– Ника, мы попали в аварию, – при этом он еще всхлипывал, и поэтому говорил с большими задержками, – я отделался легкими ушибами и ссадинами, а ты потеряла сознание. Наша машина сделала пять оборотов, и остановилась на крыше. После этого я вылез из нее, и попытался вытащить тебя, но мне это не удалось. Тогда я вызвал скорую, они помогли и вытянули тебя из машины. – Вадим остановился и взглянул на меня. – Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? – внезапно спросил он.
– Нет, я ее вообще не чувствую, как в принципе и остальные части тела. – я выдохнула, мне было слишком тяжело говорить, и очень клонило на сон, но мне нужно было понять до конца, что же со мной. – Тогда я не понимаю, почему на тебе нет тех ушибов и ссадин? – непонимающе я задала очередной вопрос мужу.
Вадим слегка помялся и все же ответил:
– Вероника, после аварии прошло пять месяцев, – голос его задрожал.
Услышав это, я, наверное, плюс ко всему, что происходило с моим телом, потеряла еще и дар речи. У меня потемнело в глазах, я не могла осознать того, что мне говорят. Спустя некоторое время, я пришла в себя и наконец спросила:
– То есть, ты хочешь сказать, что я лежу здесь уже пять месяцев?! И за эти пять месяцев я не приходила в себя?
Вадим снова выдохнул и слегка кивнул:
– Да, это были самые мучительные пять месяцев в моей жизни. – немного помедлив, он продолжил, – Ника, мне даже предлагали отключить аппарат жизнеобеспечения. – он снова начал плакать, сквозь слезы он говорил дальше, – врачи сказали, что ты скорей всего уже не придешь в себя и давали лишь четыре процента того, что ты будешь жить самостоятельно, без всех этих приборов. Но я знал, что наступит день, и ты проснешься. Единственное счастье было для меня просто зайти в палату и почувствовать, что твои руки теплые, надежда, что ты меня просто слышишь. Каждый раз, когда я дотрагивался до твоей руки, ты отвечала мне, хоть это было и незаметно, но я чувствовал сердцем. Я верил, я знал…
Пока Вадим все это мне рассказывал, я почувствовала, что мой мозг сейчас взорвется от переизбытка такой информации, я просто остановила его:
– Шшш, хватит, помолчи. – я посмотрела в сторону и остановила взгляд на цветах, какие они милые, красивые, разноцветные, и мне кажется, что я даже чувствую их запах. Я ненадолго улыбнулась и начала ощущать, как мои веки становятся все тяжелее и тяжелее, и понемногу опускаются на глаза.
***
Мне снилось, как я гуляю с Лолой в парке неподалеку от дома. Мы часто туда приходили, когда она была совсем маленькой, лежала еще в коляске. И вот сейчас мы собираем опавшие с деревьев листья, пожелтевшие от прихода осени. Мы веселимся с ней, падая на сугробы, аккуратно собранные дворниками. Рядом на скамейке сидит Вадик и смеется над нами. Мы радуемся жизни, на душе тепло и в то же время печально. Я не могу понять от чего моя грусть, ведь все так прекрасно. Солнышко ярко светит, и Лола смотрит на меня своими широкими веселыми глазами, а у меня на душе кошки скребут. Я как будто чувствую приближение беды. И через несколько минут на небе начинают появляться серые тучи, они быстро заполняют все пространство неба, становится темно и пасмурно. Вадим предлагает уходить, но нас останавливает ветер, который сорвался словно с цепи. Вокруг меня начинают кружиться листья, образовывая вихрь. Я смотрю на Вадима, и по движению губ понимаю, что он что-то говорит мне, но я ничего не слышу, и только проклятый ветер шумит в моих ушах. Вскоре я падаю на землю, тучи уходят и снова появляется солнце, ко мне подбегает Лола и кричит:
– Мама, проснись, мама!
В холодном поту я открыла глаза и увидела перед собой мою доченьку. Сон, это был всего лишь сон…
– Мама! – Лола смотрела на меня такими до боли родными глазами. – Мама… – сказала она уже тихо, словно в подтверждение тому, что я ее мама. Она все смотрела на меня, как будто не верила, что это я, а затем резко обняла. Я почувствовала прилив сильной боли, прошедшей по всему телу.
Вадим тут же забрал Лолу от меня.
– Мама! – кричала она, а меня как будто током ударило, пронзающая боль парализовала мою речь, даже шепотом я не могла ничего сказать. В палату забежали врачи, они начали что-то колоть мне в вену. Боль понемногу начала уходить, ко мне вернулась речь, но я снова почувствовала сонливость.
– Лола, – проговорила я шепотом. – Лолочка моя. – я не смогла сдержать слезы. Я бы сейчас все на свете отдала, чтоб хотя бы дотронуться до нее.
– Мама…
Мы обе плакали, смотря друг другу в глаза. Я никогда в жизни не забуду этого тяжелого момента.
– Я люблю тебя, мама – сказала она, – ты даже не представляешь, как я тебя люблю. Мама…
А я рыдала так, на сколько позволял мой организм.
– Лола. И я тебя люблю. – я начала успокаиваться, своими рыданиями я довела ребенка до истерического плача. – Лола, теперь все будет хорошо, я обещаю тебе.
Лола всхлипывая, спросила:
– И ты больше не будешь спать?
Мое сердце, казалось, сейчас разорвется от душевной боли. Это было невыносимо. Но я сдерживала себя, чтоб вновь не заплакать.
– Только ночью, а днем я буду ждать тебя. Ты же будешь ко мне приходить? – я попыталась даже улыбнуться.
– Конечно буду! – Лола немного приободрилась. Вадим стоял за ней и наблюдал за нашим разговором. Врачи вышли из палаты, но один остался, видимо на всякий случай. Он поинтересовался моим самочувствием.
– Все в порядке, спасибо, – произнесла я и снова глянула на дочку.
– Родная, расскажи, как твои дела? Чем ты занималась все это время?
Она смотрела на меня грустными глазами.
– Мама, я ждала, когда ты проснешься, но ты все спала и спала. Папа говорил, что ты должна проснуться. Так и получилось, – она улыбнулась. – Я так скучала по тебе!
– И я по тебе соскучилась, – я тоже ей улыбнулась, – не плач, моя хорошая. Как только я поправлюсь, то приеду домой, и мы устроим пир на весь мир. Согласна?
Она заулыбалась еще больше.
– Да! А когда ты приедешь домой?
Я глянула на Вадима, его глаза излучали тревогу и горесть, он медленно опустил их на пол.
– Надеюсь, что скоро, – все, что смогла я ответить.
Врач, стоявший неподалеку от моей кровати, проговорил:
– Мы вкололи вам сильное обезболивающее, так что сейчас вам лучше отдохнуть.
– Да, – ответила я. Я не могла справиться с той сонливостью, которая, казалось, не хотела покидать меня и все никак не давала мне нормально пообщаться с семьей. Я снова уснула.
***
Проснулась я ночью, это я определила по окнам, на улице было темно. Вадим сидел на стуле, голова его лежала на руке, опираясь о стол, он тихо спал.
– Вадим, – прошептала я. – Вадим.
Он как будто ждал, что я позову его. Он резко встал, взглянул на меня, подошел ближе и взял за руку.
– Да, родная. Ты проснулась? – с трепетом в голосе спросил он.
Я кивнула и улыбнулась ему.
– Я много сплю.
– Все в порядке. Это нормально. Твои силы восстанавливаются, так должно быть.
– А где Лола сейчас? – спросила я.
– Все пять месяцев она жила у мамы. Я же находился здесь. – объяснил мне муж.