Сначала было похищение

Конечно, я могла это сделать и не скрываясь, но творить магию посреди бела дня, на глазах у толпы, которой не понятно, что именно и зачем я делаю, мягко говоря, моветон. Поэтому, управившись за пару минут, я воспользовалась случаем, и, вымыв руки, поправила у большого зеркала макияж и причёску.

Осталось ещё минут десять, и нужно ехать за Фиссой в школу, поэтому я ещё раз прошлась по зданию вокзала в направлении перрона, показала портрет ещё двум служащим, которых встретила по дороге, и чьи расспросы опять не принесли положительных результатов.

Это только подкрепило мою веру в то, что Мел так и не приехала в Келс. Оптимизм – наше всё.

Придя домой, обязательно доработаем портрет вместе с Люси. А завтра нужно отправить подругу в полицию. Я понимаю, что вряд ли им охота возиться из-за девицы, которая вообще, возможно, сидит дома, но вдруг хоть что-то можно сделать.

Эти думы я и обдумывала, идя к выходу. Ещё прикидывала, чем мы с ребёнком будем кормиться, остались ли в холодильном шкафу продукты, нужно ли купить ещё чего по дороге. По всему выходило, что нужно.

Поток мыслей прервало ощущение пристального взгляда на себе. Оглянувшись по сторонам, я увидела стоящую прямо напротив меня пару. Мужчину и женщину средних лет. Они выглядели ошарашенными и смотрели на меня огромными глазами.

Конечно я их узнала. Сомнений быть не могло. Не в силах пошевелиться я смотрела на людей, которых не видела восемь лет. Людей, которые когда-то были самыми близкими, а теперь должны были быть чужими, но сердце всё равно болезненно сжалось. Передо мной стояли мои родители.

Глава 8. Анна. Встречи случайные и преднамеренные.

"Громко что-то обсуждать, жестикулировать или по-другому проявлять свои эмоции считается дурным тоном". Свод правил поведения, касающихся внешнего проявления отношения к людям.

Мысли в голове побежали с новой скоростью после ступора. Что делать? Подойти ли? Стоять ли на месте? Если подходить, то что сказать? Что вообще можно сказать людям, которым восемь лет не было до меня никакого дела? Людей, которые за два года до моего побега отвернулись от старшей дочери только потому, что она хотела выйти замуж за любимого, а не за сговорённого родителями жениха. Они отвернулись от меня, отвернулись от Агнесс. Я уверена, они знают о существовании Лифиссы. Не могут не знать. Им плевать на нас всех.

Мы не соответствуем их стандартам о порядочных леди. Не оправдали надежд. Пошли наперекор вековым устоям и отказались стать племенными кобылами. Теперь некому рожать маленьких, но важных магов, которым можно будет передать титул и земли предков. Не самый высокий титул и не слишком большие земли, если по правде. Но надежда папеньки на внука, который вырастет сильным магом и прославит славную фамилию Линкрадов, баронов Дэнэмуд, загублена двумя неблагодарными, легкомысленными дочерьми. Уверена, что в эпитетах, которыми он нас с Агни одаривал, уважаемый лорд не скупился. Вряд ли они были столь мягкими как мои. Прекрасно помню, как десять лет назад барон громил свой кабинет и какими словами называл сестру, когда та тайно обвенчалась с Хейрадом и сбежала из дома.

К слову, тогдашняя шестнадцатилетняя я многие из этих слов впервые и услышала.

Воспоминания отрезвили. Напомнили мне, почему именно эти люди больше не родные и близкие, а совершенно посторонние. Во рту стало сухо, но оцепенение спало, и я сделала шаг вперёд, намереваясь пройти мимо, лишь поздоровавшись. Хоть и не родные и близкие, но всё же знакомые.

Предки тоже зашевелились, мама хотела видно пойти мне навстречу, но отец удержал её за руку, а та, истинная баронесса, даже не поморщилась.

Поравнявшись с ними, я негромко поприветствовала баронскую чету в соответствии с этикетом.

– Лорд Дэнэмуд, леди Дэнэмуд, – я слегка поклонилась, сбавив шаг, не намереваясь останавливаться. Напоминая себе, что просто приветствую титулованных особ. Всё же часто этикет значительно упрощает жизнь.

Уже было прошла мимо, когда рука отца требовательно, слегка болезненно сжала мой локоть.

– Не так быстро, мисс. Я правильно понимаю, что это всё, что вам есть сказать людям, подарившим вам жизнь, и которых вы не видели почти десять лет? – а вот это неожиданно. Я честно считала, что никто из них в жизни не позволит себе некрасивой сцены на глазах общественности.

Тем временем, лорд ждал. Челюсти плотно сжаты, брови сведены к переносице, желваки ходят на скулах. Отец всегда плохо умел сдерживать ярость. Но сейчас старался. Безуспешно, как всегда.

Только я больше не маленькая девочка, которая до ужаса боится прогневать папеньку и огорчить маменьку.

– Сэр? Надеюсь, Вы в добром здравии? Леди? – мой выразительный взгляд сперва на руку, которую я тут же демонстративно убрала со своей конечности, затем попеременно на родителей показал, что зажиматься я не собираюсь.

Да я вообще не понимаю, какие могут быть разговоры! Театр абсурда! Уехав из дома я оставила письмо, в котором объяснила как причины своего поведения, так и степень любви к родителям и раскаяния в том, что мне приходится сделать.

Уж за восемь лет можно было найти время для ответа.

Леди Кассандра цветом лица уже давно слилась с серыми стенами вокзала. Вот уж у кого мир трещит по швам. Бедная моя маменька-птичка, наверное, уже давно вычеркнула из жизни опозорившую её дочь, а тут нужно как-то с ней светскую беседу вести. Вот где разрыв шаблонов у человека.

– Наше здоровье вряд ли вас волнует. Не притворяйтесь, Анна. Дети, которых заботит здоровье родителей, так себя не ведут, – чудак человек. То сам настаивает на светской беседе, то упрекает меня в лицемерии. И это в то время, как одно без другого и представить нельзя. – Но зная то, как сильно вас, мисс, заботит собственная персона, хочу сообщить, что мы возвращаемся в Дэнэмуд из королевского дворца. В канцелярию его величества нас вызывали по поводу вашего будущего.

Многозначительная пауза.

Заинтриговал. Нет, правда заинтриговал. Потому что внимание королевского дворца к моей персоне ничем хорошим мне не светит.

– Вы собираетесь посвятить меня в детали, не так ли? – ну глупо же задирать нос и делать вид, что мне не интересно. Интересно, ещё как. А гордячкой я никогда не была.

– От нас требовалось предоставить сведения о вас. Наш милостивый монарх, да пошлёт ему Создатель долгих лет правления, взял на себя заботу об устройстве счастья одного благородного, но осиротевшего молодого человека, – Создатель! У нашего монарха с его штатом магов и так будет ещё много лет правления, пошли лучше мне сил. Прямо сейчас – сдержать стон и удержать лицо. А потом, чтобы пройти через вот это вот всё. – Вашу кандидатуру также рассматривают на роль графини. Но хоть к высшему свету вы больше не относитесь, мы не настолько важные птицы, чтобы наш сюзерен был в курсе о вашем образе жизни.

Всё ясно. Жених – одна штука, невеста – штук восемь. Чтобы было из «чего» выбрать. Конечно, его величество Оттон второй не занимается устройством брака какого-то там графа лично. У него на это есть маленький такой отдельчик. Маги глотки готовы друг другу грызть, чтобы в него попасть. Очень хлебное место. Сложно до конца представить, на что порой готовы те же бароны и графья, чтобы герцогу или маркизу настоятельно рекомендовали именно эту, конкретную баронскую или графскую дочку. У неё, дескать, и репутация кристально чистая, и здоровье лошадиное, и воспитание безупречное. А внутренний магический резерв так вообще ууууу. Хотя нет. Насчёт резерва никто не врёт. За такое у нас карают. Правда же всё равно всплывёт.

Так и живут. Есть очередной купец. Причём это может быть как мужская особь, охочая до жены, так и благородная девица на выданье. Просматривают всех подходящих кандидатов по возрасту, сведения о которых с рождения заносятся и со временем дополняются. Подбирают подходящих, из которых уже выберут окончательно.

Никто из аристократов без согласия короля жениться и замуж выйти не может. Тем более, если один из супругов без дара. Это всегда чревато санкциями от королевского дворца. Чаще всего налагают штраф на родителей молодожёнов. Самих же обвенчанных часто лишают права наследования. Как земель, так и титула.

Но официальной информации о наказаниях не публикуется. Всё на уровне сплетен. Именно поэтому, когда очередной баронет тайно женится на неодарённой, они автоматически становятся самой обсуждаемой парой во всех гостиных, салонах и клубах, впрочем, как и персонами нон грата.

Даже представлять не хочу, что пришлось вынести моей матери, с детства живущей визитами и чаепитиями, покупками и балами. Когда сбежала Агнесс, нас перестали приглашать в гости. Отец закрыл двери для всех визитёров. Абсолютно никакого светского общения. К слову, я от этого не страдала совсем. Леди же Кассандра замучила семейного целителя своими мигренями и нервными срывами.

– Полагаю, нам с вами, барон Дэнэмуд, совершенно не о чем беспокоиться. Вряд ли король остановится именно на моей кандидатуре? И будем мы все жить уже привычным каждому из нас образом жизни. Вы согласны со мной? – я не смогла скрыть заинтересованности и нервозности. Да и не сильно-то и пыталась. Мне действительно прямо здесь и сейчас необходимо знать, что он уверен в том, что меня, распутную девку, замуж никто не возьмёт.

– Думаю, что так и будет. По крайней мере, я ничего не собираюсь предпринимать, чтобы вытащить вас из той ямы, в которую вы так поторопились сбежать, – «неблагодарная дрянь» осталось недосказанным. – Но вы должны быть готовы к любому исходу дела. Хотя, вам нечего и надеяться на столь блестящую партию.

И выжидательный взгляд на меня. Ждёт, что я скажу. Единственный разумный ответ с моей стороны:

– Да, лорд Дэнэмуд, – я ничего уже не хочу. Этот разговор меня изрядно вымотал. Такое чувство, будто меня взяли за ноги, перевернули вниз головой и хорошенько потрясли. – Всего наилучшего. Лорд, леди.

Сделала книксен и, не заботясь, как это выглядит со стороны, поторопилась к выходу. Совершенно забыв, что леди никогда не спешит. Это выглядело неприкрытым бегством. Это оно и есть, но меня сей факт сейчас не заботит. Плохая из меня вышла леди, ох плохая. Впрочем, это уже давно очевидно.

Всё прокручивала в голове наш диалог. Лица родителей так и стояли перед глазами. Бесстрастное, идеальное лицо куклы у матери. И яростное, с глазами, наполненными бешенством, у отца.

Мать ведь ни слова не сказала. Так свыклась с ролью аксессуара. Думается мне, что она и представить себе не может того, чтобы сделать что-то наперекор супругу. Даже идя на поводу материнского инстинкта, даже ради собственных детей.

Захотелось зарычать от злости и что-нибудь разбить!

Создатель! Она ведь множество раз могла просто послать вестника, чтобы узнать, как я или сестра. Но ни разу не сделала этого. Она предпочла просто вычеркнуть из своей картины мира детей, исказивших эту самую картину.

Я всё никак не могла успокоиться. Понимаю, что сама делаю хуже этими мыслями. Следует остановиться, отдышаться, подумать о чём-то другом. Но ногти сами впивались в кожу в сжатых в кулаки ладонях, а разум, как назло, прокручивал тяжёлые, болезненные воспоминания. Я шла не глядя, вспоминала свои чувства и эмоции, свою боль из-за их безразличия и упивалась ей.

Когда-то я очень много думала об этом, и каждый раз эти мысли глубоко меня ранили.

Я отказываюсь принимать и понимать её. Конечно, я не мать. Я не рожала Лифиссу. Её родила моя родная сестра. Когда-то Агнесс была моей семьёй. Раньше я думала о том, что настанет тот день, когда родители отойдут в другой мир, и на свете не останется родных мне людей, только сестра. Жизнь же вот как всё обернула.

Теперь моя малышка – моя семья. Я просто представить себе не могу, что должна сделать Фисса, чтобы я захотела вычеркнуть её из своей жизни. Какие бы ошибки и плохие поступки она не совершила в будущем, часть из них всегда будут в какой-то степени и моими поступками, ведь это я её так воспитываю.

Моя же мать непогрешима, словно бабочка-однодневка. Все решения, как и ответственность за них, принимает отец. Для них это не просто нормально, это единственно возможное течение жизни.

Погружённая в свои мысли, я механически шла к стоянке извозчиков, часто моргая, стараясь сдержать уже подступившие слёзы хотя бы до того, как сяду в карету. Обида, непонимание и злость алой пеленой застилали глаза.

Столько людей вокруг, я даже не хочу поднимать глаза, чтобы увидеть, привлекаю ли к себе внимание. Что толку? Всё равно держусь из последних сил.