За кулисами. Москва театральная

– Вот он был какой. Некрасив, но талантлив бесконечно. Супергерой-любовник! Один только у него был недостаток: очень сильно влюблялся. То есть я хочу сказать, что количество всегда сопровождало качество, от чего, собственно, он и страдал. Одна актриса, замученная его домогательствами, на полном серьезе пообещала написать на него в КГБ.

6

Если в кино артистов можно прикрыть монтажом, то в театре ничего не спрячешь. И если нет доверия между партнерами, зритель однозначно чувствует вранье и фальшь. Более того, замечено, что если партнерские взаимоотношения переросли в более глубокие, то крайне редко разбиваются семьи. А когда кончаются романы, артисты продолжают помогать друг другу. Со стороны кажется странным: почему это вдруг актриса командует чужим мужем, как своим? Да потому, что когда-то у них был красивый роман.

7

К вопросу о семьях. К сожалению, не существует сравнительной статистики распадов актерских и неактерских семей. Но бытует мнение, будто актеры в деле разводов преуспели, равно как и в пьянстве. Подозрения обидные и несправедливые.

Георгий Менглет был женат на актрисе Нине Архиповой 40 лет и всегда яростно защищал нравственность в театральном мире при вполне трезвом взгляде, без иллюзий, на сей предмет:

– Не все семьи разбивались из-за романов и случайных связей. Конечно, постоянные переодевания за кулисами на глазах друг друга, постоянные гастроли заставляют мужиков заводить связи на стороне. Но умные жены – я знаю случаи – застав мужа в чужих объятиях, поступали, как супруга нашего прекрасного артиста Поля.

А жена действительно замечательного комика Павла Поля поступила вот как. Когда она неожиданно приехала в Ленинград, где гастролировал Театр сатиры, она в номере своего мужа застала любовницу. Ударом кулака она распахнула дверь и произнесла: «Когда жены приезжают, б-ди убираются вон».

В связи с этим возникает законный вопрос: а существует ли вообще в театральном мире супружеская верность или она чужая в их жизни, как икона в публичном доме? Конечно, существует. И самым потрясающим доказательством этого является то, что самыми верными мужьями были два невероятных актера и красавца. От одного – Анатолия Кторова – женщины буквально сходили с ума. Холодный красавец, аферист международного класса немого кино, гордый мужчина обожал свою жену Веру Попову, с которой вместе служил во МХАТе. Она не считалась красавицей, но не найдется ни одного злого языка, который поставил бы под сомнение верность ей легендарного Кторова. Более того, когда во МХАТе устроили очередную кампанию по сокращению труппы и на собрании встал вопрос о том, что Веру Попову могут отчислить, Кторов попросил дать ему листок бумаги. Не задумываясь, он хладнокровно написал заявление об уходе, тем самым дав понять всем: «Даже пальцем не троньте», – и защитил свою любовь. Разве это может не тронуть? Даже отпетых циников?

Второй из этой редкой группы верных и преданных – Александр Лазарев. Высоченный красавец с выразительными чертами лица после картины «Еще раз про любовь» ходил с печатью любовника-интеллектуала, не способного отказать женщинам, вешающимся на него гроздьями. На самом деле более домовитого, преданного и постоянного главы семейства не найти. Как молитву он знал два имени: Светочка (актриса Светлана Немоляева, жена) и Шурик (актер Александр Лазарев, сын). Позднее к ним прибавились – Полиночка (внучка) и Сереженька (внук).

Похоже, что любовь Лазарева-старшего к супруге не остывала до конца дней его. Во всяком случае, в спектакле «Чума на оба ваших дома» в Театре Маяковского он так целовал Светлану Немоляеву, представительницу ненавистного семейства Капулетти, что этот поцелуй отдавал не только актерским искусством.

8

Но вернемся к актерским историям – не правильным, не образцово-показательным. Когда-то в фильме «Город мастеров» блеснул молодой ленинградский артист Лапето. Блеснул и исчез. «Куда делся?» – спрашивали все, кто помнил Лапето и его потрясающую невесту, красавицу актрису из БДТ, с которой он не расставался ни на минуту. Но вот он едет на гастроли, она – на съемки в Москву. И к нему за кулисы приходит женщина – здоровая, грудастая, немолодая, обремененная двумя детьми. Никто до сих пор не знает, как объяснить, почему он выбрал эту неинтересную женщину, бросил театр и остался в скучном провинциальном городке, название которого никто и не помнит.

Артисты ТРАМа Николай Рытьков и Зинаида Нарышкина были прекрасной парой. До войны он увлекался эсперанто, за что загремел в сталинские лагеря как шпион японской разведки.

Она – интересная женщина – ждет, хранит ему верность. Наконец наступает долгожданный день его возвращения. Счастливая, она моет, трет квартиру. Решает повесить новые занавески. Залезает по лестнице на высокие окна и падает. Перелом позвоночника. Паралич. Рытьков находит неподвижную женщину. Горе. Через какое-то время его приглашают на международный симпозиум по эсперанто не то в Швецию, не то в США. Он уезжает и не возвращается. Она, парализованная, умирает в одиночестве.

Режиссер Алексей Дикий безумно любил женщин, и это именно ему принадлежит крылатая фраза: «У меня женщин было больше, чем воробьев, которых вы видели в жизни». Страсть Алексея Денисовича выдавали глаза. Как только ему нравилась какая-то актриса, у него тут же краснели глаза, как у быка, когда кровью наливались. В ленинградском Большом драматическом театре не могут забыть одну историю. Репетиция, актеры дико нервничают, потому что в это время по радио транслируют чемпионат мира по футболу. А репетиция затягивается. Тогда они подговорили актрису, и она стала брать внимание на себя, задавая Дикому дурацкие вопросы кокетливым голосом, при этом поправляя свитер то на груди, то на талии. Через несколько минут Дикий неожиданно объявляет: «Друзья, давайте прервем репетицию. Все свободны». Все встают. «А вы, Люся, останьтесь», – и глаза его еще больше покраснели.

9

Актеры и режиссеры в нашей романтической истории – особый союз. Союз корысти, творчества и секса. Причем роли тиранов и жертв постоянно переходят из рук в руки, как приз, и никто его надолго не удерживает. В этом альянсе столько же циничного, как и профессионально-прекрасного. Главным предметом в этом союзе долгое время был диван режиссера. Мебель – как правило, кожаная – не подозревала, какая роль была ей отведена в театральном процессе. Если бы диван, столь же многоуважаемый, как чеховский шкаф, мог говорить, то он поведал бы массу загадочных историй.

В таком положении людей и вещей – режиссер-диван-актриса – ничего нельзя изменить. И как ни парадоксально, но именно через близость некоторые режиссеры могут многое объяснить неопытной актрисе. Они рассматривают свои сексуальные претензии как источник вдохновения. И это чистая правда. Это, как правило, режиссеры романтического склада, чьи спектакли отличаются красотой и театральностью.

Невероятным чутьем по части женского пола обладал режиссер Вахтанговского театра Рубен Симонов. Рассказывают, что когда Симонов шел к театру в своем белом макинтоше с высоко поднятым воротником и его миндалевидные восточные глаза обволакивали встречных женщин, то те не могли устоять. Но человеком, как поговаривают, он был скуповатым и со своими пассиями расплачивался ролями. Собственно, что значит скуповатым? Да если бы всех актрис Симонова спросить, что для них важнее – цветы, конфеты или духи, они стройным девичьим хором простонали бы: «Роль, роль, роль!!!» А Мастер умел выстраивать роль до миллиметра.

Галина Коноваловавспоминала:

– Я помню, как актрисе Елене Добронравовой он поручил роль в спектакле «Фома Гордеев», и все были свидетелями, как он высекал рисунок ее роли. Она выходила на сцену в черном платье, высокая, красивая, и он ей из зала говорил: «Значит, Леночка, сейчас возьмите платочек, платочком сделайте так, теперь голову налево, чуть-чуть правее…» Потом все удивлялись, откуда у девушки что взялось. А когда ему актриса была неинтересна, он проходил с ней мизансцену быстро, с плохо скрываемым желанием побыстрее от нее (то ли от мизансцены, то ли от актрисы) избавиться. А если актрисы ему отказывали? Чтобы кто-нибудь Рубену Николаевичу отказал – такого случая в Вахтанговском не помнят.

– Как вы думаете, он творчески подпитывался от романов?

– Да. Он уже в училище присматривал себе студенток. Так он присмотрел Вертинских, и сестры бывали у него дома. Ему очень нравилась студентка Нина Никитина, которая потом озвучивала в кино все роли Симоны Синьоре. Так вот, Никитину должен был смотреть худсовет в спектакле «Много шума из ничего» для того, чтобы утвердить или не утвердить на новую роль. Симонов очень хотел, чтобы Никитина ее получила, но как хороший режиссер понимал, что если худсовет увидит ее в «Шуме», то все, никакой авторитет не спасет. Тогда он через посредников заставил ее сказаться больной прямо перед спектаклем. И таким образом она не сыграла провальную роль и получила новую. Говорят, играла блестяще. И ее карьера круто пошла вверх.

– Но, может быть, это естественно, когда для достижения творческого результата главреж пользуется своей властью? Может быть, интересы театра в данном случае должны быть превыше всего?

– Если это обоюдная история, связанная с тем, что в дальнейшем поможет роли и спектаклю, то это нормально. Когда начинается шантаж, когда режиссер не дает роль прежней пассии, потому что у него завелась другая, – вот это ужасно. И к тому же при всей труппе он показывает, что прежняя не в фаворе.

Актрисы, которые отказывали своим главным, имели непростую судьбу. Но таковы законы театра, где всегда найдется свой Карабас Барабас и Мальвина. И каким образом он сделает из нее примадонну – на его совести. Зрителю же на самом деле безразлично, какой ценой режиссер и актриса добились успеха. Цену знают только за кулисами и добровольно платят или не платят ее.

10

Но, пользуясь своей властью, режиссеры ужасно боятся актрис, хотя в этом никогда не признаются. Потому что знают: это кончается полным обузданием творческой личности и ловким гарцеванием на режиссерской шее.

Валерий Фокин:

– У меня были романы с актрисами и их попытки обуздать меня. Но я не допускал, чтобы они переходили грань. Был случай даже, как на одной пирушке одна артистка чуть не изнасиловала меня. Зажала в углу и требовала: «Дай мне роль! Дай!»

Эту суровую школу прошли многие мэтры. И только единицам удалось избежать цепких ручек актрис.

Марк Захаров:

– Я не мог бы быть рабом собственного влечения, предметом широкого обсуждения. В театре этого допустить нельзя, особенно тому, кто стоит во главе.

Исключительная судьба в режиссерско-актерских отношениях у Олега Ефремова. Многие коллеги люто завидовали тому, как он умело сочетал личное и общественное, т. е. профессиональное. У него была масса возлюбленных в театре, но как только кто-то из них пытался стать хозяйкой театра, получить роль, это пресекалось в три минуты. И карьеру они его руками не делали.

«Не путаться с артистками» – под этим лозунгом прошла жизнь Станиславского (считавшего, что актрисы любят не искусство, а себя в нем), а также Андрея Гончарова и Марка Захарова. Последователей у них было, увы, немного. Хотя новое поколение режиссеров относится к этому иначе. Евгений Писарев, возглавивший Пушкинский театр в 2011 году после смерти Романа Козака, считает, что если понятие «режиссерский диван» и остается, то только в специфических местах.

– Даже если такое случается, то, я уверен, это одноразовая история, потому что можно получить роль, но нельзя получить любовь зрителей. Если нет таланта, ничего не поможет – ни диван, ни что другое.

Между прочим, первое, что я купил себе в кабинет, – это диван. Сказал: «Вот присаживайтесь». Но… У меня в театре очень талантливые артистки и женская часть во всех поколениях представлена мощно. И вообще у меня с женщинами все нормально: не столько они ко мне тянутся, сколько я к ним. Они популярные, в кино снимаются. И они получают свои роли не на диване.

11

Женщина-режиссер – интересный объект и эксперт в этом непростом вопросе. Она хоть и грозный режиссер, но все же женщина, и некоторые беспринципные актеры идут на всевозможные ухищрения, чтобы самим забраться в режиссерскую койку. И даже чистейшие чувства в альянсе актер – режиссер, как правило, подозревают в корыстном интересе.

– Вы когда-нибудь чувствовали, что мужчины хотели использовать вашу слабость для получения роли? – спросила я Галину Волчек и Татьяну Ахрамкову.

Галина Волчек: Я обойдена таким счастливым концом. Хотя один из моих бывших мужчин пересказывал мне сплетни – якобы я со всеми молодыми артистами имею шуры-муры. Я хохотала ему в лицо. Даже как сплетня это полный идиотизм. Связь с артистом может дать только плохой результат в спектакле. Это даже не принципиальная – это невозможная для меня позиция. В Ирландии у меня был случай. Там один молодой артист, симпатяга ужасный, лет на 10 меня моложе, игравший главную роль, влюбился в меня. Придумывал поводы, приходил раньше, хотел остаться у меня в номере… репетировать, но… Для меня режиссер и артисты – это такое единение, которое не предполагает ничего такого… Вот они – как моя рука, как моя нога, а я – как их. У меня внеполовое отношение к артисту.

– Вы часто говорите – в шутку, конечно, что время от времени ощущаете себя… гермафродитом. Это, должно быть, создает парадоксальные ситуации.

– Еще какие. Неелова смешно рассказывает и показывает, как я Вале Гафту объясняла, как надо раздеть глазами партнершу. Или на спектакле («Пять вечеров», кажется) я объясняла одному артисту, как любовную сцену играть. Все рассказала, пытаясь разбудить его чувственную фантазию. А потом говорю: «Ну, а дальше ты ее хватай и целуй». Он так вяло мне: «Ну покажи». – «Ну, извини, этого я тебе показать не могу».

Татьяна Ахрамкова:

– В свое время меня пытались обаять, но как женщину, а не как режиссера. В противном случае я бы это почувствовала. Как ни странно, заискивают больше женщины, чтобы получить роль. Но их обвинять нельзя: это входит в издержки нашей профессии. А вообще романы дают жизнь театру. Театр – как семья, и без романов он невозможен.

12

Театральные романы – это клубок, в котором нельзя ухватить нить: где начало, где конец и продолжение – не скажет никто. Достаточно послушать старых театральных людей, чтобы окончательно погибнуть в чужих романтических страстях.

– У Людмилы Максаковой (вот ведь какая красивая артистка!) было много красивых романов. Один из них – с поэтом Андреем Вознесенским. Он шикарно за ней ухаживал. И на гастролях в Риге у всех было ощущение, что они вот-вот поженятся, но… И там же случился роман драматурга Алексея Арбузова с бывшей женой режиссера Евгения Симонова – Ритой Лифановой. Так вот, Симонов в Вахтанговском театре репетировал пьесу о красноармейцах, о которых он не имел никакого представления. И вот на репетицию пришла его жена Лифанова. Подошла к нему вплотную и на глазах у всех дала наотмашь по морде. Все поняли – Симонов дома не ночевал. А параллельно шел роман Максаковой с Вознесенским. Но Максакова по-настоящему любила не его, а художника Леву Збарского, который сейчас живет в Нью-Йорке…

– Да все вы напутали! Это не Вознесенский, а Арбузов женился на Лифановой, а Вознесенский, он вообще не собирался жениться, потому что был женат на писательнице Зое Богуславской.