Убей свою любовь

Он отключился, а я сразу начала прокручивать в голове разговор, пытаясь понять, какая именно фраза мне не понравилась. Вроде как ничего необычного, а вот гложет что-то изнутри, какой-то червячок. Темнит что-то мой братец, недоговаривает, суетится. И нервный какой-то стал.

В стекло постучал отец, и я оторвалась от мыслей о Семене. Наскоро переговорив с Игнатием Максимовичем и рассказав ему все, что успела заметить и почувствовать, падая лицом в лужу, я наконец получила разрешение уехать домой.

К моему глубочайшему сожалению, Саша со мной не поехал, а это было как раз мне необходимо – присутствие мужа рядом. Но он не собирался оставлять место происшествия до тех пор, пока не прояснятся все версии, так что мне пришлось смириться. Одно хорошо – нога почему-то вдруг перестала болеть и даже начала чуть сгибаться в колене – удар, что ли, сказался. Я прислушивалась к забытому ощущению от обычной ходьбы почти без посторонней опоры и радовалась – прогресс. Даже неприятности сегодняшнего дня стали чуть менее острыми.

* * *

Муж не вернулся вечером. Не приехал и ночевать. Телефон его был отключен, и это окончательно выбило меня из колеи. Что произошло? Куда подевался Сашка и почему не предупредил, даже не позвонил? И что за фортель с выключенным телефоном?

Я бесцельно бродила по комнате, куря одну сигарету за другой, и все думала, думала… Неужели у Сашки кто-то есть? А то, что он так убедительно это отрицал, – так мужики, если их прижать, еще не на такое актерство способны. Мне не хотелось верить в то, что муж меня обманывает – иначе кому же тогда вообще можно верить? Но факты…

Я не нашла ничего лучше, как пойти к отцу. Он приехал совсем недавно, видимо, засиделся у Бесо. Я слышала, как он бродит по дому, вздыхает, и это меня беспокоило – вдруг опять что-то с сердцем. О том, что Акелы нет дома, я решила промолчать – к чему добавлять волнений?

В комнате отца было жарко, окна зашторены, включен обогреватель – папа постоянно мерз, даже летом. Сам он сидел в кресле, крепко вцепившись пальцами в подлокотники, и смотрел на стену, где висела большая фотография – он, Слава, Семен и я. Мне показалось, что я слышу, о чем думает отец. Так случилось, что он очень хотел сыновей, но вышло иначе – только дочь умеет все, а они – вроде как бесплатное приложение. Хм, хотя не такое уж и бесплатное, если разобраться.

– Чего тебе, Кнопка?

– Можно, я у тебя посижу? Не спится.

Отец встал и поманил меня за собой на небольшой диван у окна. Я забралась с ногами, устроилась удобно под рукой отца, как в детстве, а он, дотянувшись, укрыл меня стареньким клетчатым пледом с наполовину оборванными кисточками. Этот плед перекочевал в новый дом с прежней квартиры, я не захотела с ним расставаться, потому что очень уж много воспоминаний детства связано у меня с этой вещью.

– Что с тобой, Кнопка? – отец крепко прижал меня к себе, и я, по детской привычке взяв его за пальцы обеими руками, пробормотала:

– Не знаю, пап. На душе как-то… И взрыв этот сегодня… Как ты думаешь, это все – продолжение? Или уже что-то другое, а?

Он вздохнул. За окном тявкнула собака, потом вторая – мимо ворот пронеслась машина.

– Кабы знать, Кнопка. Так просто было бы – узнал и разобрался сразу. Но ты ведь не маленькая, все понимаешь.

Я понимала. Как понимала и многое другое. Как понимала то, что моему отцу не на кого будет все это оставить – разве что на Акелу. Слава мертв, Семен… тут все ясно, и ведь это отец не знает еще о его пристрастии к юношам.

– Жаль, что ты не парень, Санька, – словно услышав меня, вздохнул отец, потрепав меня по ежику волос. – Хотя, может, так и лучше – забот меньше, выдал замуж тебя за правильного человека, могу спать спокойно.

Тут папенька явно лукавил – проблем со мной у него было раз в пять больше, чем с моими братьями, и даже замужество за «правильным человеком» Акелой не убавило отцу головной боли.

Мне очень не хотелось, чтобы сейчас разговор свернул на моего мужа – иначе как я объясню отцу его отсутствие? Это было как-то… стыдно, что ли. Вроде как я такая дурочка, которую обманывает муж в ее же доме… Но, к счастью, отец не был настроен на разговоры, сидел и поглаживал меня по стриженой голове, а сам о чем-то думал. Я чувствовала напряжение, исходившее от него, и это мне не нравилось.

– Пап, я тебя попросить хотела…

– О чем?

– Можно мне как-нибудь винтовку снайперскую раздобыть?

Отец вздрогнул всем телом и отстранил меня. Ухватив пальцами за подбородок, он развернул мою голову к окну и требовательно заглянул в глаза.

– Зачем?

– Хочу научиться стрелять, – спокойно ответила я, настроившись дать родителю отпор и настоять на своем.

– Я спрашиваю – зачем? – Он чуть повысил голос, но меня это никогда не пугало.

– Значит, нужно.

– Да ты ж с одной рукой осталась! Куда тебе СВД?! Ты ложку еле удерживаешь! – Папенька решился на болевой прием, но я уклонилась:

– Я прекрасно научилась владеть левой рукой. Пистолет удерживаю – значит, и СВД как-нибудь освою.

Отец вскочил и забегал по комнате туда-сюда:

– Сдурела совсем?! Ладно – пистолет, но винтарь!

– Не кричи, – поморщилась я, укутывая плечи чуть съехавшим пледом. – Ты ведь понимаешь – со мной проще согласиться.

– Да?! А вот мужу твоему я завтра об этом скажу – и поглядим! – рявкнул отец. – Иди к себе!

Я спокойно поднялась, свернула плед, окинула отца холодным взглядом и пошла к себе, изо всех сил стараясь не прихрамывать.

Акеле он ничего не скажет – не первый раз, а винтовку достанет – в этом я тоже не сомневалась. И сделает он это из спортивного интереса: смогу ли я справиться с оружием и подкреплю ли свое громкое заявление настоящим действием. Так было с мотоциклом, когда отец сам сменил мой старенький «Урал» на мощный «Харлей».

…Сашка приехал только утром, злой и с трудом сдерживающий ярость. Но даже этот грозный внешний вид не испугал меня и не остановил – терпеть неуважение к себе я не собиралась.

– Где ты был? – уперев здоровую левую руку в бок, спросила я.

– У брата твоего в клубе.

– А если я ему позвоню?

Сашка резко развернулся в дверном проеме ванной комнаты, куда уже собирался зайти, и смерил меня с ног до макушки таким взглядом, от которого любой другой съежился бы и убежал. Любой – но не я.

– Что ты молчишь?

– Ты продолжаешь? – негромко спросил муж, и я вдруг заметила, как побелели костяшки пальцев вцепившейся в косяк руки. – Ты позволяешь себе усомниться?

– Почему ты не позвонил мне? – сбавив обороты и смягчив немного тон, продолжила я.

– Значит, у меня была для этого веская причина, Аля. Я просил тебя – не пытайся контролировать мою жизнь, тебе не удастся.

– Я не собиралась ничего контролировать, я волновалась! После того, что случилось на кладбище, я уснуть не могла, а тебя нет – и телефон не отвечает! Неужели ты не понимаешь, каково мне было?!

Выражение его лица чуть смягчилось, уголки губ дрогнули, пряча виноватую улыбку. Саша оттолкнулся от косяка и подошел ко мне, подхватил на руки:

– Прости, Аленька. Закрутился я совсем, а потом батарея села. Я на самом деле просидел всю ночь в клубе у твоего братца и, кстати, странную вещь обнаружил.

Я насторожилась – не хватало еще, чтобы Саша догадался о тайной жизни Семена. Но все оказалось еще хуже.

– Ты знаешь, что он по-прежнему приторговывает наркотиками? – огорошил меня муж, и я на секунду потеряла способность соображать. Семен обещал, клялся своим здоровьем около моей кровати в больнице, что больше никогда, ни при каких условиях не притронется к кокаину. Дешево же стоит его слово…

– Откуда? Он давно мне ничего не доверяет.