Ожидание праздника

– Здравствуйте, скажите, пожалуйста, сколько стоит билет на концерт Николая Баскова? Скажите, девушка, это самый дешевый билет? А были дешевле? Не было…

Даша тихонько опустила телефонную трубку. Потом поднялась и побрела к своему рабочему месту. Она пыталась убедить себя, что прекрасно проживет и без этого концерта, что это блажь с ее стороны, но на душе было так горько, так тяжело! Пересидев рабочий день, по дороге домой она уже не обращала внимания на порхающих бабочек, на нежные чайные розы, на радугу, рожденную фонтаном. Дома, наспех приготовив ужин и сославшись на головную боль, легла пораньше и провалилась в тяжелый сон. Утром, поднявшись позже обычного, побрела на работу. Прошло два безрадостных дня. Под вечер третьего, муж спросил ее: «Ну что, купила билет?». И тут ее прорвало:

– Купила билет? А знаешь, сколько он стоит? Нам нужно выложить почти всю зарплату – мою, например, чтобы купить один такой, причем, самый дешевый билет!

Даша сорвалась в крик:

– Мы же нищие, ты понимаешь, нищие! Мы ничего не можем позволить себе и детям: ни хороших продуктов, ни одежды, ни концертов! – Ничего! Как мы живем? А как мы будем жить, когда тебя уволят? – Даша зарыдала навзрыд.

Муж грустно покачал головой. Подошел, сел рядом, обняв Дашу, стал гладить по голове, утешать, шептать какие-то ласковые, успокоительные слова. Всхлипнув несколько раз, шмыгая по-детски носом, Даша уткнулась ему в плечо и затихла.

Через неделю был Дашин День рождения. Дома ее ждал подарок мужа: букет роз и диск Николая Баскова.

Ожидание праздника

В этот день он подрался. Ему досталось крепко, но и враг не остался безнаказанным. Он почти победил: он уже сидел сверху и мутузил ненавистную Виталькину куртку, но подбежали ребята и разняли их. Виталька поднялся и, отряхиваясь, произнес: «Ну, ты, шпана, не дай бог ты мне куртку порвал! Твоей мамашке будет ни в жизнь не расплатиться!». Коля снова рванулся к обидчику, но Андрей его не пустил. По дороге на автобусную остановку, он убеждал:

– Зря ты, Колян, снова с ним сцепился – ему ведь все равно ничего не докажешь!

– Пусть он мать мою не трогает, – хмуро ответил другу Коля.

– Ну, а если бы ты действительно ему куртку порвал? Кому бы лучше сделал? Матери? Извини, моя маршрутка, – Андрей побежал к микроавтобусу и исчез в салоне.

Друг уехал, а Коля продолжал топтаться на остановке. Пыл драки прошел, ветер пронизывал легкую одежонку, и мальчик зашел за киоск. Автобуса все не было. «Странно, – думал он, – чем холоднее на улице, тем реже ходит транспорт. А за Виталей уже, наверное, отец машину прислал». Виталька был самым обеспеченным в их классе. У него было все: компьютер с выходом в Интернет, мобила, репетиторы по всем предметам, немыслимые куртки, джинсы, костюмы, которые ему, Коле, даже и не снились, у Витальки был отец. Коля жил с матерью, которая работала в городской Администрации. Весь класс знал об этом. Правда, мальчик тщательно скрывал ото всех, что его мама работает там уборщицей. Неизвестно, как Витальке удалось узнать об этом, но с тех пор это стало неизменным предметом его насмешек. Один раз Коля не выдержал и наподдавал обидчику. Мать вызвали в школу, где ей пришлось выслушивать гневные обличения завуча, затем в учительскую пригласили Виталика и тот, скромно потупившись, принял извинения матери за дурно воспитанного сына. С тех пор Коля возненавидел его еще больше.

Наконец, подошел переполненный автобус. Мальчик втиснулся, пристроил тяжелый рюкзачок с учебниками перед собой и вздохнул: «Андрей, наверное, уже дома. Бабушка его обедом кормит, там, наверное, котлеты сегодня». Он вспомнил, что когда заходил к другу в последний раз, бабушка угостила его блинчиками. Дом у Андрея был чистый, уютный, устроенный женскими хлопотливыми руками. После того, как Коля возвращался от друга к себе, его собственная квартирка становилась меньше и обшарпанней, и грязнее. Нет, он не завидовал другу, но ему очень хотелось бы жить так, как живет его друг. Ну, хотя бы не мерзнуть на остановках, не втискиваться в переполненный автобус, а с достоинством забраться в подошедшую маршрутку, сесть на мягкое кожаное сидение, смотреть в окно на пробегающие деревья, насладиться теплой и уютом поездкой. Но денег не было. Мать не давала ему денег даже на обеды, мальчик брал с собой кусок хлеба и съедал его украдкой, чтобы не вызвать новых насмешек этого откормленного борова Витальки.

И, все-таки, он придумал! Он долго размышлял, и решение пришло. Мать каждый день давала ему девять рублей на три маленьких кирпичика ржаного хлеба. Одну буханочку он съедал за обедом, вторую и третью они делили с матерью на ужин и на завтрак. Так вот, если он съест за обедом не всю буханку, а только половину, а вторую половину спрячет и съест на следующий день, то таким образом у него останется нерастраченными три рубля. Проезд в маршрутке стоит пять рублей. А значит, если повторить процедуру, то через четыре дня он сможет с шиком доехать домой. Мальчик с жаром взялся за осуществление задуманного. Оказалось, что не так трудно собрать требуемую сумму. Просто раньше он ленился готовить себе обеды и довольствовался хлебом и остатками ужина. Теперь все было иначе: придя домой, он быстро переоделся и стал размышлять – что бы такое сварить себе? Почистив лук и морковку и нашинковав их так, как делала мама, он пережарил все это на сковороде. Сварил вермишель, промыл ее и еще раз пережарил. Хоть и без мяса, но получилось, как «макароны по-флотски», которые готовила бабушка Андрея, даже еще вкуснее. Мальчик аккуратно разделил буханку хлеба на три части – он решил экономить два дня подряд, чтобы побыстрее скопить деньги. Ему так понравилось собственное блюдо, что к вечеру он приготовил то же самое на ужин. Когда мама пришла с работы, Коля дождался, пока она разуется, а потом торжественно повел ее на кухню, где на столе уже дымился ужин, разложенный по тарелкам. Мальчик увидел, как у мамы навернулись на глаза слезы: «Ах, ты моя умница», – но от поцелуя Коля уклонился – дыхание ее, как прежде, смешивалось со спиртным.

Через два дня, когда Андрей подошел к маршрутке, Коля двинулся за ним. В салоне Коля вытащил пять накопленных рублей и подал удивленному другу. Андрей передал десятку: «За двоих». Сначала все было так, как мечталось Коле, даже лучше – рядом был друг, и в салоне звучала музыка. Но на следующей остановке зашло так много народу, что люди сдвигались, чтобы посадить на краешек сиденья прибывших. Последней втиснулась в салон полная женщина. Коле она сразу не понравилась: он видел, как она оттолкнула на остановке девушку от дверей микроавтобуса. Кроме того, на ее подбородке красовалась мохнатая бородавка. Женщина заметила Колин взгляд и противно завопила: «Чего уставился? Расселись! А ну, давайте, поднимайтесь! Родители, что научили вас старшим место уступать?», – и она двинулась к мальчикам, раздвигая народ своим крепким телом. Коля хотел возразить, что в маршрутное такси должно заходить столько людей, сколько имеется свободных мест, но только тяжело вздохнул и встал. «Видимо, правду мама говорит, что ожидание праздника, лучше самого праздника», – подумал он.

Сны

«Я не знаю, но, кажется, ко мне стали прилетать чужие сны. Сначала это было очень интересно: я каждую ночь ложилась спать, как будто собиралась посетить кинотеатр, – что-то мне покажут в этот раз? Детектив? Любовную драму? Или чью-нибудь однообразную блеклую жизнь? Каким будет следующий мой сон: черно-белым или цветным со стереофоническим эффектом? Помню, что когда попадался скучный сон, я просыпалась с чувством неудовлетворения, как будто ночь пропала зря. Но потом стали происходить странные вещи. Эти яркие чужие сны так захватывали меня, что я начала ждать их со все возрастающим нетерпением. Через некоторое время стало возможным заказывать сны по своему усмотрению, становиться участником событий и даже управлять событиями во сне; но, в конце концов, жизнь и сон поменялись местами. Как во сне, чередой проходили мимо меня дни на работе, росли мои дети. Моя личная жизнь стала казаться мне настолько блеклой и тусклой, что перестала полностью интересовать меня в своем реальном выражении. Да, и что моя жизнь? Дети, которым у меня нет возможности дать хорошее образование, с болезнями, нажитыми в отравленной стране, заваленной радиоактивными отходами? Дети, которым читали сказки в их далеком детстве, но никогда не сможем дать ничего, похожего на сказку? И не только на сказку, но даже элементарных жизненных удобств в виде собственного жилья? Что у меня есть еще? Родители? Это такая же боль, что и дети, потому что их пенсия их нищенски-мала, а я ничем, почти ничем не могу им помочь. Муж… Хороший, добрый, но он уже тоже выбился из сил, подыскивая работу, где бы платили хоть чуточку больше… Да, и что я сама, замотанная, могла дать ему?

А в снах! В снах я могла быть щедрой, радушной, заботливой. Испания, Греция, Флоренция – все то, что когда-то хотелось увидеть наяву, теперь было со мной из ночи в ночь. Мною уже изучен каждый кустик на побережье, каждый камешек перед Акрополем; душа уже начала пресыщаться карнавалами, нарядами, общением с великими; тело уже испило все жизненные наслаждения. А какой, наконец-то любимой была я в этих снах! Какие слова говорили мне! Как клялись мне в любви, и как свято соблюдались эти клятвы! Цветы, признания, безграничная преданность. Да, такое могло быть только во сне!

Единственное, что не удавалось мне – это приблизиться к звездам. Каждый раз, когда я пыталась там побывать, вставал плотный туман, наполняя мое сновидение, и я просыпалась. Но теперь мне хотелось увидеть именно этот сон. Остальные перестали удовлетворять меня точно так же, как и моя дневная жизнь. Я мучилась, пытаясь проникнуть в желанное сновидение. Целыми днями меня преследовали мысли, как это сделать; ночами я пыталась заснуть правильно, но все тот же плотный туман окутывал сознание, когда мне удавалось устремится к звездам. Вернее, к одной единственной звезде. Я не знаю в каком созвездии, и как называется моя таинственная звезда, но даже в реальной жизни она манила меня своим голубым магнетическим взглядом, а в снах я мучилась недосягаемостью. Теперь уже не только дневная жизнь, но и сны не приносили мне удовлетворения. Однажды, сквозь очередной плотный туман пробился смутный человеческий силуэт. С насмешкой в голосе он сообщил, что все мои усилия тщетны: «С такой бережливостью Звезды не достичь. Она не дается скупым. Только все ради нее».

Снова сгустился туман. Лиза проснулась. Значит, все кончено: Звезда недосягаема. Лиза почувствовала, что сейчас ее подхватит волна бессильной ярости. Чтобы преодолеть себя, она поплелась под холодный душ. Проходя мимо детской, она свернула в комнату, чтобы взглянуть на спящих детей. Детей не было. «Ах да, их же отправили в детский лагерь. Уже каникулы». Комната имела неопрятный вид: разбросанные вещи, учебники, игрушки. Лиза посидела на диванчике сына и медленно двинулась на кухню. Боже мой, какая грязь и запустение: сваленная в мойку посуда, покрытый каплями старого засохшего жира кафель, свисающий уголок отклеившихся обоев, стол в крошках на котором спокойно кормились непуганые тараканы. Запахнувшись в старенький халат, преодолевая тяжесть в ногах, женщина побрела в спальню. Муж, Слава Богу, не месте. Но постель, на которой он спал, имела несвежий вид. Лиза достала его костюм – жирные пятнана пиджаке, посеревшая от неумелых мужских рук рубашка, неглаженные брюки. Держа в руках эти несчастные брюки, она подошла к зерне калу. Из рамы на нее глядела поблекшими глазами женщина, которая была старше Лизы лет на двадцать.

Лиза села на постель и бессильно заплакала. Все загублено. Ничего не вернешь в этом мире, а Звезда, по-прежнему, недосягаема. Трясущимися руками Лиза открыла шкатулку, вытряхнула на ладонь порошок, заключавший в себе сны, но не стала вдыхать его, как обычно, а слизала с ладони весь до последнего кристалла. Откинулась на подушку.

Где-то там, внизу оставалась ее неустроенная серая жизнь. Теперь она уже не была расчетливой и скупой. Все ради… Она пробилась сквозь плотный туман и устремилась к зовущей мерцающей тайне…

В оформлении обложки использована фотография с сайта www.pxhere.