О сексе даже не заикайся

– Лариса, заканчивай! – молнии блещут в глазах отца.

– Хорошо, я закончу! Не вопрос. Но учти – Дина поедет жить к твоей матери только через мой труп.

Теперь я попробую вам кое-что прояснить. Дело в том, что в Нанограде живет папина мама и моя бабушка – Софья Аркадьевна Суходольская, от которой меня отлучили еще в младенчестве по причине не схожести характеров невестки и свекрови. Поженившись, папа с мамой прожили в профессорской квартире бабушкиного первого мужа, папиного отца, и моего именитого, и теперь уже покойного, дедушки менее полугода и разругались насмерть. Что именно между ними произошло, я вам сказать не смогу, ибо не посвящена в подробности внутрисемейного конфликта. Из обрывков фраз, маминых обвинений и упорного папиного молчания мною был создан жуткий образ невозможной старухи – взбалмошной, выжившей из ума и чуть не лишившей меня отца. Именно этот факт придавал сложившемуся в моем сознании образу фатальные черты нещадного монстра. В детстве мне снились кошмары, в которых то одна, грязная и черная, старуха с клюкой и бородавкой на носу, то другая – пыталась отобрать у меня папу. Старухи снились разные – одна чудовищнее другой, неизменной оставалась лишь бородавка и состояние дичайшего ужаса. Я просыпалась мокрая от слёз и желания побежать в спальню родителей и проверить присутствие отца, которого я очень сильно любила. Поначалу я так и делала – срывалась и бежала к постели отца и падала плашмя ему на грудь, обнимая что есть силы, вцеплялась в него крепко-накрепко, не отодрать. И папа не отдирал. Он брал меня на руки и относил обратно в мою комнату, повторяя всегда одни и те же слова:

– Не бойся, моя девочка. Никто и никогда меня у тебя не отберет. Ты мне веришь?

И я верила. До следующего кошмарного сна.

«Теперь вы меня понимаете? Теперь вы понимаете, почему я не люблю стариков? Это все из-за детских страхов, самых ярких и самых сильно влияющих на дальнейшую взрослую жизнь. Так в один голос говорят все психологи, к которым так любит водить меня мама.»