Абонент доступен

Она запнулась и бросила короткий взгляд в сторону, словно искала что-то или кого-то.

– Ты бы почаще оглядывалась, – быстро заговорила она. – Все возвращается. Абсолютно все.

Фигня какая-то. То ли девчонка действительно была неадекватной, то ли я о чем-то не знала.

– Подождите, – попросила я. – Давайте сначала.

– Ты очень сильно ошиблась!

Это я уже поняла. И моя ошибка состояла в том, что я вообще вступила в диалог. И продолжила его даже тогда, когда осознала, что дело вовсе не в испорченном чужом имуществе. Но эта особа очень хотела мне что-то сообщить, но никак не могла решиться. Помочь ей, что ли?

– Дарю нам последний шанс, – сказала я. – Вы утверждаете, что я вас толкнула, вы уронили телефон, и он разбился. Но что-то мне подсказывает, что дело было не совсем так. Это вы меня толкнули. Я ни при чем.

– Все, что случилось, на твоей совести, – заявила моя собеседница, понизив голос.

А вот это уже было наглостью. Да, я шла, опустив голову, потому что искала в сумке ключи. Кстати, где они?

Ключи оказались на месте.

Итак, я шла, не глядя на дорогу. Но все же какой-то обзор я себе обеспечила. Девушки на моем пути не было, я могла в этом поклясться. Ни этой, ни какой-то там другой. Меня толкнули в плечо, причем из-за спины. Значит, эта мамзель была позади, сама налетела на меня, а теперь пытается вызвать дух Фемиды?

– Ну уж нет, – улыбнулась я. – У вас не получится. Стоило быть повнимательнее.

Девушка отступила на шаг, изобразив на лице сильнейшее изумление. После такого фейса, как правило, в ход идут нежные девичьи кулаки.

– Значит, ты считаешь, что это тебе сойдет с рук? – весело поинтересовалась она.

– Считаю, – кивнула я и сделала попытку все-таки зайти в подъезд. Путь мне тут же перекрыли. Хулиганка резко подалась вперед. Ее лицо оказалось совсем близко. Большие карие глаза, черные прямые волосы. Ни грамма лишнего веса. И аромат замечательных духов. Будь мы жителями Лапландии, вполне могли бы потереться носами в виде приветствия. Но где мы, а где та Лапландия?

– Ты попала, – прошептала она, обдав мое лицо ароматом мятной жевательной резинки.

– Я так не думаю, – ответила я и отодвинулась от нее подальше.

Напряжение нарастало, и последствия могли быть непредсказуемыми. Если один человек не спонтанно, а осознанно нарушает личные границы другого человека и причиной такого поведения является совсем не симпатия или желание оказать неотложную помощь, то выглядит это очень даже опасно. Девушка, кажется, поняла, что перегнула палку, и отодвинулась, но решила продолжить дискуссию.

– Теперь твоя очередь отвечать за содеянное, – выдала она очередную несуразицу. – Этакий привет из прошлого. Горячий. Очень горячий. Обжигающий. Думаешь, все закончилось?

Я отказывалась что-либо понимать. Все это напоминало сцену из плохого детектива.

И тут она ударила меня по лицу. Да так, что я не просто пропустила момент удара, но и со-образить ничего не успела. Короткая острая боль на секунду лишила меня возможности соображать, и я не успела хоть как-то среагировать.

С трудом справившись с желанием немедленно дать сдачи, я поняла, что вправе объ-явить финал соревнований. Но девчонка, отпрыгнув в сторону, кажется, все еще надеялась на продолжение.

– Повторишь – отвечу, – предупредила я. – Я не шучу. Могу случайно что-нибудь тебе сломать. Будет больно. Вали по-хорошему.

Но девушка не прислушалась к мудрому совету. Она была явно не в себе. Стояла, нахохлившись, и была готова наброситься на меня, как лев на антилопу.

– Только попробуй прикоснуться, тварь! – вдруг звонко выкрикнула она. – Мало того, что ты виновата, так еще и бить меня собралась?

Ситуация окончательно вышла из-под контроля. Меня внезапно осенила мысль о том, что я мало знаю о весенних обострениях психического состояния некоторых граждан. А стоило бы поинтересоваться.

Девушка рванулась в мою сторону. На сей раз я уже была начеку. Резко шагнула вбок, развернулась на девяносто градусов, чтобы не подставлять спину, и краем глаза заметила, что в окне на первом этаже, под которым происходила битва, зажегся свет.

Противница, не ожидая моей реакции, со всего маху влетела в стену дома, но успела выставить вперед руки, чем сберегла природную красоту своего лица. Оттолкнувшись от стены, она повернулась ко мне. Весь ее вид говорил о том, что пощады мне не будет. Во всяком случае, никак иначе объяснить ее поведение я не могла.

– Не трогай меня! – завизжала она, вжалась в стену и замолотила по ней руками. – Не подходи! Помогите!

И тут я осознала, что валить нужно мне, а не ей. По какой-то причине она просто была не в состоянии понять, что всему есть предел. Бросать ее я, если честно, не хотела. Человеку нужна была помощь, это несомненно. Девушку следовало успокоить и разузнать причину такого поведения. Но если она кидается на меня с кулаками и вопит, как фанат на рок-концерте, то я пас.

Подъезд был совсем рядом. Нащупав в сумке злополучные ключи, я в два прыжка оказалась перед дверью. Приложив ключ к домофону, я потянула ее на себя.

– Стой! – услышала я знакомый визг. Он громким эхом разнесся по лестничным пролетам, где до этих пор стояла гулкая тишина.

Дверь захлопнулась. Вопящая фурия осталась на улице.

Я стояла за дверью и переваривала случившееся. За это время никто не вышел из своей квартиры, чтобы узнать, что происходит под их окнами.

Я стала подниматься по лестнице. По пути выглянула из окна на лестничной площадке. Оно всегда было приоткрыто, потому что сюда приходил выкурить сигарету сосед, предпочитавший не коптить никотином в квартире. Из окна был виден подъездный козырек, под которым меня только что пытались силой развести на бабло.

Улица была совершенно пуста.

Очутившись дома, я первым делом сразу же подошла к зеркалу. Так и есть, щека была оцарапана. Не сильно, слава богу, шрам вряд ли останется. Но какое-то время я буду выглядеть как участник потасовки.

Продезинфицировав ранку, я приняла душ. Потом сотворила кофе. Затем закурила.

Стрелки приближались к двум часам ночи, а у меня сна ни в одном полушарии.

Денек прокатился по мне от всей души. Поначалу Пожаров огорошил какой-то ерундой, а потом оказалось, что это и не ерунда вовсе, а самая настоящая цепь трагических событий с очень толстой отсылкой к тому, что случилось этой весной. Финал суток вообще оказался каким-то квестом на выживание. Я даже физически пострадала.

Включив компьютер, я тут же проверила электронную почту. Нина Головачева не обманула: среди новых писем я увидела одно, имевшее пометку «Список». Открыла уже знакомый мне файл.

Снова подумала, что Нина, однако, сделала все для того, чтобы я смогла начать расследование. Фактически она подарила набор уже проверенных фактов. Если бы я собирала их сама, то потеряла бы время, а оно в связи с последними событиями сильно выросло в цене.

Я подтвердила получение, написав Головачевой ответ с благодарностью. Сил уже не было. Я легла в кровать, накрылась одеялом и уставилась в потолок. Свежий воздух и недавний стресс вызвали сильную сонливость.

Засыпая, я чувствовала легкое жжение на щеке.

Так крепко мне давно не спалось. И заснула легко. Даже повезло увидеть сон. Как водится, половину не запомнила, смысл не поняла, но мне снились птицы, которых отгонял загорающий на газоне Кирьянов. Потом он куда-то делся, но соловьиные трели стояли в ушах после пробуждения еще очень долго.

Но не птичье пение я слышала – то был звук, который издает дверной звонок, который кто-то упорно терзал посреди ночи. Если в темное время суток извне поступает сигнал, на который ты просто обязан среагировать, значит, случилось что-то из ряда вон. Других мыслей у меня не возникло.

Сев на край кровати, я прислушалась. Сны могут быть очень реальными. Особенно в том случае, если ты резко проснешься. Тело уже бодряком, а мозги еще где-то там плавают, свое видят. И ты зависаешь на грани между реальностью и, собственно, бессознательным состоянием. Мне вполне могло показаться, что в дверь позвонили. На самом же деле никто этого не делал.

Но звонок прозвучал еще раз, и этот звук показался мне более резким, чем раньше. Напористым, требовательным. Не сулящим ничего хорошего.

То ли еще толком не соображая спросонья, то ли повинуясь инстинкту самосохранения, но к входной двери я шла медленно и осторожно, на всякий случай всматриваясь в каждый угол и анализируя каждую тень.

Очутившись в коридоре, я приоткрыла рот, чтобы никто не услышал звук моего дыхания.

За дверью послышалась возня. Там кто-то топтался и не собирался уходить. Еще одна трель звонка разнеслась по квартире. Да что там происходит, в самом-то деле?

– Нет, – вдруг услышала я голос Кирьянова. – Я сам. Спускайтесь вниз, подождите. Не надо, я все сделаю.

Однако открывать я не торопилась. С кем это он разговаривает? Что это он собрался делать? Кто должен спуститься вниз? Что привело его ко мне в столь поздний час?

Стараясь не издавать лишних звуков, я вся превратилась в слух. Только так можно было понять, что происходит на лестничной площадке. К двери подходить было нельзя, иначе я могла стать легкой мишенью для того, кто, возможно, собирался причинить мне вред. Дверь, конечно, у меня крепкая, но кто знает, чем мог быть вооружен тот, кто собрался до меня добраться? Голос Кирьянова тоже вполне можно подделать. В конце концов, я не видела его, а всего лишь слышала.

– Татьяна, – донесся до меня его усталый голос, – впусти меня. Я один. Открой уже. Сколько можно названивать?

Вернувшись в комнату, я схватила телефон и позвонила подполковнику. Сочла, что это единственный способ разобраться в ситуации.

Он ответил на звонок сразу же.

– Ты где? – недовольным тоном спросил он.

Я решила проигнорировать его вопрос, в ответ задав свой:

– А ты?

– Стою возле твоей квартиры, – вздохнул Кирьянов. – Ты не дома?

Сбросив звонок, я надела джинсы и первую попавшуюся футболку. Подошла к входной двери, открыла ее и увидела стоявшего на пороге Кирьянова.

– Ну, доброе утро, – хмуро поздоровался он, бросил быстрый взгляд в сторону лестницы, прислушался и сделал шаг вперед. – Извини, что разбудил. Есть разговор.

Он прошел на кухню, сел за стол, подождал, пока я закрою дверь.

– Тань.

– Что случилось? – оборвала я его.

Кирьянов молчал и очень внимательно смотрел мне в глаза, словно пытался догадаться о чем-то. Знать бы еще, о чем именно.

– Что с лицом? – хмуро поинтересовался он.

Сначала я не поняла, что он имеет в виду. Не сразу вспомнила, что меня «разукрасили» накануне вечером.

– Да так, – отмахнулась я и машинально прикоснулась к ссадине, которая сразу же отреагировала легкой болью. – Несчастный случай.

Кирьянов привстал и вплотную приблизил свое лицо к моему.

– Свежая, – резюмировал он. – Мы с тобой вчера виделись, и ты была жива и невредима.

– Я и сейчас жива и невредима, – ответила я. – Ты же ко мне не по этому поводу ночью заявился?

– Не по этому.

– И чем же могу?

Чтобы окончательно прийти в себя, я налила в чайник воду и достала пачку с чаем. Кирьянов молча наблюдал за мной.

– Ты с операми? – спросила я через плечо, вспомнив, что он с кем-то переговаривался, прежде чем я ему открыла. – Что-то случилось?

Вдруг мелькнула мысль о том, что с кем-то из соседей произошла беда. Кирьянов приехал на место происшествия и решил, что я могу ему чем-то помочь. Но сам он не торопился объяснить причину своего визита.

– Как день прошел? – спросил он.

– Нормально, – ответила я. – По делам моталась. Ездила за город с Пожаровым.

– С каким Пожаровым?

– С тем самым Степаном Пожаровым, который попросил меня заняться делом Энио, – напомнила я. – Я сегодня тебе в кафе рассказывала.

– Ну, это мне было тогда ни к чему. – Кирьянов вздохнул. – Не злись, Тань. Порядок такой. Ты отвечай на вопросы, и я все тебе со временем объясню.

Я поставила перед подполковником чашку горячего чая. Достала из пачки сигарету. Кирьянов внимательно смотрел на меня.

– И чем же ты с ним занималась? – продолжал допытываться он.

– Мы ездили к его знакомым, – объяснила я.

– В гости?

– Можно и так сказать.

– Он сможет это подтвердить? Друзья смогут?

Вот теперь наступила моя очередь внимательно рассматривать приятеля. Такие вопросы задают только в одном случае – чтобы проверить алиби. Но почему он вдруг интересуется? С какой стати? Скрывать мне было нечего, конечно, но при чем тут Пожаров?

– Подтвердят все, кто меня видел.

– И во сколько же ты вернулась домой? – не отставал он.

– Поздно, Вова, – с нажимом ответила я. – На часы не смотрела. Но могу сказать, что легла спать примерно в два часа ночи.

Подполковник к чаю так и не притронулся. Он сосредоточенно крутил чашку на месте, продев палец в ручку. Вращал осторожно, стараясь не расплескать содержимое по столу. Весь его вид говорил о том, что он очень хочет, но не может сообщить мне что-то крайне важное. Что-то, что имеет ко мне непосредственное отношение.

– Ты пришла домой без четверти двенадцать, – проговорил он. – Во всяком случае, в это время тебя видели возле подъезда. Спать легла, как ты утверждаешь, в два часа ночи.

– Так и было.

Кирьянов поднял на меня взгляд, не суливший ничего хорошего:

– Что ты делала в этот отрезок времени?

– Я… ну…

Казалось бы, простой вопрос, но он вдруг поставил меня в тупик.

– Дома я была, – пробормотала я. – Устала, в душ сходила. Да не считала я минуты, Вов. Просто занималась делами.

– Откуда на твоем лице царапина? – в лоб спросил подполковник.

Ох, как же мне не хотелось посвящать его в эту непонятную историю, случившуюся со мной несколько часов назад. Ну было и было, дальше что? Люди разными бывают, я вот и встретила такую… «разную». При чем тут это?

– Около подъезда сцепилась с какой-то ненормальной, – призналась я. – Она спровоцировала ссору. Якобы я ее толкнула, она уронила дорогой мобильник, а потом стала требовать деньги за испорченную вещь. Знакомая схема, правда?

– До безобразия, – покачал головой Кирьянов. – Но, наверное, в этом и есть суть развода на деньги.

– Отработанная мошенническая схема, – уверила я его. – Правда, знаешь, что удивило? Эта дрянь стала распускать руки. Орала как резаная. Вот так все и случилось. Еще и за мной хотела пойти, но я ее в подъезд уже не впустила.

– Значит, она тебя оцарапала? – перебил меня Кирьянов.

– Так и было, – подтвердила я. – Мне пришлось защищаться.

– Понятно.

Из кармана его куртки послышался звук вибрирующего телефона. Кирьянов вынул смартфон, взглянул на экран и нахмурился, после чего сбросил звонок и спрятал телефон.

– Кто это? – спросила я.

Душа уже была не на месте. Кирьянов прибыл ко мне не в гости, а по поводу, и весьма серьезному. Только пока что почему-то не назвал причину своего визита. То ли не хотел, то ли не знал, как это лучше сделать.

– Послушай меня, – сказал он. – Твоя ссора с той девушкой была замечена.

– Это я уже поняла. Ты поэтому ко мне приехал? Соседи стуканули? Не удивляюсь. Никто не вышел, чтобы нас разнять, но бдительно наблюдали из-за занавески, а потом просто выполнили свой гражданский долг, вызвав полицию.

– Все правильно. Один из твоих соседей вызвал полицию. Сказал, что дело серьезное.

– И вы поехали, – усмехнулась я. – Как видишь, я жива и здорова…

– …чего нельзя сказать о другой стороне, – снова перебил меня Кирьянов. – Мы приехали, да. Но не на вызов о драке.

Я присела на стул, на котором только что сидел подполковник.

– Значит, вызова было два? – уточнила я.

– Два. Мы приехали на второй.

Мне никогда не приходилось видеть Вовку таким растерянным. Мало того, эта растерянность его, кажется, сильно злила.

– В час ночи мужчина, гулявший с собакой, обнаружил рядом с твоим домом тело молодой женщины. Он сразу же позвонил в полицию. Мы уже начали отработку жилого сектора, и некоторые подтвердили, что около полуночи слышали под своими окнами громкие крики. Люди выглянули на улицу, чтобы посмотреть, что там происходит.

– И увидели нас, – поняла я.

– Да, – помедлив, ответил Кирьянов. – И ту, тело которой обнаружено неподалеку отсюда.

– Ты хочешь сказать, что меня подозревают в убийстве?

В голове произошел мощный взрыв. До этого я была уверена, что натренирована держать себя в руках в любой стрессовой ситуации. Их случалось немало, все они имели разную степень тяжести. Сохранять хладнокровие, не паниковать, мыслить четко и ясно, не совершать лишних движений, не поддаваться эмоциям – все это я оттачивала раз за разом. Работа такая. Без этого никак.

Но оказалось, что стоило мне очутиться по другую сторону баррикад, как я вновь стала обычной испуганной бабой.

Оставалась последняя надежда на то, что я выпутаюсь. Вот прямо здесь и сейчас.

– Откуда эти свидетели знают, что тело принадлежит той самой ненормальной, с которой я сцепилась около дома?

Кирьянов устало потер лоб:

– Приметы совпадают, Тань.

– Какие приметы?

– Одежда, цвет волос…

– Ты с ума сошел, Вов?

– Я был бы рад, – сказал подполковник.

На секунду я словила сильный прилив отчаяния, с которым справилась с большим трудом.

– Ничего не понимаю, – произнесла я и опустилась на табуретку.

– Вот и я, – участливо отозвался Кирьянов. – Вот уж не думал, что все так обернется.

– Опиши ее, – попросила я, окончательно взяв себя в руки. – Мне лучше знать, как выглядела та истеричка. Опиши немедленно.

– Я уже описал, – обронил Кирьянов. – Там ребята внизу из опергруппы. Устали ждать, пока я с тобой поговорю. Упросил их подождать меня в машине, а не набиваться к тебе в дом всей гурьбой.

Моя минутная слабость превратилась в железобетонное спокойствие. Просто нужно было дождаться момента, когда запас бессилия истощится.

– Здесь нет экспертов, – твердо сказала я. – Опиши своими словами.

– Я уже описал.

– Сделай это еще раз. Навскидку, в двух словах. Как увидел, так и опиши.

– Белые джинсы, розовая меховая жилетка, – снова принялся перечислять Кирьянов. – Черные волосы. Рост, наверное, средний. Позже ребята скажут точнее.

– При ней был обнаружен мобильный телефон? Какие-то документы?

– Насколько мне известно, нет.

Это было первой зацепкой. Ссора произошла из-за телефона. Если его возле трупа не обнаружено, то что-то уже идет не так.

– Телефон нашелся бы сразу, – возразила я. – Из-за него и случился весь сыр-бор. Она его уронила на асфальт, распсиховалась, болтала всякое. Твои свидетели видели, как я заходила в подъезд? А как из него потом выходила? Это они видели? Или я убила ее, пролетев по воздуху? Когда наступила смерть? Во сколько я зашла в дом? Это они видели? Все можно сопоставить, надо только выяснить точное время…

– Тань.

Я жестом попросила его замолчать. Он и сам отвлекся на свой вновь загудевший телефон.

– Вот что, – быстро сказал он, бросив взгляд на экран. – Сейчас вернусь с бумагами, я их специально не захватил. Просто не знал, в каком состоянии тебя застану. Запишу все, что ты мне рассказала. С операми проблем не будет, договорюсь. Ты подозреваемая, и я не могу взять тебя под стражу. Но все говорит о том, что мне придется это сделать рано или поздно. Ты меня поняла?

Я понимала все, о чем он говорит. Закон есть закон. Никаких поблажек, отсрочек или обещаний не предусмотрено.

– У тебя мало времени на то, чтобы разобраться во всем этом, но абсолютно точно тебе говорю, что оно у тебя есть. Вот только сколько именно?

– Мало.

– Очень мало, – подтвердил Кирьянов. – Частный сыщик Татьяна Иванова – убийца! Даже звучит смешно.

Он вышел из-за стола, пошел к двери. Я направилась за ним. Уже стоя на пороге, я потянула его за рукав.

– Ты ведь мне веришь? – тихо спросила я. – Ведь все это бред, сущий бред!

– Я-то верю, – недовольно ответил Кирьянов. – Просто слишком хорошо знаю, на что ты способна, а на что нет. Да и не стала бы ты открывать мне дверь, убив какую-то полоумную тетку и хреново спрятав труп. Да еще имея на лице свежак в виде следов побоища. Ты же мастер, Тань. Ты бы так не прокололась. Кто угодно, но только не ты.

Кирьянов вскоре вернулся. Вид у него был взъерошенный. Казалось, что ему пришлось приложить серьезные усилия, чтобы убедить коллег не подниматься ко мне. И я была дико благодарна ему и за это, и за то, что он еще сделает для меня.

Он заполнил протокол, я поставила свою подпись. Тут же собрался уходить, строго-настрого приказав докладывать о каждом моем шаге.

– У меня два телефона, об этом никто не знает, – сообщил он. – Запиши номер. Держу на всякий пожарный. Кажется, этот пожарный только что наступил.

– Пусти меня туда, Вов.

Мою просьбу осмотреть место происшествия Кирьянов мог бы зарубить на корню. Но пока он ходил за документами, я уже все для себя решила. Я должна была увидеть все своими глазами. Я не под стражей. Имею право.

Конечно, я приготовилась к серьезным возражениям с его стороны. Но он вдруг согласился.

– Пойдем, – сказал он. – Ребята со мной адекватные, про тебя знают. Эксперты уже уехали. Думаю, проблем не будет.

Среди парней, ожидавших Кирьянова на улице, действительно обнаружились знакомые лица. С кем-то я общалась еще во время работы в органах внутренних дел, а с кем-то пересекалась позже, когда занялась частным сыском.

Напротив подъезда моего дома раскинулся пустырь. От глаз прохожих его защищал ряд старых гаражей. Когда-то тут кипела жизнь, и я помнила, что здесь собиралась местная шоферня, чтобы за починкой своих авто послушать музыку, а то и пожарить шашлыки или накатить пивка – некая удаленность гаражной застройки от жилых домов вполне позволяла играть с огнем. Но со временем гаражный «островок» опустел. Оставшиеся без присмотра металлические коробки проржавели, краска на них облезла. Продуваемые со всех сторон ветрами, они давно были никому не нужны. Даже бомжи предпочитали тут не селиться – отсюда постоянно шел запах отхожего места.

– Осторожнее, – предупредил Кирьянов, беря меня под руку. – Не затопчи. Слышь, Елисеев, – крикнул он, – эксперты тут всё прощупали?

– Да вроде бы, – отозвался от подъезда невидимый Елисеев. – Сейчас из морга приедут.

– Лады, – ответил подполковник и повернулся ко мне: – Слышала? Скоро из морга приедут. Времени в обрез.

– Я поняла, Вов.

– Но ты все равно не затопчи, – повторил Кирьянов.

Мы обогнули крайний гараж. Я тут же на чем-то поскользнулась. Это была черная банановая кожура.

– Светает, – заметил Кирьянов. – Давай-ка поторопимся. Скоро собачники появятся, а вместе с ними всякие интересующиеся.

– Думаю, за вами давно наблюдают из окон, – сказала я. – Вы же со своими по-исками свидетелей весь дом на ноги подняли.

Тело лежало неподалеку от забора, отгораживающего пустырь от улицы. Розовая жилетка и белые джинсы в утренних сумерках смотрелись все так же нелепо, но уже не выглядели столь празднично, как несколько часов назад, потому что были покрыты грязными разводами и пятнами крови. Лица у девушки не было. Вместо него я увидела багрово-черную комковатую массу, которую покрывала свернувшаяся кровь.

Рядом с телом находились два полицейских, старательно отводившие взгляды от охраняемого объекта. Обоим было не больше двадцати лет.

– «Академики», – буркнул подполковник. – Неженки. Ничего, пусть привыкают.

Увидев нас, студенты юридической академии оживились. Один даже попытался отдать Кирьянову честь.

– Отставить, – беззлобно отозвался тот.

Ребятки замялись. Кирьянов сдвинул брови, нарочно придав себе суровый вид.

– Это, – указал он на меня пальцем, – возможный свидетель. Может быть нам полезен. Вы бы покурили минуток несколько, пока будет проходить опознание, – предложил он. – В сторонке. Вон там, возле дорожки.

Курсанты неуверенно, а потом уже более смело припустили в сторону, по пути стараясь не затоптать следы.

– Как по минному полю идут, – посмотрел им вслед Кирьянов. – Красавцы. Давай, Татьяна, по-быстрому.

Мы сделали несколько шагов и остановились неподалеку от тела.

– Узнаешь ее? – тихо спросил Кирьянов.

Сомнений не было – передо мной был труп той самой девушки, которая талантливо разожгла ссору из-за якобы «убитого» мобильника.

– Да.

– Это с ней ты воевала? – уточнил Кирьянов.

– С ней.

– Точно?

Я повернулась к нему:

– Сомневаешься?

– Нет, ну мало ли, – проговорил он.

– Никаких «мало ли», – перебила я. – Ее одежду я отлично запомнила. И успела рассмотреть ее. Это она.

Кирьянов кивнул. И за то спасибо.

Руки девушки были разбросаны в разные стороны. Они были пусты. Под ногами виднелись глубокие борозды.