужденную позу. – Мне посоветовали к вам обратиться, потому что вы были с Анастасией близки… ну, так сказали…

Регина пожала плечами:

– Как сказать… Мы общались – каждому человеку нужен кто-то, кому можно пожаловаться. У Люси в Москве никого не было, она ведь приезжая. Долго не могла себе применения найти, то там работала, то сям… а потом – книги. Я ее редактор с первого дня, так и познакомились. Я ее жалела, – неожиданно тихим голосом сказала Регина, не отрывая взгляда от темной жидкости в стаканчике. – Более одинокого человека я никогда не видела. Думала, что хуже, чем мне, никому быть не может. – Сказав это, она вдруг затрясла головой, выпрямилась и снова холодным, жестким голосом проговорила: – Но это к делу не относится. Что конкретно вы хотите знать о Люсе?

Настя слегка растерялась – не говорить же в лоб, что ее интересуют связи Ромашкиной с мужчинами. И она решила зайти с другой стороны:

– Скажите, Регина, у нее были проблемы со здоровьем?

– Почему вы спрашиваете? – насторожилась та.

– Если следствие исключает криминальную версию, то остается только смерть по естественным причинам, – выкрутилась Настя, надеясь, что Регина снова проговорится.

– Она никогда не говорила… а следователь какой-то идиот. У меня есть доверенность на все, что касается дел Люси, она ее оформила полгода назад, а мне не дают полной информации о том, что же с ней случилось на самом деле. Даже результаты вскрытия не сообщают. – Регина снова сделала глоток кофе и умолкла.

Настя про себя отметила эту странную деталь о доверенности и то, что вскрытие уже было, даже не понимая, зачем ей эта информация.

– А где и когда ее будут хоронить?

– Этим занимается издательство, я же сказала – у Люси вообще никого не было. Похороны в час дня послезавтра на Троекуровском кладбище.