Повесть о Сером Лисе: семейные ценности

– Нет. Позже. – Голос Бьерна прозвучал как сдавленное рычание. Он вскочил из-за стола, пытаясь сохранить хотя бы иллюзию дистанции, но лукавый взгляд Эсперансы удержал его на месте.

– Оставьте нас, – последовал кивок прислуге.

Глава 5.

Прекрасно вышколенный дворецкий со степенным спокойствием вышел из комнаты в сопровождении лакея. Как только за ними закрылась дверь, Бьерн рывком преодолел расстояние, разделяющее его и Эсперансу, и выдернул ее из-за стола. Со стоном их губы слились в отчаянном голодном поцелуе. Его руки, кажется, были везде, обнимали ее, скользили по ее телу, жадно исследуя и предъявляя на нее права. Женщину охватила не меньшая страсть, она сама прижималась к нему изо всех сил, каждой волнующей округлостью своего тела. Ее пальцы метались по его спине, плечам, волосам. Он чуть толкнул ее вперед, к столу, стремясь еще плотнее почувствовать мягкие изгибы, отчего парадный фарфор жалобно звякнул. Но они оба не слышали этого. Эсперанса со стоном тянулась к Бьерну, а он, скользя губами по ее шее, подхватил ее за восхитительно упругие ягодицы и подсадил на стол.

Какой скандал, если бы кто-то увидел их в этот момент! Но им не было дела ни до кого. Бьерн покрывал легкими поцелуями призывно белеющие в волнах алого шелка окружия ее груди. Эсперанса откинулась назад в пространстве, свободном от тарелок. Ее рука путалась в его волосах, умоляя ни в коем случае не прекращать эту сладкую пытку. Эсперанса обвила его бедра ногами, притягивая еще ближе в плен ее объятий. Его рука непроизвольно скользнула по ее ноге, и ощущение обнаженной кожи под пальцами обожгло, словно ударом тока.

– Господи, да есть ли на вас хоть что-то под этим платьем? – выдохнул инквизитор, пораженный своими подозрениями.

– Кое-что может быть и есть, – прозвучал между поцелуями игривый ответ Эсперансы, – можете проверить.

Ее слова лишили Бьерна последних остатков самообладания. Он сдернул ее со стола и повел прочь из столовой. Держась за руки, словно боясь хотя бы на секунду разорвать контакт, они проследовали вглубь дома, пока не достигли спальни.

Знакомая аскетичная обстановка комнаты едва мелькнула перед глазами Эсперансы, прежде чем она снова оказалась в объятиях Бьерна. Всё, кроме его близости, перестало иметь значение. Звук захлопывающейся двери сменился страстными стонами. Она решительно сорвала с него фрак. Тонкие пальцы ловко освобождали одну за другой пуговицы на мужском жилете и рубашке, пока он шептал ей на ухо, не забывая нежно покусывать его:

– Как вытащить вас из этого?

Ловкое движение со шнуром на спине, и красное шелковое облако скользнуло по ее телу блестящим водопадом. В неярком свете камина, который только и освещал комнату, она осталась в одеянии, которое пыталось изобразить собой нижнюю сорочку.

Глубокое декольте, перекликающееся с вырезом платья. Полупрозрачный шелк, не скрывающий изящных округлых грудей с трепещущими вершинами сосков. Подол, едва прикрывающий поросль темных волос внизу живота. Ее почти обнаженное тело сводило Бьерна с ума.

Тонкая ткань была решительно отброшена куда-то в сторону. Они оба упали на кровать, не в силах оторваться друг от друга. Соприкосновение обнаженной кожи доводило до неистовства. Инквизитор еще успел более-менее осознанно избавиться от брюк, но утонул в неге ее тела.

Эсперанса же почти теряла разум от нахлынувших ощущений. Никогда, ни с кем из своих прошлых любовников, она не чувствовала сотой доли того, что дарили ей нетерпеливые ласки Бьерна. Она впервые полностью отдалась во власть страсти, позволив своему телу взять верх и над разумом, и над чувствами, которые обычно руководили ее жизнью. И была стократ вознаграждена за это. Она жадно требовала и тут же получала желаемое. Его упругое, тренированное тело на ней, его запах, его руки и губы, исследующие ее тело, – все сливалось в бесчисленные оттенки удовольствий.

Казалось, Бьерн угадывал ее мысли и желания прежде, чем они успевали возникнуть. И сам терял голову. Ни одна его фантазия, ни один сон, что изводили его с момента их знакомства, не приблизились к тому восторгу, что он ощущал, сжимая ее в своих объятиях в реальности. Чувствовать ее податливость в танце было блаженством. Слов, чтобы описать чувство от ее податливости и открытости для него сейчас, он просто не знал. Эсперанса, словно бездонный омут, затягивала его все глубже и глубже.

Когда она нетерпеливо укусила его за плечо, он поймал ее руки и осторожно завел за голову, удерживая на месте. Бьерн чуть отстранился, чтобы взглянуть в глаза обезумевшей от страсти женщине. Она нетерпеливо дернулась под ним, почти не помня себя. Ее глаза были полны голода.

Его возбуждало знание, что рядом с ним не благообразная мисс, вроде его первой жены или тех юных дебютанток, которых пыталась подсунуть ему мать в последнее время, а раскованная женщина, желание которой не уступало его собственному. Женщина, знающая, чего хочет и как это получить.

– Шшш, не так быстро, – пытался он чуть остудить ее пыл, – позвольте мне насладиться вашим совершенством.

Но как бы ни благи были его намерения, как бы ни хотел он сделать их первый раз, пусть и столь спонтанно наступивший, исполненным, в первую очередь, ее удовольствием, он уже понимал, что дольше просто не выдержит. Он не мог ждать, и не хотел опростоволоситься с ней, как подросток, впервые увидевший обнаженную женщину.

Сладострастный стон сорвался с губ Эсперансы, когда Бьерн, наконец-то, вошел в нее. Их соитие было бурным и яростным. Ее бедра как будто сами собой двигались навстречу каждому его движению, ловя ритм и стремясь полнее, глубже почувствовать его. Она вся раскрылась ему навстречу, отдаваясь так полно, как только могла. Не только телом, но всем своим существом. Отдавая всю себя и получая взамен блаженство, переполняющее всю ее.

Бьерн пил с губ Эсперансы крики ее восторга, из последних сил сдерживая собственную разрядку. Но когда он почувствовал, как по ее телу прошла сладкая волна, отозвавшаяся судорогой ее естества, плотно сжимающего его и еще более усиливающая его удовольствие, отпустил себя и с победным рыком рухнул на нее.

Опустошенные, они не в силах были разомкнуть объятия, оба тяжело дышали. Спустя вечность, Бьерн все же нашел в себе силы приподняться, помочь Эсперансе перебраться на подушку и лег рядом, накрыв их обоих одеялом. Она уютно прижалась к его груди, устраиваясь поудобнее. Почти засыпая, она чувствовала, как он нежно перебирал ее локоны. Он же лениво думал о том, что стоило освободить ее прическу ото всех тех шпилек, что, наверняка, прятались в ней, но сил на этот подвиг уже не было.

– Признаю перед вами полную и безоговорочную капитуляцию, эта помолвка не выйдет светской, – признал Бьерн, – и сомнительно, что впредь мы сможем удержаться от продолжения.

Эсперанса довольно хмыкнула, ощутив, как он чуть сильнее приобнял ее, намекая, что таковое может последовать в ближайшее время. Но мужчина продолжил:

– Но у этого могут быть последствия.

– Я могу о них позаботиться, – спокойно отозвалась певица.

– Даже не вздумайте, – Бьерн тут же опрокинул ее на спину и сурово взглянул на женщину сверху вниз, – вы не будете делать ничего подобного. Коль скоро с соблюдением внешних приличий ничего не выйдет, вот вам мое новое условие: если последствия будут, и вы забеременеете, мы поженимся немедленно, и больше я не приму никаких отговорок. Вы поняли?

– Хорошо, как пожелаете, – вздохнула Эсперанса, бросая ему одну из самых соблазнительных своих улыбок.

Ее руки уже обнимали его за шею, притягивая ближе для очередного долгого поцелуя. Когда первый голод был утолен, они были готовы более нежно и томно изучать друг друга, наслаждаясь обретенной близостью.

Глава 6.

Утро для Эсперансы началось неприлично рано, особенно по ее меркам, и совсем не так, как можно было бы надеяться после восхитительной ночи. Все дело в том, что дворецкий Бьерна, господин Беккет, хотя и был потрясен накануне вечером видом гостьи и разговором о помолвке, не мог вообразить, что гостья останется на ночь, тем более, обнаружится в спальне хозяина. А потому, следуя давно установленному порядку, рано утром он без стука вошел в комнату, чтобы открыть шторы и подать завтрак.

Испуганный вскрик и непристойное зрелище голой женщины обратили его в бегство. А когда несчастный дворецкий спешно захлопнул за собой дверь, выскочив в коридор, в спину ему ударил нервный смех. Все это едва не заставило господина Беккета выронить поднос, что было бы недопустимо и оскорбительно для человека его опыта. Дело довершил сам весьма смущенный господин Лефрид, вскоре появившийся из-за двери в спешно накинутом халате и давший распоряжение подготовить завтрак на двоих в семейной гостиной. Возмущенный в лучших профессиональных чувствах дворецкий поспешил на кухню, где, передав указания, присел выпить чаю и пожаловаться кухарке и экономке на падение нравов, которое неизбежно ждет их дом в случае, если “Эта Женщина” тут задержится.

Сам же Бьерн, хотя и был несколько выбит из колеи этим происшествием, был слишком счастлив видеть Эсперансу. Тем более, утром, растрепанная и заспанная, она казалась ему еще более очаровательной. В свою очередь, певица, пусть и смущенная вторжением дворецкого, и несколько раздосадованная невозможностью выспаться, пребывала в том чудесном расположении духа, которое может подарить женщине только ночь с любимым мужчиной.

– Вас не слишком шокирует, если я позаимствую что-то из вашего гардероба, а то боюсь, мое платье не слишком подходит для завтрака? – Заметив, что инквизитор на этот раз запер дверь, она без стеснения, обнаженная проследовала в сторону ванной.

– Да, конечно, мы что-нибудь придумаем, чувствуйте себя, как дома, – он, словно завороженный, провожал ее взглядом.

Когда же Эсперанса вернулась в комнату, уютно закутавшись в найденный в душевой халат, Бьерн ждал ее, держа в руках утреннее женское платье. Он неуверенно сжимал розовую ткань, с легкой тревогой поглядывая на женщину.

– Я подумал, что, возможно, это подойдет вам чуть больше. Оно осталось от Мадлен… – в его голосе слышалось сомнение.

Как всегда, интуиция Эсперансы верно подсказала ей причину его смущения – Бьерн явно чувствовал себя неуютно, предлагая невесте вещи первой жены. Смесь старых сожалений и чувства вины боролись в его душе с новым страхом обидеть или напугать женщину, стоящую перед ним. И сомнения его были не беспочвенны. Кинув взгляд на еще одну дверь, которая, судя по всему, вела в бывшую комнату госпожи Лефрид, Эсперанса действительно почувствовала укол ревности. Но быстро отмахнулась от него и со спокойной улыбкой направилась к Бьерну. Она осторожно отложила предложенное им платье на ближайшее кресло, взяла его за руки и поймала взгляд:

– Не стоит. Мне кажется, для нас обоих будет лучше, если я останусь так, – она поправила воротник халата.

– Как скажете, – Бьерн немедленно притянул Эсперансу к себе и зарылся лицом в ее волосы, – если честно, я бы предпочел оставить вас обнаженной и запереться вдвоем в этой комнате, но боюсь, внешний мир не позволит нам такой роскоши.

– Тогда не будем заставлять его ждать, – ответила она с легким сожалением, а потом позволила проводить ее в семейную гостиную.

Эта комната располагалась на втором этаже, рядом с хозяйскими спальнями и предназначалась для узкого семейного круга. Несмотря на замешательство среди прислуги, вызванное новостями, принесенными дворецким, завтрак уже был накрыт, а одна из горничных почтительно замерла в ожидании дальнейших указаний.

Все также облаченная в просторный мужской халат, Эсперанса отточенным элегантным движением присела за стол и принялась разливать кофе, но смутилась, заметив, что Бьерн не сводит с нее пристального взгляда.

– Что-то не так? – она попыталась скрыть свою реакцию, иронично изогнув бровь, но, как и всегда, не могла играть перед ним.

– Я просто рад, что мы завтракаем вместе, – инквизитор казался не менее смущенным, но все же решился продолжить, – с учетом обстоятельств, как бы вы отнеслись к идее сегодня же переехать сюда?

Было заметно, что вопрос поставил ее в тупик.

– Сливки, сахар? – Эсперанса вопросительно взглянула на Бьерна, явно взяв паузу, чтобы обдумать его слова.

– Нет, благодарю, – он принял из ее рук чашку черного кофе, но продолжал вопросительно смотреть на нее.

– И вы ожидаете, что я перееду к вам в каком качестве? – все же ответила певица вопросом на вопрос.

– Моей невесты, очевидно. Я хотел бы сегодня же дать объявление о помолвке, если вы не возражаете, – инквизитор чуть нахмурился, опасаясь новых возражений с ее стороны.