Твои дни сочтены

–?Это как? – попросила уточнить Севастьянова.

–?А так – сыщик, равно как и психолог, не имеет право на осуждение или одобрение. Мне нужны факты, из которых я складываю потом картину происшедшего.

Клепа посмотрела на меня с недоверием.

–?Так вы не можете утверждать, что между Олесей и ее отцом были такие же отношения, как и между вами? – Я решилась на провокацию и обвела руками пространство, в котором находились хозяйка квартиры и Вовик. И увидела, как зарделись щеки неудавшейся актрисы.

–?Моя личная жизнь – это мое дело, – пробормотала она в сторону.

–?Никто и не спорит, – быстро парировала я. – Тем не менее я жду ответа на вопрос.

–?Я не могу утверждать на сто процентов, – чеканя слова, ответила Севастьянова. – Но вы проверьте – там не все так чисто, как может показаться. Милехин – еще та птичка… Правда, Вовик?

Она потрепала своего альфонса за щеку. Тот отодвинулся и посмотрел на Клепу с укоризной.

–?У вас есть фотография дочери? – спросила я.

–?Где-то есть. Сейчас поищу.

Мне не нужна была фотография Олеси – у меня уже была та, что дал Алексей Привольнов. Мне нужно было, чтобы Севастьянова удалилась. Едва Клеопатра вышла из комнаты, я попросила Вовика:

–?Будьте добры, принесите стакан воды.

Альфонс, помедлив и оглядев меня ставшим уже привычным масленым взором, вышел. А я мигом подлетела к серванту и, выхватив фотографию из-за стекла, сунула в сумочку, после чего снова села на место.

Когда молодой герой-любовник появился со стаканом воды в руке, я угрожающим тоном сказала:

–?Слушай, Вовик, я сейчас уйду. А ты через пять минут найдешь предлог и выйдешь на улицу. Я буду тебя ждать. Если не выйдешь – пеняй на себя: упеку тебя в тюрьму.

Глаза Вовика от страха стали круглыми, как у ребенка.

–?А что я такого сделал? – спросил он испуганно.

–?Там узнаешь, – уклончиво ответила я.

Тут вернулась Клеопатра с фотографией в руках.

–?Вот. Олеся подарила. Правда, здесь ей всего четырнадцать лет.

Я взяла в руки фотографию. На меня смотрела красивая светловолосая девочка с большими синими глазами. На обороте было написано: «Милой мамочке от Олеси. Люблю».

–?Можно мне взять фотографию?

–?Бога ради, – ответила Севастьянова.

Я убрала фотографию в сумочку, присовокупив ее к портрету странной парочки. Решив, что для первой беседы узнала предостаточно, поспешила уйти. Впрочем, я была уверена, что мне предстоит побеседовать с этими людьми еще, может быть, не один раз.

Я вышла на улицу и стала ждать, не сомневаясь, что Вовик явится: то, что совесть в нем нечиста, очевидно, и мои угрозы явно возымели действие. Теперь нужно лишь грамотно воспользоваться своим психологическим преимуществом.

Я не ошиблась: не прошло и трех минут, как Вовик вышел из подъезда. Он выглядел еще более испуганно и жалко, чем в квартире. Остановившись рядом со мной, он настороженно спросил:

–?Чего вам от меня надо?

–?Во-первых, скажи мне свое имя.

–?Вова… Владимир Кутепов.

–?И не стыдно тебе, Владимир, такому здоровому парню, находиться на содержании у женщины, да еще пожилой? – язвительно спросила я.

–?Всяк живет как может, – небрежно ответил Вовик. – Я ее не просил. Она сама навязалась.

–?Вот что, Кутепов, – сказала я. – Выбирай: или ты сейчас чистосердечно мне во всем признаешься, или я тебя арестую и устрою очную ставку со свидетелями.

–?Да что я натворил-то? – испуганно закричал Вовик. – В чем мне признаваться-то?

–?Свидетели утверждают, что осенью ты не давал прохода Олесе Милехиной, приставал к ней. Что тебе было от нее нужно?

Щеки Вовика порозовели:

–?Она мне нравилась. Как женщина.

–?А ты ей?

Кутепов смутился. В принципе он мог бы и не отвечать, поскольку ответ был достаточно очевиден.

–?И что же, она тебя отшила?

–?Ну, в общем, да, – Кутепов смотрел в асфальт и ковырял в нем ботинком.

–?Ты что делал в тот момент, когда Олесю убили?

Владимир сразу поднял глаза.

–?У меня полное алиби. Совершенное, – суетливо произнес он. – Мы были вместе с Клепой дома. Смотрели телевизор. Так что… Я абсолютно ни в чем не виноват. Да и зачем мне все это? Я совершенно не способен убить человека! Это совсем не в моем стиле!

–?Скажи мне, пожалуйста, Вовик, на что же вы с Клепой жили последние четыре года? – вздохнув, спросила я.

–?Не знаю. Я живу с ней всего год, – ответил Кутепов. – Это ее дело, где брать деньги. Я ничего не знаю. Может, у Олеськи.

–?Это как? – удивилась я.

–?Ну, она приходила к нам раз в месяц, тайком от отца, – зачем-то понизив голос, сказал Кутепов. – Они о чем-то шептались с Клепой, потом она пила чай и уходила. Может быть, оттуда и деньги.

–?А почему Олеся приносила деньги?

–?Да не знаю я, – отмахнулся Кутепов. – Клепа все равно вам ничего не скажет. Да и не имеет это значения. Посудите сами: если деньги были от Олеси, зачем нам убивать ее?

Я была вынуждена признать, что в данном случае Вовик прав: если по каким-то причинам Олеся помогала деньгами своей опустившейся матери, то убивать ее не было никакого резона.