Криминальный оракул

– Ну уж и в глухомани… – рассеянно отозвалась я. Ответ Арцаха показался мне каким-то мутным, недосказанным. Все-таки не походил мой знакомец из журналистских кругов на человека, на которого так просто можно надавить.

– Желаете что-нибудь еще?

На сей раз к нам подошла не миниатюрная узбечка в кимоно, которая приносила нам чай первые два раза. Этот долговязый мужик вообще не походил на официанта. Болезненно худой, будто иссушенный болезнью или голодовкой, вдобавок возрастной – лет пятьдесят, если не больше. Лицо с острыми чертами, щедро покрытое веснушками, доверия не внушало. Круглые черные глаза – как сверла, рот сжат в линию, а встрепанные короткие каштановые волосы придавали официанту вид городского сумасшедшего. Положение не спасали ни фартук, ни блокнот с предупредительно занесенным над ним карандашом. Карандаш в руках этого типа прежде всего напомнил заточенную деревяшку, которой можно запросто проткнуть чей-нибудь глаз.

Этот мужчина навис над нами, как пожарная каланча над одноэтажными домишками. Подавлял ростом, щерился во все зубы и разглядывал нас цепко, в упор.

В довершение всего он и в помещение проник чудовищно бесшумно, заставив меня и Арцаха вздрогнуть от неожиданности.

А это дурной знак.

Я перевела взгляд на его ступни в носках.

Большие. Не то сорок второй размер, не то сорок третий.

– Здравствуйте, Антон Владиславович – мрачно произнес Варданян. – Чайку?

Да, он застал нас врасплох. Если ожидаешь нападения, лучше не сидеть. Лишние секунды, которые тратишь на подъем, решают дело в пользу противника. Да и отбиваться труднее.

Мы же с Варданяном сидели на полу – все равно что лежали.

– Да, пожалуй. – «Официант» не прикоснулся к стаканам. Проверил заварочный чайник, поднял его, наклонил, не касаясь носика чайника ртом. Струя зеленого чая полилась ему в рот.

Потом он вернул чайник на место. И, подогнув ноги, уселся за столик рядом с нами. Не спрашивая разрешения.

– Вы к нему заходили?

Что я там говорила про конкретику в разговоре? Этот человек был антиподом Соколова: перешел сразу к делу. Вежливость? Какая еще вежливость?

– Арцах Суренович, вы нас не представите? – вклинилась я. – Очень интересно, что за Антон Владиславович к нам подсел.

– Антон Владиславович Маков. – «Официант» вспомнил про хорошие манеры.

Руки он не протянул, но хотя бы посмотрел в лицо, когда представился. Н-да, производить приятное впечатление – не его конек.

– Евгения Максимовна Охотникова. – Я руки тоже не подала. – Телохранитель.

Маков молча протянул служебное удостоверение. Внушительные увесистые корочки скрывали не менее увесистое и внушительное название организации. Я тщательно изучила удостоверение, чувствуя на себе сверлящий взгляд Макова. Самого Макова сверлил взглядом Варданян.

– Я знаю, что Соколов Артур Лаврентьевич позвал вас в свою гримерку для личной встречи, – с места в карьер продолжил агент. – Вы к нему заходили, не так ли?

– Допустим, – осторожно протянул Варданян.

– Я не вас спрашиваю.

– Если это допрос, вызывайте в участок, повесткой, – припечатал Арцах. – Официально.

– Снаружи отряд. – Маков перевел взгляд с меня на Арцаха и обратно. Совсем как Соколов сегодня после концерта. И смешно он в своем костюме не выглядел. Скорее – да, пугающе. Как человек, у которого не все в порядке с головой. – Восемь человек, вооруженные. По первому моему слову вас заберут по подозрению в соучастии.

– А что, этот ваш Артур Лаврентьевич уже что-то совершил? Здесь, в Тарасове? – с наивным видом спросила я. – Или нас заберут так, за компанию? За то, что рядом постояли, подышали одним воздухом?

Я говорила, одновременно машинально прикидывая – куда бить, если придется: в нос или в горло. Хорошо бы не пришлось, но обстановка в комнате образовалась очень нехорошая, напряженная. Руки невольно так и чесались.

Разрядил обстановку Арцах. Протянул руку, осторожно погладив меня по ладони (жест, у него лично не несущий ни малейшего сексуального подтекста). Пожал плечами и, сжевав печенюшку, проговорил:

– Можно в общем-то и сказать. Ничего такого. Вы, Антон Владиславович, знаете, что я с Соколовым знаком. Я его музыку очень люблю и повел Евгению Максимовну на его концерт. И так совпало, что в последнее время Артур Лаврентьевич беспокоится за свою жизнь – уж не знаю, насколько обоснованно. Во всяком случае, корзину свашими цветами он перерыл вдоль и поперек. Я не ошибся, это вы ему цветы после концерта подтащили?

Если бы взглядом можно было убивать, Маков уже оставил бы от Варданяна свеженький труп.

Я ухватила нить разговора.

– Мы с Арцахом зашли после концерта – выразить свое восхищение. Мне лично очень понравилось! – вдохновенно продолжила я. – Мы увидели разворошенную корзину, стали выяснять… Слово за слово – и да, выяснилось, что этомузамечательному пианисту требуется охрана. А я – телохранитель высшего уровня, мне внучку президента доверить можно!

Спокойная, уверенная улыбка, вот так. И сразу стало легче дышать! Все ковбои в этой комнате убрали руки от рукояток револьверов в кобурах.

– Во всяком случае, – добавила я, продолжая улыбаться, – от мэра нашего города отзывы о моей работе самые положительные. Можете сами спросить.

– Вы согласились? – отрывисто уточнил Маков, так и впиваясь в меня взглядом. – Охранять его – вы согласились?

– Мы пока не успели подробно обсудить условия. Я не уверена.

Арцах, в отличие от меня, не улыбался, но выглядел куда менее напряженным, чем за пять минут до этого.

На, подавись, секретный агент Маков. Ни капли лжи, но и ничего полезного. Доволен?

Секретный агент Маков ничего не сказал. Нарочно медленно сунул руку в карман фартука, вытащил визитку и положил на стол. Понимал, что из рук у него визитку не возьмут. Даже придвигать не стал к кому-то из нас. Просто положил на стол, рядом с чайником.

– Если вы станете охранять Соколова, – ровно и без угрозы произнес он, обращаясь ко мне, – вам лучше известить меня.

– Я подумаю. Звонок, надеюсь, бесплатный? – Теперь я не улыбалась.

– За наш счет, – заверил Маков. Так же медленно поднялся (скорее чтобы не волновать нас, чем из-за возраста) и покинул комнату.

Спустя минуту за внешней стеной чайной послышался шум отъезжающих машин. По звукам я бы предположила пару единиц тяжелой техники, но выглядывать в окно и уточнять не хотелось.

Вечер был изгажен окончательно.

– Вы правы, – через силу выговорила я. – Ощущение, будто в потроха грязными руками залезли. Или в мозги.

– Да, он, как видите, приятнейший человек. – Арцах поболтал в стакане остатки чая, но допивать не стал. – Он очень быстро показал вам свое настоящее лицо. Это и хорошо, и плохо.

– Отчего же плохо? Я предпочитаю знать противника в лицо. – Я вызвала официантку, чтобы нас рассчитали. На сей раз явилась та узбечка в кимоно. Она выглядела напуганной; за насыпанные сверх счета щедрые чаевые поблагодарила, но нервно.

Чувствовалось, как ей хочется, чтобы мы поскорее отсюда убрались. Ни я, ни Варданян не заставили ее ждать.

Машина Арцаха была в ремонте, и я согласилась подбросить его до дома.

– Так почему плохо-то? – напомнила я, едва он устроился на переднем сиденье и пристегнул ремень.

– Исходя из того, что я знаю про этого типа…

– Только покороче.

– Постараюсь. Знаете же, что хищники, выслеживая добычу, могут прятаться до последнего, чтобы не спугнуть?

– Ага. – Мы встали перед светофором. Красный.

– И если хищник являет себя перед жертвой, то только затем, чтобы напасть и сожрать. У льва нет никакой другой причины показываться на глаза антилопе.

– То есть мы с вами антилопы? – проворчала я. В вечерний поток машин с боковой дороги медленно вписывался небольшой грузовик.

– Да нет же! Ну, как бы это сказать…

– Как можно проще, Арцах Суренович, как можно проще и яснее. У меня уже голова кругом от этих шпионских игр с переодеванием.

– В общем, если Маков показал своенастоящее лицо, то все, кирдык. Он его показывает только тогда, когда полностью владеет ситуацией. Когда знает все, что ему нужно. И знает, что сможет надавить. В противном случае он бы маскировался до последнего, выжидал бы и наблюдал.

От слов Варданяна стало еще гаже. Хотя казалось бы – куда еще.

– Лично за мной он следил месяц, прежде чем вызвал на допрос. Не маскировался разве что под ребенка, и это я еще не все его личины опознал. Под конец я его все же засек, но тогда он прислал кавалерию, и менязагребли. Вот и сегодня – видели? Он даже не скрывался! На кой притворяться официантом, когда я его морду лица знаю?

– Разве что затем, чтобы продемонстрировать свою вездесущесть, – предположила я. – Ивездесучность.

Арцах угрюмо хмыкнул.

Мы помолчали, затем я возобновила разговор:

– И это всего лишь потому, что вы готовили статьи про Соколова.Разоблачительные. – Грузовик наконец вписался, и мой «Фольксваген» двинулся побыстрее. – Что-то тут не сходится. Простите за мой французский… но на кой хрен вам контактировать с Соколовым, если вы за это рискуете отхватить от человека из такой организации? Или вам в свои сорок два года адреналина захотелось?

– Маков очень хочет посадить Соколова за решетку. Четыре года назад ему это почти удалось. Дело происходило в одном крупном городе, Соколова поймали с поличным. Поймал сам Маков. Лично. – Варданян, похоже, наплевал на собственное нежелание произносить имя моего возможного заказчика. – Отцу тогда довелось представлять сторону обвинения. И – не спрашивайте как, но Соколов с ним договорился.

Я глянула на лицо Варданяна и сразу перевела взгляд обратно на дорогу. На человека в моменты такой эмоциональной муки лучше не смотреть. Похоже, ему было просто стыдно таким делиться.

– И отец проиграл процесс. Соколова отпустили, Маков взбесился и надавил на отца. Запахло жареным. И тут в игру снова вступил Соколов. Не знаю уж, что он сделал, но отец вышел сухим из воды. Представляете, какое унижение, какой урон для репутации Макова?

Поток машин снова встал из-за светофора. Я воспользовалась моментом и сочувственно похлопала Арцаха по плечу.

– Это жесть, – только и ответила я. – Небось у вашего бати должок перед Артуром Лаврентьевичем.

– Да, во-от такой. – Арцах развел руки в стороны. – А то, что он заинтересовался вами… не вижу ничего удивительного. Соколов профессионал высшего уровня и работать предпочитает с такими же. Меня припрягли сугубо для подстраховки. Вы же предпочитаете рекомендации от проверенных людей, а мы с вами когда-то работали вместе.

– Подставились ради батьки? – посочувствовала я.

– Вот только не надо меня жалеть.

– Упаси боже, и не собиралась. Все мы чем-то жертвуем.

Н-да, не повезло мужику.

Я бы на его месте оставила папочку самого разбираться со своим долгом перед этимне только пианистом. Но у Варданяна со своим отцом отношения были куда лучше, чем у меня с обоими родителями, вместе взятыми. Начать с того, что у него вообще были эти отношения как таковые. Я же после службы в спецотряде «Сигма» до сих пор не возобновила былые семейные узы.

Как я уже говорила, все мы чем-то жертвуем.

Трудный участок дороги остался позади, остаток пути прошел быстро – и в полном молчании.

Арцах так же молча выбрался из машины. Но затем – видимо, не давало ему это покоя, не давало, – заглянул в салон и уточнил:

– Все-таки пойдете? Завтра, на встречу в музей?

– Пойду, – просто ответила я. – И выслушаю. Если придется отказывать, я предпочту сделать это лично.

Арцах только пожал плечами. Мы попрощались, и я поехала домой.

А что тут можно еще было сказать? Да, сегодня я узнала много занятного. Но первая встреча с вероятным клиентом состоялась, была назначена вторая.

В принятии решения я ориентируюсь на собственные впечатления и суждения, а не только на слова других людей, пусть и заслуживающих доверия. В Соколове я пока не увидела человека, нуждающегося в охране, обеспокоенного своей безопасностью. Пусть и сказала обратное агенту Макову.

Мне нужна была ясная картина.

…Тарасовский художественный музей – не самый знаменитый в стране. Долгое время он был привлекателен для туристов только как «местный». В нем были представлены картины тарасовских художников и художников из близлежащих городов и поселков, предметы быта, украшения.

Все изменилось, когда лет восемь назад в дар музею была передана частная коллекция одной тарасовчанки. История у нее – и у коллекции, и у пожилой дамы – была какая-то мутная, интригующая. Кажется, что-то там было связано с Францией.

Но история осталась в прошлом, а коллекция украсила музей. Статуэтки, вазы, картины… Главной приманкой для туристов стала картина кисти самого Пабло Пикассо. На ней был изображен тореадор, готовый вонзить клинок в тело быка. Производила картина довольно жуткое впечатление; но публика во все времена рада пугаться, если только речь не об экономическом кризисе. Иначе триллеры Хичкока не были бы так популярны.

Так что «Тореадор» Пикассо регулярно собирал толпу. И был одним из ключевых экспонатов сегодняшней выставки. Ибо имя дамы, ранее владевшей коллекцией, публике не открыли.

Я пришла заранее, без пятнадцати двенадцать.

Выставка являлась бесплатной, потому народу в музее хватало. А что, удобно: у кассы не засветишься, и в толпе затеряться можно. Пришлось подождать несколько минут, прежде чем я смогла сдать пальто в гардеробную. И пройдя к сувенирному магазину (там было посвободнее, и кассы просматривались), сразу же увидела Соколова.

Мне было хорошо видно его сквозь стеклянную витрину. Он стоял внутри, уткнувшись в один из путеводителей у книжного стеллажа: получилась этакая реклама чтения для современной молодежи. Время до встречи еще было; и я воспользовалась им, чтобы немного понаблюдать за Артуром Лаврентьевичем.

Он был похож на библиотекаря, учителя, архивиста – только не на вора произведений искусства. Мало того: на вора, который мастерски ускользал от правосудия в лице малоприятного агента Макова. Я поймала себя на мысли, что посмотрела бы на их перепалку. Небось, воспитанный Соколов колобком от Макова укатывался бы…

Я не успела дофантазировать финал поединка: Соколов бросил взгляд на наручные часы, вернул книгу на полку и вышел.

Без одной минуты двенадцать.

– Здравствуйте, Артур Лаврентьевич, – негромко поздоровалась я, подойдя навстречу к нему.

Он ничуть не удивился.

– Евгения Максимовна! Здравствуйте! Вы очень вовремя, пойдемте. Отведу вас к своей любимой картине. Не возражаете?

– Против картины – нет, – улыбнулась я. Кивнула на его правый локоть, оттопыренный явно в ожидании, что я сейчас окажу честь и обопрусь: – А с этим не утруждайтесь. Я сейчас не дама, а ваш возможный телохранитель. А вы – мой возможный клиент. Ну, ведите к вашей картине.

Соколов только вздохнул, покачав головой, поправил очки.

Любопытный факт, по неизвестной причине не попавший ни в одну из статей Арцаха. Артур Соколов был вором, специализировался на предметах искусства – это да. Но имел необычное предпочтение: грабил лишь частные коллекции. Особо любил предметы искусства, считавшиеся пропавшими. Либо такие, которые владельцы, приобретя, прятали подальше от глаз зрителей.